— А что, будет еще и следующий раз? — тихо спросила она, ощущая опять повисшее между ними напряжение.

— Вполне возможно. — Он шагнул вперед и остановился в изножье кровати. — Боюсь, мы будем время от времени ссориться, радость моя. Учитывая твое безрассудство и мое коварство и занудство, ссоры неизбежны.

— Я ничего не говорила о коварстве, Лукас. Я бы предпочла назвать все это высокомерием, тиранией, а также упрямством.

— А как насчет ханжества?

— К сожалению, в последнее время оно тоже стало тебе свойственно.

Он осторожно опустил одну руку на кровать и скорбно улыбнулся:

— Отрадно по крайней мере слышать, что ты не считаешь меня совсем уж безнадежным.

Виктория съежилась:

— Лукас, если ты думаешь, что можешь прокрасться в мою комнату под покровом ночи и осуществить свои супружеские права, то очень ошибаешься. Если ты попытаешься лечь в мою постель, я закричу и разбужу весь дом.

— Весьма сомнительно. Ты не захочешь так унизить перед слугами ни себя, ни меня. К тому же вы очень заблуждаетесь на мой счет, миледи: я бы никогда не стал подвергать вашу гордость такому испытанию. Впрочем, как я уже отмечал, вы меня недооцениваете.

Она подозрительно посмотрела на него:

— Так что же вы собираетесь делать?

Он отвел глаза, посмотрел на открытое окно, где ночной ветерок играл опущенными шторами.

— Ночь зовет, мадам, а вы всегда принимаете вызов. Случалось ли вам совершать верховую прогулку среди ночи?

Она ошеломленно уставилась на него:

— Вы шутите?

— Вовсе нет.

— Вы приглашаете меня покататься — сейчас?

— Да.

— Новая уловка, верно? Вы надеетесь обезоружить меня, надеетесь, что я перестану сердиться?

— Верно.

— Вы даже не пытаетесь отрицать?

Он выразительно пожал плечами:

— С какой стати? Правда есть правда.

— Значит, я должна отказаться.

Насмешливая улыбка Лукаса блеснула в темноте.

— Вопрос не в том, должны вы или нет, а сможете ли вы отказаться?

Она все поняла, он слишком хорошо ее знает. Раздумывая, Виктория прикусила нижнюю губу. Отправиться с ним на прогулку — еще не капитуляция. Она просто воспользуется прекрасной возможностью для приключения. Верховая прогулка при свете луны! Звучит заманчиво! И потом, хотя головная боль улеглась уже несколько часов назад, заснуть она так и не смогла.

— Вы наверняка не правильно меня поймете, если я соглашусь прогуляться с вами, — сказала она.

— Вот как?

Она печально кивнула:

— Вы подумаете, что я простила вам вашу несправедливость.

— Я не так глуп — вы не скоро простите меня.

— Отлично. Я и не собираюсь вас прощать.

— Все понятно, — мрачно подтвердил он.

— И вы не должны рассматривать это как капитуляцию.

— Вы все объяснили как нельзя лучше, — заверил ее Лукас.

Виктория еще с минуту колебалась, а затем одним прыжком выскочила из кровати и бросилась к гардеробу, отыскивая бриджи, которые спрятала со времен их ночных вылазок в Лондоне.

— Отвернитесь, — приказала она, срывая с себя ночную рубашку.

— Зачем? Я уже несколько раз видел тебя обнаженной. — Лукас прислонился к изножью кровати и сложил руки на груди. — Я давно хотел посмотреть, как тебе удается натянуть бриджи.

Она сердито глянула на него, собрала одежду в охапку и удалилась за ширму в уголке комнаты.

— Лукас, ты не джентльмен, — объявила она из-за ширмы, поспешно одеваясь.

— Джентльмен тебе давным-давно бы наскучил. Сознайся хотя бы в этом, Викки.

— Не стану я ни в чем сознаваться.

Через десять минут Виктория стояла перед конюшней в накинутом на плечи плаще с капюшоном и укутанная в теплый шарф янтарного цвета. Держа в руках уздечку, она следила, как Лукас седлает ее лошадку и сонного Джорджа.

— Надеюсь, хоть об этом приключении мне не придется пожалеть, — вздохнул Лукас, подсаживая ее в седло.

— Поздновато вы спохватились. — Виктория подобрала поводья, наслаждаясь неожиданным ощущением — сидеть в седле по-мужски. — Больше всего ты мне нравишься, когда поступаешь вопреки «здравому смыслу». Поехали, Лукас.

— Тише, — предупредил он, вскакивая в седло. — Совсем темно. Следи внимательней за своей кобылой, Викки. Не сворачивай с дорожки.

— Но я хотела поехать через лес, — потребовала она.

— Я не уверен, все ли ловушки удалось убрать, — возразил он, — придется нам держаться проезжей дороги.

Виктория была слишком довольна, чтобы продолжать спор. Сама по себе верховая прогулка при свете луны казалась замечательным приключением. Она повернула к главной дороге, и Джордж послушно зашагал рядом с ее кобылкой.

Несколько минут они молча ехали под сводом деревьев, обрамлявших подъезд к усадьбе. Лукас заметил мимоходом:

— Я говорил с викарием, здесь можно насадить больше деревьев. Дуб или ясень, например. Строевой лес станет когда-нибудь прекрасным источником дохода для наших детей и внуков.

— Будь добр, Лукас, не надо сегодня вспоминать о доходах, — резко оборвала его Виктория.

— Может быть, ты готова поговорить о нашем будущем?

Она крепче сжала поводья:

— Лучше не стоит.

Голос Лукаса смягчился:

— Подумай — кто знает, не носишь ли ты уже моего ребенка?

— Вот уж о чем мне нисколько не хочется думать!

— Тебе так страшно? Не ожидал от тебя, Викки. Насколько мне известно, ты не трусиха.

— Ты позвал меня на прогулку, чтобы побеседовать о своем наследнике? Если так, лучше нам сразу повернуть обратно.

С минуту он помолчал. Потом спросил:

— Я настолько отвратителен тебе, что ты не хочешь даже подарить мне ребенка?

— Успокойся, ты совсем не отвратителен, — взорвалась она. Снова он пытается оказать на нее давление. — Разве в этом дело?

— И на том спасибо.

Виктория вздохнула:

— Просто я не хочу думать о твоем наследнике — ни сегодня ночью, ни завтра, ни в любую другую ночь, до тех пор, пока мы не уладим наши недоразумения.

— Все наши недоразумения сводятся к твоей гордыне и боязни потерять свою независимость. Будет ли тебе легче, если ты поймешь, что не только ты лишилась свободы?

Она искоса глянула на него:

— Уж не себя ли вы имеете в виду, милорд?

— Да.

— На мой взгляд, вы вполне свободны.

— Посмотри внимательнее, Викки. Я утратил свою свободу в тот день, когда унаследовал Стоунвейл. Я прикован к этой земле, обречен да конца жизни нести ответственность перед нашими детьми и потомками.

— И вы всегда исполняете свои обязанности, невзирая на последствия. — Она пристально глядела на дорогу впереди, не зная, что услышит в ответ.

— Я буду делать все, что в моих силах, Викки, даже если что-то не найдет отклика в твоей душе. Но хочу, чтобы ты помнила даже в разгар сражения: все, что я делаю — делаю в надежде, что так будет лучше для нас обоих и для нашего будущего. Я ведь не спорю с тобой по пустякам. — Он улыбнулся. — Поверь мне, наша битва поглощает столько времени и сил, что я не могу тратить их на мелочи. Я уступаю тебе во всем, где можно.

— Уступаешь мне? — возмутилась она. — Это ты называешь уступкой? По-моему, вы, как всегда, переоцениваете себя, милорд.

Он легко взмахнул рукой, словно пытаясь охватить залитый лунным светом мир:

— Посмотри вокруг, дорогая. Кто из твоих знакомых выбрался бы из теплой постели в такой час ночи только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?

Она невольно улыбнулась ему в ответ. Отправляясь в столь поздний час вместе с Лукасом на поиски приключений, она испытывала необыкновенное волнение. Сейчас она даже не могла вызвать в себе тот гнев, который лелеяла в продолжение всего дня.

— Боюсь, милорд, никто из моих знакомых не сделал бы мне такого одолжения. Однако я никогда и не подвергала их подобному испытанию. Может быть, если бы я занялась поисками, я бы нашла благородного джентльмена, а то и двух, которые согласились бы потакать моим причудам.

— Если я поймаю тебя за подобными поисками, тебе с неделю не удастся сесть верхом на лошадь.

Ее радость тут же угасла.

— Вот и вся ваша уступчивость, милорд.

— Всему есть свои границы, миледи, и вам придется с этим считаться.

— Кстати о границах, причислите к ним и мой туалетный столик — я намерена придвигать его к двери каждую ночь! — пригрозила Виктория.

Лукас снисходительно усмехнулся:

— Даже в самую безлунную ночь я смогу подобраться к вашему окну по карнизу. Но предупреждаю вас, миледи, если вы принудите меня к подобной вылазке в дурную погоду, я могу не проявить к вам особого терпения, когда наконец влезу в ваше окно.

— И тем не менее вы все-таки влезете в мое окно?

— Можете положиться на меня, моя радость. Вы увидите меня в окне так же верно, как утром — восход солнца.

Виктория вновь отважилась бросить на него быстрый взгляд и увидела, что Лукас пристально смотрит на нее. В глазах его отражался свет луны… Все ее тело немедленно откликнулось на его безмолвный призыв. Лукас хотел ее и не пытался скрыть свое желание. Она ощутила свою власть над ним, и голова ее закружилась от волнения.

В эту минуту ее лошадка негромко заржала.

— Лукас, я…

— Тише! — Лукас подобрал поводья и протянул руку, чтобы остановить ее лошадь. Желание в его глазах мгновенно сменилось напряженным вниманием.

Она инстинктивно понизила голос:

— Что такое?

— Кажется, мы тут не одни, — ответил он. — Быстро. К деревьям.

Виктория не спорила. Она послушно последовала за Лукасом в темноту ночного леса у обочины дороги. Там они укрылись, следя за освещенной светом луны дорогой.