Стефани Лоуренс - Капитан «Корсара»

Рана на плече саднила, но выстрел стал для него облегчением. Как только пистолет выстрелил, угрозы для Изабель больше не было. Увидев ее в тот миг, когда он рывком распахнул дверцу – связанную, в капюшоне, когда незнакомец целился в нее… Ройд едва не потерял голову от гнева и страха за свою любовь.

Вернуть ее только для того, чтобы вскоре снова потерять… Нет, это невозможно!

Изабель остановилась у двери Дункана, приоткрыла ее и на цыпочках вошла.

Ройд последовал за ней. Остановившись на пороге комнаты, тускло освещенной одним ночником на комоде, он смотрел, как она нежно отбрасывает волосы со лба Дункана и целует сына в висок.

Он видел и ее лицо – видел безусловную любовь, которая преобразила ее из амазонки в мадонну.

Когда Изабель отошла от кровати, он взял ее за руку и отвел в их спальню.

Ройд уже позабыл, насколько их чувства всегда зеркально отражали друг друга. Когда он повернулся, собираясь привлечь ее к себе, она бросилась к нему, и он подхватил ее.

При первом прикосновении их губ отпали все ограничения. Они уже не спорили, кто главный; сегодня никто из них не руководил.

Никто из них не мог сдержать этого – настоящего вихря желания.

Страсть разрасталась, пульсирующая и сильная, а желание полыхало яростным потоком в их жилах, но именно желание, первобытное и неуправляемое, толкало их друг к другу, требуя удовлетворения.

Оба жаждали получить самое первобытное подтверждение того, что они выдержали испытание, что они целы, невредимы… и живы. Еще как живы!

Ройд ослабил шнуровку ее лифа, спустил его с плеч и набросился на ее груди. Она запрокинула голову и застонала, впиваясь ногтями в его плечи сквозь сюртук и рубашку.

Затем она ослабила хватку, и ее руки начали исследовать – грудь и ниже, сквозь брюки, они обхватывали и ласкали его. Потом ее деловитые пальчики разыскали пуговицы на поясе и расстегнули их.

Ее рука скользнула внутрь, и она нашла его. Обхватила, признавая его своим.

Тяжело дыша, он поднял голову, повернулся и прислонил ее спиной к двери. Потом он склонил голову и снова припал к ее губам.

Изабель встретила его, отвечая ему, все время бросая вызов и разжигая его страсть.

Его амазонка.

Он не мог больше ждать. Она тоже.

Ройд задрал до талии шелковую юбку, просунул руку между ее бедер и прижал к двери.

– Твое плечо! – задыхаясь, прошептала Изабель, обхватывая его длинными ногами.

– Потом! – Он прижал возбужденный член к ее лону, ахнул, поняв, что его ждет жаркий прием, и вошел глубоко, в неописуемое чудо ее тела. Изабель окутала его теплом и любовью, страстью и радостью.

Он вышел и снова вошел, глубже, дальше, и она ахнула и сжала его еще крепче.

Оба вошли в ритм, который был им так хорошо знаком, который захватил их, распаляя страсть еще сильнее.

Вперед, еще дальше!

Их ждет слава.

Радость, чудо, неописуемое наслаждение, которого ни один из них не мог достичь без другого.

Все это принадлежало только им.

Сегодня и всегда.

Они вместе.

Вечно.

После Ройд уступил настоятельным просьбам Изабель и согласился сесть на край кровати, чтобы она промыла его рану и смазала бальзамом.

Ройд стиснул зубы и терпел, но, когда Изабель посмотрела на глубокую ссадину и сказала: «Как ты думаешь, не перевязать ли ее?» – он понял, что с него хватит.

– Нет! – категорически отказался он и снова лег на спину. – Возвращайся в постель!

Изабель хмыкнула, какое-то время разглядывала его в полумраке, но все же убрала горшочек с мазью.

Он приподнялся на подушке и стал смотреть, как она снимает ожерелье, снимает совершенно измятое платье, стаскивает чулки и подвязки и, наконец, нижнюю сорочку.

Голая – поистине амазонка – она подошла к изножью кровати и с кошачьей грацией оседлала его.

Взгляд ее был прикован к его последней ране.

Как будто заметив их впервые – хотя он прекрасно понимал, что это не так, – она позволила себе прикоснуться кончиками пальцев к старым шрамам.

– Правда ли, что ты говорил на улице? – спросила она. – Если бы я не лягнула мерзавца, его выстрел попал бы ниже?

Ройд колебался – он понятия не имел, какие мысли бродят у нее в голове, но… еще раньше он решил: никаких тайн.

– Правда. В такой ситуации он вряд ли промазал бы, а я не дотягивался до него вовремя, чтобы отклонить ствол.

Изабель заглянула ему в глаза. Ее глаза были такими черными, что он никак не мог прочесть, о чем она думает, понять, что она чувствует.

– Если бы не ты… вряд ли мне пришло бы в голову лягнуть его. Я так… – Она помолчала, вспоминая ужасную сцену. – Я собиралась сказать, что испугалась за тебя, но это неточно – я была за пределами страха, даже за пределами отчаяния.

– Значит, ты испытывала то же, что и я, когда распахнул дверцу экипажа и увидел, как он целится в тебя из пистолета. – Помолчав, он тихо продолжал: – Я дошел до той точки, когда, кроме твоей защиты, все остальное стало не важно.

Не сводя взгляда с его лица, с его глаз, она кивнула:

– Да. Вот именно! Я погибну, если не смогу сохранить тебя, – моя жизнь потеряет смысл, если тебя не будет рядом и ты не будешь со мной.

Ройд выждал секунду и признался:

– То же самое я всегда чувствовал, когда думал о тебе.

Она вздохнула и ответила:

– Наверное, и я испытывала такие же чувства к тебе, но, когда мы обручились, у меня не было возможности это выяснить – не было возможности пережить такое, миг крайнего самопожертвования. Тот миг, когда понимаешь, что, хотя мы два человека, на самом деле мы одно целое… – Взгляд ее упал на длинный шрам, который она машинально гладила кончиками пальцев.

И вдруг, в миг величайшего озарения, он понял, о чем она думает.

– Я упоминал, что думал о том, чтобы перераспределить роли в компании. Вчера я поговорил с отцом, и он согласился. Когда мы вернемся, я выйду в отставку с поста главного капитана судоходной компании Фробишеров – практического главы компании. Мы все решили, что этот пост займет Калеб.

Изабель задумалась.

– Чем же займешься ты?

– Я собираюсь посвятить все время строительству и усовершенствованию кораблей. С тобой.

Она смотрела на него, обводя пальцем татуировку на его груди:

– Тебе не будет скучно?

Он покачал головой:

– Теперь, когда ты вернулась в мою жизнь, когда мне напомнили, как драгоценно то, что происходит между нами, теперь, когда у меня есть Дункан, мне не нужны опасные задания для того, чтобы жизнь имела смысл. У меня будешь ты, будет Дункан и корабли, которые мы построим вместе. И все остальное.

– Что именно?

– Дом. А Дункану почти восемь – не думаешь ли ты, что пора подарить ему братьев и сестер?

– Хочешь, чтобы у него было больше братьев, чтобы ты мог учить их ходить под парусом?

– Неправда! – улыбнулся он. – С одной, двумя или даже тремя девочками моя жизнь тоже будет гораздо интереснее.

Изабель рассмеялась, но посерьезнела, посмотрев на него. Помолчав, она ответила:

– По-настоящему меня испугало… не сегодня, а во время нападения на поселок… то, до каких пределов я могу дойти, чтобы спасти тебя. Возможно, любовь – это сила, но это и слабость одновременно, правда? Мы оба так все понимаем.

– Да, но нужно помнить и об ответственности – ответственности быть любимым, чтобы не идти на дурацкий, ненужный риск. Не рисковать тем, что у нас есть, за исключением крайних случаев. – Он взял ее пальцы, поднес их к губам и поцеловал все по очереди. – И это мы оба тоже понимаем.

Она медленно кивнула, а потом спросила:

– Значит, в будущем никакого риска?

– Этого я обещать не могу – да и ты тоже. Но, как мы с тобой доказали сегодня, если мы и пойдем на риск, то пойдем вместе и непременно победим!

Изабель улыбнулась, прилегла рядом, вытянулась рядом с ним. Их ноги сплелись, ее голова легла на его здоровое плечо, рука легла ему на грудь, над сердцем. Он угадал ее улыбку, когда она сказала:

– Потому что мы с тобой – превосходная команда.

– Вот именно. – Ройд обнял ее, поднял голову и поцеловал в лоб. – Потому что мы связаны нерушимыми узами, которые никогда нас не отпустят, которые притягивают нас друг к другу, даже когда мы пытаемся разделиться.

– Вместе, – прошептала она. – Вместе до конца жизни.

Он не собирался спорить. Наоборот, крепче прижал ее к себе, и они вместе погрузились в сны о совместном будущем – построенном из, над и вокруг их любви.

Через три дня дамы из семьи Фробишер устраивали пикник в парке Гринвичской королевской обсерватории. На пикник позвали экипажи всех кораблей Фробишеров, которые стояли на якоре в Лондонском Пуле. Помимо «Трайдента» и «Большого баклана», в их число входили «Корсар» и «Принц», которые прибыли на два дня раньше; в целом экипажи образовали шумную толпу, готовую выпить за недавние приключения и обменяться уже расцвеченными историями о своих ролях в последних событиях.

Ройд собирался сделать несколько объявлений. Первое из них относилось к заданию. Он встал под ветвями раскидистого дерева и обратился к окружившей его толпе:

– Из почтения к расстройству его величества, когда он узнал о виновности его давнего постельничего лорда Питера Росс-Кортни в таком ужасном преступлении, судебный процесс вчера проходил без посторонних. Благодаря обилию собранных доказательств, которые удалось найти в кабинете Клайне-Форсайта, в сочетании с показаниями Клайнс-Форсайта, Саттерли, Малдуна и Уинтона судьи быстро вынесли единогласный вердикт. Хотя процесс проходил за закрытыми дверями, все согласились, что приговор через несколько дней приведут в исполнение публично. Однако уже было заявлено, что Саттерли, Малдуна, Уинтона и Клайнс-Форсайта приговорят к пожизненной ссылке, а оставшихся пятерых «заказчиков» повесят.

Со всех сторон послышались радостные возгласы. Ройд подождал, пока шум утихнет, и продолжал: