Стефани Лоуренс - Капитан «Корсара»

– Могу вас заверить: теперь, когда мы все понимаем, мы разберемся с теми, кто отвечает…

– О нет. – Ройд поудобнее развалился в кресле. – Заключенные останутся на кораблях Фробишеров. Их передадут напрямую в руки лондонских властей.

Деккер все понял и, осознав собственную вину, с готовностью согласился, чтобы Ройд избавил его от необходимости разбираться с Росс-Кортни и Ниллом.

Хотя Холбрук был виноват гораздо больше Деккера, он по-прежнему отказывался признавать серьезность положения, тем более шаткость собственной позиции.

– Послушайте, сэр… то есть капитан. Лорд Росс-Кортни – важная персона. И Нилл тоже. Их поддержка, оказанная колонии, много значит…

Ройд сухо заявил:

– Эти важные персоны – преступники. Я получил приказ доставить всех арестованных, замешанных в этом заговоре, в Лондон. Пока мы беседуем, на наши корабли грузят провизию; послезавтра мы отплываем. – Он посмотрел на Деккера: – Блокаду необходимо продолжить до конца дня нашего отплытия.

Деккер кивнул и с опаской спросил:

– Насколько я понимаю, вы не желаете, чтобы известие об арестованных достигло Англии?

– Вот именно. – Ройд посмотрел на Деккера в упор, потом перевел взгляд на Холбрука. – Если хотя бы слово достигнет Англии до суда над ними, уверяю, вас ждут самые суровые последствия.

Он позволил себе какое-то время помолчать, затем кивнул и встал:

– Господа, желаю вам доброго вечера. Если возникнет дальнейшая потребность в ваших услугах до нашего отплытия, я дам вам знать. – Когда его гости встали, он подошел к двери и распахнул ее.

Проводив гостей и отдав приказания экипажу, Ройд вернулся в кормовую каюту. Заперев общую дверь, он подошел к двери, ведущей в каюту Дункана, и тихо приоткрыл ее.

Изабель сидела на краю постели Дункана. Когда Ройд подошел ближе, она подняла на него глаза.

Он понял, что сделает что угодно, отдаст что угодно, выдержит любой бой только ради того, чтобы видеть, как растет его сын. Защищать и вести за собой, хотя и не суровой рукой, наблюдать, каким станет это их с Изабель творение.

Ройд перевел взгляд на ее лицо. Она оглянулась на Дункана, и ее черты осветились любовью. Он не сомневался в ее преданности сыну; он всегда будет защитником для Дункана, но и она тоже будет рядом – настоящая амазонка.

Спустя какое-то время он взял ее за руку. Изабель позволила ему вывести себя в главную каюту.

Ройд закрыл дверь, мягко развернул ее к себе, прижал к переборке и поцеловал.

Изабель поцеловала его в ответ. Поцелуй углубился, и она обхватила ладонями его лицо, прижимая его к себе, воспламеняя и возбуждая.

Вспыхнуло желание. Обоим стало жарко. Лаская друг друга, они, как в танце, приблизились к кровати.

Освободив друг друга от одежды, они упали на шелковое покрывало.

Ощутив на себе тяжесть мускулистого тела Ройда, Изабель ахнула; ее пальцы впились в его плечи; она перекатилась, увлекая его за собой.

Но он многое хотел ей сказать, многое хотел объяснить; поскольку слова сейчас были излишними, он решил прибегнуть к языку любви.

Ласкать и трогать, касаться губами и кончиками пальцев.

Ласкать языком и жаркими поцелуями.

Втягивать, дразнить, поглаживать…

Он любил ее, занимался с ней любовью нежно, заботливо, с благоговейным трепетом.

Она ждала, что он ринется вперед, но он удержал ее, заставил извиваться. Позволил ей наслаждаться. Когда наконец он скользнул в ее гладкую мягкость и она плотно сжала его, он закрыл глаза и попытался продлить удовольствие близости.

Но Изабель выгнулась под ним, завела его, он выпустил поводья, рванулся вперед, и они утратили связь с действительностью.

Мощная волна унесла их в знакомый пейзаж, их окружало чудо неизбежной близости, единения. Страсть закружила их в бешеном вихре желания, и они устремились к мощному взрыву наслаждения, пока не взмыли вверх.

Тяжело дыша, они льнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Восторг нарастал, влюбленных охватило огромное счастье и поглотило их.

Медленно стихала музыка экстаза. Они по спирали спускались с небес на землю, в действительность, в «здесь и сейчас», в объятия друг друга.

Через некоторое время Ройд вспомнил, где они находятся, и вопросы, которые он должен был задать. Он очень надеялся, что она ему ответит.

Он опустил руку и намотал на палец длинную прядь ее черных волос.

– Мы возвращаемся домой. Что ты решила?

Помолчав, Изабель сказала:

– Я решила, что мы пойдем той дорогой, на какую ступили, и посмотрим, куда она нас приведет.

Ройд задумался.

– Мы ступили на дорогу, которая ведет к алтарю. Значит ли это, что ты выйдешь за меня замуж?

– Да.

И все?! Он покосился на нее.

– Значит ли это, что ты понимаешь и принимаешь мою любовь? – Неожиданно это стало важным – жизненно важным. Только бы она ответила «да»!

Но он сразу понял по ее глазам, что для нее все не так.

Изабель смотрела на него так, словно он без необходимости все осложняет.

– Если тебе непременно надо это знать… Когда мы вышли из джунглей на берег, я поняла, что у меня все это время было своего рода прозрение. Я осознала: не важно, как ты меня любил, – и мне совершенно не стоило задаваться таким вопросом. Гораздо важнее, какие чувства испытываю к тебе я. – Она нахмурилась. – Поэтому я остаюсь с тобой и мы поженимся.

Изабель снова опустила голову на его плечо.

Ройд получил что хотел. А она… более или менее призналась в том, что любит его.

Этого должно было быть достаточно.

Но не было.

– Я люблю тебя. И всегда любил. Мне нужно знать, что ты в это веришь. – До последней минуты он даже не понимал, что это так, но эта потребность жгла его изнутри ярким и упорным пламенем.

Изабель вздохнула, приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:

– Я знаю, что ты меня любишь, по крайней мере, веришь, что любишь. Но я не знаю, обозначает ли слово «любовь» для меня то же самое, что и для тебя. – Помолчав, она продолжала более отрывисто: – Насколько я понимаю, ответить на такой вопрос можно, лишь идя вперед и глядя на то, что будет. Мне придется пойти на риск… – Она запнулась и поправилась: – То есть… конечно, на риск придется пойти нам обоим. Единственный способ узнать ответ – получить многолетний опыт.

С этими словами Изабель снова повернулась на бок, не оставив ему повода для спора. Ему хотелось поспорить, добиться, чтобы она призналась: она считает его любовь такой же сильной, жизнеспособной и могущественной, как свою собственную… Пусть скажет, что она считает их равными во всех самых важных отношениях… Конечно, он прекрасно знал ее и понимал: ему ни за что не победить в споре с нею.

Целую минуту он смотрел наверх, на полог, потом обнял ее и поцеловал в шелковистые волосы.

– Лишь бы ты согласилась здесь и сейчас, что я ни за что, никогда тебя не отпущу.

Его слова были пронизаны непреодолимой решимостью.

Изабель похлопала его по груди:

– Знаю.

Они отплыли с утренним отливом. Изабель сидела на носу рядом с Дунканом. Ветер играл ее волосами, заплетенными в косу и подколотыми со всех сторон. Соленые брызги обжигали лицо, когда «Корсар» первым вышел из порта и повел за собой остальные корабли Фробишеров.

Она посмотрела на сына, увидела, как сияет от радости его лицо, и сердце у нее преисполнилось радости. Она заглянула вперед, в то будущее, какое она пока не могла описать.

В глубине души она была конструктором; ей нравилось видеть что-то нарисованным на бумаге. Однако человеческие отношения невозможно было ни к чему пришпилить; они постоянно развивались.

Повернувшись, она посмотрела на Ройда, который стоял у штурвала, широко расставив ноги. Взгляд его был устремлен вперед; он оценивал силу отлива, направление ветра, волнение.

– Мама! Смотри! – Дункан дернул ее за рукав.

Как и она, он смотрел на другой борт корабля; поскольку ветер относил его слова в сторону, она не слышала приказы, отдаваемые с верхней палубы, но острый слух Дункана, наверное, что-то улавливал. Она проследила за его пальцем – он указывал наверх, где разворачивались трюмсели на всех трех мачтах.

Ветер раздувал парусину; вот паруса туго натянулись.

И их скорость увеличилась.

Она посмотрела на воду; в их кильватере в шахматном порядке шли другие корабли. Благоговейным шепотом она произнесла:

– Какое зрелище!

Дункан немедленно встал, чтобы тоже посмотреть.

За последние годы она поработала со всеми кораблями, внедряя усовершенствования Ройда. Она испытывала почти радость собственницы, видя все корабли под парусами, величественные и равно прекрасные, словно изящные дамы, которые скользили по морю.

Посмотрев дальше, за корабли, она следила за тем, как вдали исчезает Фритаун. Последним скрылся в тумане холм Тауэр-Хилл.

«Корсар» вышел из дельты; заскрипели снасти, захлопали паруса, когда Ройд изменил курс, направив корабль на север.

Они плыли домой.

Сначала в Англию, в Лондон – это самый последний отрезок их путешествия. Ну а все, что придется сделать, когда они доберутся до Абердина, приготовления, решения и разговоры о совместной жизни… это может и подождать.

Изабель развернулась лицом к морю; она слышала рядом шаги Ройда; его рука легла ей на плечо. Она подняла голову и увидела, как он смотрит на Дункана, а мальчик смотрит снизу вверх на него с выжидательным выражением на лице. Он готов всем сердцем отправиться в любое путешествие, какое задумает его отец.

О борт разбилась волна. Услышав за спиной шаги Ройда, Изабель не обернулась. Он положил руку ей на плечо и устремил взгляд вперед.

До самого горизонта расстилалось море, синее, безбрежное. На волнах поблескивали солнечные блики; легкий ветерок овевал их лица.

Впереди лежало их будущее, и, прежде чем он отойдет от штурвала, он прикажет спустить мунсели – они летят на всех парусах.