Стефани Лоуренс - Капитан «Корсара»

Он вовремя посмотрел на нее и заметил у нее на губах горькую улыбку.

– Мы обсуждали проблему, возникшую на верфи, когда вдруг прибежал Дункан – он хотел что-то мне сказать. – Она взмахнула рукой. – По-прежнему не знаю как, но он бросился ко мне – ты видел, как он это делает, – и закричал: «Мама! Мама! Знаешь что?»

Он живо представил себе ту сцену и покачал головой:

– Бедный твой отец!

– Вот именно. Мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок – ничего подобного с ним в жизни не случалось. Пришлось усадить его в кресло. Дункану я велела принести стакан виски. Он принес полный стакан. Папа выпил его одним глотком.

Ройд старался не засмеяться, но в тот миг ему стало искренне жаль Джеймса Кармайкла. Тот не слишком обрадовался, узнав, что Ройд хочет жениться на его дочери; судя по тому, как все обернулось, его опасения оказались не напрасными. Затем вот так, неожиданно, наткнуться на Дункана и открыть все, что много лет скрывала Изабель…

– Что же потом? – спросил он, повернувшись к ней.

– Папа настаивал, чтобы мы обо всем рассказали тебе, но мы убедили его придержать язык, по крайней мере на время.

– Говоря «мы», ты имеешь в виду себя и Айону?

– И маму, и мою бабушку Кармайкл – папину маму, и Элайзу – а также его сестру и маминых сестер… – Она пожала плечами. – Практически всех женщин из обеих ветвей семьи.

– Значит, им все известно?!

– По-настоящему все знают только Айона и мама, но, конечно, остальные о чем-то догадывались. – Она посмотрела на него, как будто это должно было быть очевидно. – Ребенка – тем более такого, как Дункан, – довольно трудно прятать.

«И все же тебе это удавалось целых восемь лет!» Однако досада, которую он испытывал, оказалась недостаточно сильной, чтобы возобладать над остальными мыслями и чувствами, вихрем крутившимися у него в голове. Несколько кусочков головоломки вдруг сложились воедино.

– Так вот почему во время наших последних встреч твой отец… ему было не по себе, и он разговаривал со мной очень сухо.

– Да. Ему очень не по себе из-за всего, что произошло.

– Ничего удивительного.

– Да… но все еще хуже. Дело не только в тебе. Видишь ли, мама и папа хорошо знакомы с твоими родителями. А Дункан… возможно… твой наследник.

Ройд не допускал никакого «возможно»; Дункан как его первенец действительно его наследник!

Следя за Дунканом, который ходил по носу и направился к ним, она вздохнула:

– Папа жалел, что ничего не мог тебе сказать. И без того плохо из-за того, что подумаешь ты, но он больше волновался из-за твоих родителей – ведь они с твоим отцом давние приятели.

Вначале Джеймс и Фергюс были просто двумя преуспевающими промышленниками, работавшими в смежных областях. Впрочем, Изабель заметила, что их дружба только крепла с возрастом. Еще и поэтому многие считали их с Ройдом брак союзом, заключенным на небесах.

Так оно и было.

Он оттолкнулся от борта, когда Дункан приблизился к ним.

– Как только вернемся, надо будет все рассказать моим родителям. Понятия не имею, как они ко всему отнесутся, – сомневаюсь, что мама простит тебя за то, что ты так долго скрывала от них Дункана, – но пока нам не нужно об этом думать.

Изабель мысленно согласилась с ним. Когда Дункан подбежал к Ройду, тот присел на корточки. Она слушала, как их сын радостно рассказывает, какую рыбу он разглядел с носа. Наблюдала, как мужчина, которого она до сих пор любила, встал и взъерошил темные волосы сына, потом покосился на нее, их взгляды встретились, он быстро кивнул и направился на корму. Дункан вприпрыжку следовал за ним, по-прежнему забрасывая его вопросами.

Изабель скрестила руки на груди, прислонилась к борту и позволила мыслям течь свободно, глядя на волны и на то, как палуба то поднимается, то опускается. Она понимала, что Ройд сейчас сосредоточен на главном – на миссии. Так было всегда; так у него устроена голова. Большой части своих успехов он был обязан своей целеустремленности. А целеустремленность возникала благодаря его способности сосредоточиться на том, чего он хотел достичь, исключая почти все остальное.

Но Изабель была женщиной, и она не хотела ждать завершения миссии для того, чтобы решить остальные вопросы.

Изабель не спешила. После ужина она уложила Дункана спать и подождала, пока он заснет. Потом поднялась на палубу. Как она и ожидала, Ройд стоял у штурвала. «Корсар» шел вперед в сумерках.

Плотнее закутавшись в шаль, Изабель зашагала по палубе. Она чувствовала на себе спиной взгляд Ройда, а потом он приказал развернуть парус, и два матроса полезли по вантам.

Она устроилась на носу: согнула ноги в коленях, подтянула их к груди и обхватила руками. Покачиваясь вместе с кораблем, она слушала шепот ветра.

Пробили четвертые склянки первой полувахты. Через несколько минут из тени, отбрасываемой фонарями, вышел Ройд.

– Ты вниз? – Изабель подняла голову и спустила ноги со скамьи.

– На сегодня вахту я сдал. Почему ты не спишь?

– Я думала…

Ройд подал ей руку и помог встать. Бок о бок они зашагали к кормовому люку. Она, значит, «думала». Его так и подмывало спросить, о чем, но они уже пришли. Дверь в ее каюту находилась впереди, в его – справа.

Она отодвинула задвижку и развернулась к нему лицом.

Вместо простого «спокойной ночи», чего он ожидал, хотя и собирался сорвать еще один поцелуй, она какое-то время смотрела на него и сказала:

– Мы должны обсудить еще один вопрос.

– Какой вопрос? – удивленно спросил Ройд. Поскольку его чувства и разум настроились совсем на другое, он никак не мог понять, что же она имеет в виду.

– Вот какой. – Изабель заглянула ему в глаза, положила руку на затылок, притянула его ближе и прижалась губами к его губам.

Прежде чем он сумел как-то ответить, она сделала еще один, последний шаг – и прижалась к нему всем телом, грудь к груди, бедра к бедрам.

Голова у него пошла кругом. Внутри запылал пожар.

Она раздвинула губы – и ему показалось, что он падает с обрыва в пропасть.

Ни одна сила на земле не могла помешать ему обнять ее, ласкать ее. Его губы и язык охотно и жадно подчинились ее призыву. Ничто не мешало им ринуться в водоворот страсти, которую они так долго в себе подавляли.

Страсть вырвалась на свободу и поглотила их целиком. В нем вспыхнуло острое, требовательное желание. Ройд крепче сжал ее, притягивая к себе.

Внезапно Изабель повернулась, увлекая его прочь от его двери.

Ройд послушно последовал за ней.

Не прерывая поцелуя, не размыкая объятий, она еще крепче прижалась к нему, и ему пришлось отступать назад, в каюту.

Изабель следовала за ним; все тело у нее горело, словно в огне. Губы, руки и все тело требовали: вперед и дальше.

В затуманенном мозгу Ройда вспыхнуло озарение; она в самом деле не шутит! Страстные поцелуи и ласки откровенно говорили о том, чего она хочет.

Несмотря на окутавший их чувственный дурман, он не забывал о том, что за тонкой переборкой спит Дункан. Ройд не сомневался, что Изабель тоже не забыла о сыне; раз она считает, что здесь безопасно, он может на нее положиться.

Это была последняя рациональная мысль, пришедшая Ройду в голову. Ее жадные пальцы уже расстегивали на нем рубашку. Когда ладони Изабель коснулись его обнаженной кожи, она ненадолго отпрянула, запрокинула голову и глухо застонала.

Ройд нащупывал ленты на ее корсаже. Судорожно вздохнул, хотя ему так и не удалось вернуть хладнокровие. Ее настойчивость оказалась заразительной; он дернул шнуровку и потянулся к ее плечам.

Бушующее в них желание переросло в страсть поистине невыносимую.

Ройд рывком спустил с ее плеч лиф платья.

Не прерывая поцелуя, Изабель отстранилась, чтобы высвободить руки из рукавов, – но сразу же прижалась к нему и принялась раздевать его. Чтобы помочь ей, он отступил на полшага, сбросил сюртук и избавился от рубашки.

Жадность ее прикосновений отвлекала, но перед ним маячила собственная цель – полупрозрачная сорочка почти не скрывала ее груди. Ему захотелось немедленно проверить, что изменилось в них после того, как она выкормила их сына.

Несколько ловких движений – и вот струящийся шелк упал на пол. Перед ним открылось сокровище, которое он прекрасно помнил. Он потянулся к ней, сжал ее груди и наблюдал, как ее лицо затопляет страсть. Он словно вернулся в прошлое, однако прошлое немного изменилось – соски увеличились и потемнели… Склонившись, он взял один из них в рот, испытывая острое удовольствие.

Ройд втянул сосок в себя, и у Изабель подогнулись колени. Он обхватил ее рукой за талию, прижал к себе и принялся осыпать ласками с новой силой.

Обхватив его обеими руками за голову, Изабель дрожала всем телом – его атака была более мощной и уверенной, чем раньше. Ройд очень возмужал, мускулы стали поистине стальными. Несмотря на головокружение, она это почувствовала. Восемь лет назад он еще не до конца созрел, теперь же они оба находились в самом расцвете.

Она с трудом вздохнула, приоткрыла глаза и увидела, как он обводит сосок языком. Острое наслаждение пронзило ее с головы до ног. Ройд выпрямился, и она прижалась к нему всем телом. Набухшие груди пульсировали на его горячей коже… в тот миг, когда их губы снова слились, обоих охватил мощный чувственный вихрь, и оба застыли на самом краю.

Все утратило смысл, кроме новых ласк. Они жадно насыщались друг другом и не могли насытиться. Он обнимал ее с тем же пылом, с тем же отчаянным желанием.

Ройд скинул сапоги, за ними последовали брюки. Им как-то удалось добраться до кровати; они упали на шелковое покрывало и сплелись воедино. Ему хотелось растянуть волшебные мгновения; ей тоже. Он пробовал сдержать ее пыл; ему хотелось попробовать Изабель на вкус, насладиться ею, но, ускоряя обмен ласками, Изабель выпустила джинна из бутылки, и страсть не собиралась отпускать их, пока они не насытятся.