Он застонал, когда ее руки опустились еще ниже, совершая круговые движения, растирая. А потом там же оказались и ее губы, скользя, поглаживая, шепча.

— У тебя такое прекрасное тело. — Дыхание Меган стало тяжелым и прерывистым, когда она касалась его, лаская и исследуя. — Мне нравится смотреть на него, трогать его. — Она медленно провела губами вверх по его позвоночнику, скользнула по плечам, прикусила ухо. — Повернись, — прошептала Меган. — Я закончу все остальное.

Едва Нэйт перевернулся, их губы слились в пламенном, восхитительно долгом поцелуе. Однако когда он со стоном потянулся, чтобы обхватить ее груди, Меган отстранилась:

— Подожди. — И хотя ее руки дрожали, она набрала еще бальзама. Не отводя от него глаз, Меган принялась втирать терпкую мазь в его грудь. — Они оставили на тебе отметины, — пробормотала она.

— Я оставил на них больше.

— Натаниэль, драконоборец. Лежи спокойно, — шепнула Меган и низко склонилась, чтобы поцеловать царапины и синяки на его лице. — Я все вылечу, все.

Как бешено стучит его сердце! Меган чувствовала это сумасшедшее биение своими ладонями. При свете ночной лампы глаза ее казались темно-серыми, как дым. Полы халата задрались, обнажив колени, когда она уселась на него верхом. Меган массировала его плечи, кисти, руки, целуя израненные костяшки пальцев, лаская их языком.

Воздух в спальне превратился в сироп — вязкий и сладкий. Он стягивал легкие Нэйта с каждым прерывистым вдохом. Ни одна женщина никогда не заставляла Нэйта чувствовать себя беспомощным, опустошенным и насыщенным одновременно.

— Меган, я должен коснуться тебя.

Не сводя с него глаз, она потянулась к пояску своего халата, распуская его. В одно мгновение невесомая шелковая материя соскочила с плеч. Под халатиком на ней оказалась коротенькая рубашечка на бретельках того же цвета и материала. Нэйт дотронулся до нее, и одна бретелька упала…

Меган закрыла глаза и откинула назад голову, его руки принялись поглаживать ее гибкое тело через тончайший шелк, а потом приподняли его. Внезапно она снова увидела фейерверк, все эти сверкающие, кружащие голову огни, что недавно извергались на синем, полночном небе. Звезды закружились у нее в голове, пылавшей огненной лихорадкой любви. Влекомая страстным желанием, Меган поднялась над ним, принимая его в себя с изысканной медлительностью, едва не лишившей их чувств.

Она задрожала, когда Нэйт выгнулся, сжимая в руках ее бедра. А теперь все цвета, казалось, проникли в ее кровь, раскалившуюся добела, и кожа ее стала влажной и гладкой. С неожиданной жадностью Меган резко нагнулась к нему, впиваясь в его губы, сжимая пальцами истерзанное тело, которое еще недавно так хотела смягчить.

— Позволь мне. — Меган застонала и прижала его руки к своей груди. — Позволь мне.

С дикостью, потрясшей его, она довела его до страстного безумия, поразив словно молния. Он выкрикнул ее имя, когда сознание его помутилось, когда нестерпимое желание острой болью пульсировало в нем. Момент экстаза стал ударом кнута, обернутым в бархат.

Она стиснула его в объятиях и разбила на мелкие осколки.

Слабая и мягкая, как вода, Меган скатилась с него и легла рядом, положив голову ему на грудь.

— Я сделала тебе больно?

Нэйт не мог найти в себе силы обнять ее, руки его безвольно лежали на постели.

— Я чувствую только тебя…

— Натаниэль. — Меган приподняла голову. — Кое о чем я забыла тебе вчера сказать.

— М-м-м… И о чем же?

— Я тоже люблю тебя. — Она увидела, как широко открылись его глаза, увидела клубящиеся в них чувства.

— Это хорошо. — Его руки, уже больше не слабые, гладили ее, баюкали.

— Не знаю, достаточно ли этого, но…

Нэйт зажал губами ее рот, обрывая на полуслове.

— Не путай все. Люби лишь ради самой любви меня[37], Меган. Этого достаточно на сегодня. — Он снова поцеловал ее. — Останься со мной.

— Да.

Глава 12

Одно дело — фейерверки, но когда все Кэлхуны занялись планированием свадебной церемонии Коко, это обещало обернуться зрелищем более эффектным, чем запуск даже тысячи ракет.

Все предложения, начиная от маскарадного бала и заканчивая ночным морским путешествием, были выслушаны, обсуждены и подвергнуты голосованию. В конце концов решили остановиться на торжественном ужине и танцах под звездным небом. Оставалась всего лишь одна неделя, чтобы завершить приготовления. Всем были розданы задания и поручения.

Меган старалась каждый день выделить какое-то время на полировку столового серебра, мытье хрусталя и инвентаризацию льняных салфеток и скатертей.

— К чему вся эта суета. — Громко постукивая палкой, Коллин вошла в гардеробную, где Меган подсчитывала льняные салфетки. — Когда женщина ее лет решает связать себя с мужчиной узами брака, у нее, по крайней мере, должно быть достаточно здравого смысла, чтобы сделать это тихо.

Меган сбилась со счета и терпеливо начала снова.

— Не любите праздники, тетя Коллин?

— Только если для них есть повод. Никогда не считала, что расставание со своей свободой и полное подчинение мужчине — это повод для празднования.

— Коко и не делает этого. Голландец ее обожает.

— Гм-гм. Время покажет. Едва мужчина наденет тебе кольцо на палец, он быстро перестает быть таким милым и обходительным. — Она посмотрела на Меган лукавым взглядом. — Не потому ли ты, моя дорогая, держишь в сторонке того широкоплечего моряка? Боишься, что произойдет после того, как скажешь «Я согласна»?

— Конечно нет. — Меган отложила в сторону стопку салфеток, чтобы снова не сбиться со счета. — И мы говорим о Коко и Голландце, а не обо мне. Она заслуживает быть счастливой.

— Не все получают то, чего заслуживают, — вновь попыталась уколоть ее Коллин. — Тебе и самой об этом очень хорошо известно, не так ли?

Начиная сердиться, Меган попыталась увести разговор в сторону:

— Не понимаю, почему вы пытаетесь все испортить. Коко счастлива, я счастлива. И я прикладываю все усилия, чтобы сделать счастливым Натаниэля.

— Что-то не вижу, чтобы ты покупала себе флердоранж, моя девочка.

— Замужество не всегда служит решением проблемы. Для вас ведь не стало.

— У меня хватило разума не попасть в ловушку. Возможно, ты похожа на меня. Мужчины приходят и уходят. Конечно, может быть, что вместе со всеми уйдет и тот, что был нужен тебе, но ведь мы обойдемся, не так ли? Потому что знаем, что они собой представляют там, глубоко внутри. — Коллин приблизилась к Меган, не сводя темных глаз с ее лица. — Нам известно о них самое худшее. Эгоизм, жестокость, бесчестность и аморальность. Возможно, мы и впустим одного из них в свою жизнь, того, что покажется другим, отличным от всех, но ненадолго. Мы слишком мудры, слишком осторожны, чтобы пойти на этот опасный, непредсказуемый шаг. И если мы и останемся в одиночестве, то, по крайней мере, будем знать, что мужчины не в силах причинить нам боль.

— Я не одна, — заметила Меган неуверенным голосом.

— Да, у тебя есть сын. Но однажды он вырастет и, если ты хорошо воспитала его, покинет твое гнездышко, чтобы построить свое собственное.

Коллин покачала головой, и на секунду на ее лице появилось столь невыносимо грустное выражение, что Меган потянулась, чтобы обнять ее. Однако железная леди взяла себя в руки, высоко задрав голову.

— Ты еще получишь удовлетворение от осознания того, что избежала брачных оков, так же как и я. Думаешь, никто не просил моей руки? Был один, — Коллин начала свой рассказ, прежде чем Меган успела вставить слово, — тот, что почти убаюкал меня, усыпил мою бдительность, прежде чем я все-таки отвергла его, прежде чем рискнула окунуться в тот ад, что испытала моя мать.

Губы Коллин плотно сжались от нахлынувших воспоминаний.

— Он старался сломить ее любым способом — своими правилами, деньгами, неистребимым желанием обладать ею. В конце концов, он убил ее, а потом медленно, очень медленно начал сходить с ума. Однако не от осознания вины. Я думаю, его угнетала утрата того, чем он никогда не мог овладеть в полной мере. И именно поэтому он выбросил из дома малейшее напоминание о ней и похоронил себя в собственном, личном чистилище.

— Мне жаль, — прошептала Меган. — Мне так жаль.

— Меня? Я стара и давно уже пережила время скорби. Однако я извлекла уроки из своего жизненного опыта, так же как и ты из своего. Не верить, не рисковать. Пусть Коко надевает флердоранж — у нас останется свобода, — подвела итог Коллин. И гордо удалилась, оставив Меган барахтаться в море эмоций.

Нет, Коллин не права, сказала она себе и снова занялась салфетками. Она вовсе не холодна и надменна и не скрывается от любви. Всего несколько дней назад она призналась в любви мужчине. И она не позволит тени Бакстера испортить ее отношения с Натаниэлем.

Ох, но, может быть, дело именно так и обстоит. Меган утомленно прислонилась к дверному косяку. Она такая, какая есть, и вряд ли способна измениться. Любовь и занятия любовью — вовсе не одно и то же. Никто не знает об этом лучше ее. Она любила Бакстера, любила с присущей юности искренностью и полнотой чувств. И вся эта любовь исчезла как дым. Даже сознавая, что чувство, испытываемое ею к Натаниэлю, полнее, богаче и гораздо, гораздо более настоящее, она не могла отбросить в сторону гложущие ее сомнения.

Следует обдумать все это спокойно, скрупулезно, как только появится время. Ответ всегда где-то рядом, уверяла себя Меган, если только долго и тщательно искать его. Все, что надо сделать, — внимательно проанализировать факты.

Она с отвращением отбросила столь аккуратно сосчитанные салфетки. «Да что же я за женщина? — не могла понять Меган. — Пытаюсь свести чувства и эмоции к вычислениям, будто бы это какой-то код, который следует расшифровать, прежде чем понять свое сердце».