Рассматривая красивые ткани, она слышала, как два-три раза открывалась и закрывалась входная дверь, но не обратила на это внимания. Хозяйка еще раз предложила ей свою помощь, но Миллисент заверила ее, что она все посмотрит, а потом уже сделает выбор.

Хозяйка и миссис Браун продолжали болтать, словно были давнишними подругами, которые не виделись несколько лет. Миллисент, которой казалось, что миссис Браун вообще не способна вести сколько-нибудь длительный разговор, теперь убедилась, что была несправедлива к ней.

Чтобы дать миссис Браун время закончить разговор, Миллисент медленно направилась в заднюю часть лавки, где хранились более дорогие ткани. Едва она положила ладонь на штуку синего бархата, как чья-то рука вдруг легонько подтолкнула ее сзади. Миллисент резко обернулась и увидела перед собой лорда Данрейвена. Она ахнула, однако позволила ему увлечь себя в конец прохода, где располагались рулоны темного бархата.

– Стойте здесь и рассматривайте эти ткани, – сказал он, быстро водрузив несколько рулонов друг на друга. Мгновение – и лорд Данрейвен уже стоял, скрывшись за ними и оставаясь совершенно невидимым для тех, кто находился в передней части лавки.

Закончи в свои действия, он повернулся к Миллисент и сказал:

– Ну вот. Это скроет меня от сопровождающей вас дамы.

– Но что вы делаете в лавке тканей?

– Разумеется, ищу вас.

Миллисент глубоко вздохнула и сказала:

– Кажется, у вас появилась дурная привычка пугать меня, сэр.

– Это потому, что вас слишком легко напугать, мисс Блэр. Но почему вы называете это дурной привычкой? Почему бы не сказать, что у меня появилась хорошая привычка пугать вас?

Он положил еще один рулон ткани на ближайшую к Миллисент стопку и шагнул к девушке.

– А разве в страхе может быть что-то хорошее? – спросила она.

– Да.

– Как это?

– Когда-нибудь я покажу это вам, но чтобы все получилось, у вас должна быть нечиста совесть.

Миллисент подняла плечи, выражая крайнюю степень удивления.

– Что вы имеете в виду? – Она посмотрела через плечо в переднюю часть лавки. Миссис Браун и лавочница все еще были заняты беседой. – Из-за чего нечиста совесть?

– Вам виднее.

– Вы говорите загадками, сэр.

– Может быть, но вы для меня тайна, мисс Блэр, и я заинтригован.

– Я вовсе не собиралась быть для вас тайной, лорд Данрейвен, – заметила Миллисент, думая о том, не съехала ли ее шляпка набок – так внимательно граф смотрел на нее.

– Тогда почему вы не отвечаете ни на один из моих вопросов прямо? Поневоле решишь, что вы прячете в шкафу скелет.

Его слова встревожили ее.

– Скелет? У вас богатое воображение, сэр.

Озорная усмешка появилась на лице лорда Данрейвена, и это должно было означать, что он просто шутит, но Миллисент вдруг почувствовала себя так, будто она оказалась застигнутой за писанием своих заметок.

Он никак не мог этого узнать! Разве только... разве только он прочел ее бальную карточку! Может ли такое быть? Нет. Просто она так серьезно отнеслась к его небрежному замечанию именно потому, что у нее нечиста совесть. Откуда ему знать чта-то о ней или о том, чем она занимается по просьбе своей тетки?

Больше она на эту тему говорить не будет. Конечно, если лорд Данрейвен видел ее карточку, он выскажется прямо и станет ее обвинять, но Миллисент почему-то чувствовала, что ему не хочется этого делать.

Уже очень давно Миллисент усвоила, что если не знаешь, как отвечать на вопрос, или тебе не нравится, какое направление принял разговор, лучше всего переменить тему. И сейчас это, кажется, было бы вполне разумно.

– Эта встреча, лорд Данрейвен, никоим образом не может быть случайной.

– Так оно и есть.

– Ваше поведение – поведение повесы. Вы следили за мной, да? – спросила она, немного разозленная, немного польщенная и немного взволнованная.

– Да.

– Вы действительно повеса высшего класса.

– Есть такой грех. – Он помолчал, а потом добавил: – Правда, не всегда.

– Я слышала другое.

– В важных случаях, мисс Блэр, – и это всем известно веду себя прилично.

Лорд Данрейвен улыбнулся, и Миллисент вдруг показалось, что на лицо ей упал солнечный луч. Как могла его улыбка осветить все вокруг и наполнить ее такими приятными ощущениями? Миллисент вдруг охватило удивительное желание. Ей захотелось поднять руки и восторженно закружиться, словно ей снова пять лет.

Перед ней стоял записной повеса, который знал, как очаровать любую женщину, а не только ее. И все же от одного его присутствия у нее начинало учащенно биться сердце.

Стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и в то же время негромко, Миллисент сказала:

– Следить за мной – вещь недопустимая. А стоять и разговаривать со мной в этой лавке – еще хуже. Вас совершенно не заботит моя репутация?

– Вашей репутации со мной ничего не угрожает. Вы не оставили мне никакого выбора, когда снова отказали в разрешении нанести вам визит, как это пристало джентльмену. Пришлось мне придумать план, как вас увидеть. Я решил дождаться у дома леди Беатрисы, когда вы снова выйдете в сад. Но, увидев, что вы покидаете дом, последовал за вами.

– Вы снова следили за домом? Это глупо. Я ведь могла оставаться дома весь день.

– Конечно, глупо, но мне повезло.

– Воистину повезло. Вы, очевидно, мастер устраивать тайные свидания с леди, когда и где вам захочется.

Лорд Данрейвен сложил руки на груди и принял расслабленную позу, прислонившись бедром к столу.

– Это верно, – улыбнулся он своей чарующей улыбкой. – Но верно также и то, что в последнее время я утратил интерес к таким выходкам. Когда-то я занимался этим ради забавы и развлечения. Теперь я делаю это, потому что вы – первая молодая леди, которая отказалась позволить мне нанести ей визит, как приличествует джентльмену.

Почему-то это откровенное признание вызвалоу Миллисент желание подарить графу искреннюю улыбку.

– Это следовало понять как намек, что я не хочу вас видеть.

– Намек? Я воспринял это как вызов. Я решил, что, возможно, вы не хотите, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе из-за моей дурной славы и вашей безупречной репутации.

Услышав это, Миллисент тихонько рассмеялась – тихонько, но безудержно. Лорд Данрейвен был так очарователен, он окутывал ее, словно подарок, который предназначался ему самому.

– Ш-ш, – приложил он палец к губам. – Я думаю, никто не знает, что я здесь.

Миссис Браун и лавочница по-прежнему не были видны из-за рулонов тканей, только теперь они отошли гораздо дальше от Миллисент, чтобы посмотреть на баночки с кремом, с пудрой или на что-то еще, выставленное на дальнем прилавке.

Миллисент откашлялась и снова коснулась ткани.

– Вряд ли, – сказала она, но потом все-таки спросила: – Как вы могли сюда попасть, оставаясь незамеченным?

– Я прошел переулком и проскользнул через заднюю дверь. – Лорд Данрейвен оглядел рулоны тканей. – Я думаю, сейчас здесь никого нет, кроме нас с вами, вашей спутницы и лавочницы.

– Слава Богу. Вас могли бы поймать.

– Да.

– Вас это не тревожит?

Он еще немного приблизился к ней и, еще больше понизив голос, сказал:

– Из-за вас – да. Что же до меня, то есть вещи, ради которых стоит рисковать, мисс Блэр.

Миллисент взялась рукой за край ткани, сделав вид, будто рассматривает ее, хотя ей хотелось смотреть только в зовущие глаза лорда Данрейвена, хотелось сказать ему, как она польщена тем, что он преодолел такие трудности, чтобы снова увидеть ее.

По правде говоря, он должен бы знать, как ей трудно противиться ему. Его улыбка, его манеры и даже его дурная репутация смущали ее, тревожили... и пленяли. Но Миллисент ни в коем случае не должна показывать ему, что это сегодняшнее свидание с ним стоит, по ее мнению, риска быть застигнутой при интимном разговоре с мужчиной.

Она медленно, глубоко вздохнула. Но что же ей делать? Его ухаживания привлекут к ней внимание света и создадут угрозу ее работе по поручению тетки. А ведь самое главное – сохранить эту работу в тайне. Если на Миллисент падет подозрение, то могут узнать, что ее тетка и есть лорд Труфитт. Она не должна рисковать положением тетки в обществе.

Может, следует признаться тете Беатрисе или виконтессе Хиткоут и спросить, как ей вести себя с этим красивым повесой, который, конечно, действовал слишком напористо для нее, для девушки, выросшей в деревне.

Плавным жестом лорд Данрейвен взял ее руку в перчатке и осторожно притянул Миллисент к себе, скрывая ее вместе с собой за рулонами тканей. Миллисент вздрогнула, но не отодвинулась. Как могла бы она это сделать, если ей так хотелось снова почувствовать его объятия?

– А это вас напугало?

Она посмотрела ему в глаза. Они находились так близко друг от друга, что Миллисент ощущала его дыхание.

– Да.

Уголки губ лорда Данрейвена приподнялись в проказливой усмешке.

– А в этом страхе есть что-нибудь хорошее?

– Да.

«Очень даже хорошее».

Ах, какой он хитрый. Разве могла бы она солгать ему и сказать, что это не так? Потому что, конечно же, это было чудесно – чувствовать себя в уютной защищенности его сильных рук.

Теперь уже лорд Данрейвен не усмехался, а широко улыбался. Миллисент не ощущала страха в его объятиях, не чувствовала никакой опасности. Он был сильный, и ему ничего не стоило подавить ее волю. Миллисент знала только, что находится сейчас там, где ей хочется находиться.

– Вы не возражаете, если я вас поцелую? – спросил лорд Данрейвен.

Она ответила, удивившись:

– Вчера вы не спрашивали разрешения.

– Вчера мне было бы нетрудно убежать, если бы вы закричали. Сегодня это создало бы много проблем.

Миллисент улыбнулась.

– Значит, я могу избавиться от вас, только если закричу?

– Почему же? Громкий кашель тоже мог бы привлечь к вам внимание, мисс Блэр. Итак, что это будет?