Лиз Айлэнд - Кандидат в мужья

– Дорин, не могли бы вы попросить Питера подогнать лимузин для Келли Саммерс?

Руки Келли опустились на сумочку, лицо превратилось в маску.

– Лимузин?

– Это автомобиль компании. – Райли откинулся на спинку стула.

Идеально! Келли уедет, всем довольная, и он сможет о ней забыть.

Но тут же в дверь всунулась рыжая голова Дорин. Секретарь удостоила Келли короткого мрачного взгляда и сообщила:

– Лимузин уже выехал, Райли, но не забудьте, что в десять утра у вас встреча в городе. Сказать Питеру, чтобы он вызвал вам такси?

Райли даже не потребовалось смотреть на Келли, чтобы увидеть ее машущие руки. Он вздохнул. Ему следовало знать, что с Келли Саммерс на простые решения рассчитывать не приходилось.

– Нет я подвезу Келли и поеду дальше. – Он мог бы взять свой автомобиль, но, разумеется, этим утром оставил его у дилера, чтобы устранить вмятины, полученные при вчерашнем столкновении с «тойотой».

Десятью минутами позже Питер придерживал дверцу, пока они рассаживались. Райли тепло улыбнулся шоферу, пожилому мужчине, из-под фуражки которого виднелись рыжие, сильно тронутые сединой волосы.

– Как Барбара? – спросил его Райли.

– Лучше. Уже ходит.

– Хорошо!

Келли склонила голову набок:

– Вы знаете его жену?

– Конечно. Я их и познакомил много лет назад. Она работала медсестрой у моего дантиста.

Келли как-то странно посмотрела на него, а потом ее отвлек салон лимузина. Трогала и проверяла все, что видела, ничего не могла с собой поделать. Вентиляторы включались, бар выдвигался, телевизор работал. Райли засмеялся. Он совсем забыл, что в лимузине есть телевизор.

Келли вновь посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Провела рукой по контрольной панели на двери:

– Извините. Я веду себя как Тревор.

Тревор – ее сын, вспомнил Райли. Он наклонился к ней, нервно спросил:

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Сок?

– У нас есть время? – Вот тут Келли решила не отказываться.

– Думаю, да. – Райли открыл банку яблочного сока, вылил его в два хрустальных стакана, один протянул ей.

– За ваше здоровье! – Келли коснулась своим стаканом его. Райли улыбнулся. – Так кто вы? – спросила она. – Нефтяной барон? Шейх?

Райли чуть не подавился соком.

– С чего такой вопрос?

Келли обвела хрустальным стаканом просторный салон:

– Глядя на все это, невозможно определить, чем занимается «Ломбард гроуп». То ли чеканит золотые дублоны, то ли продвигает рок-звезд, а может, занимается чем-то еще.

Райли кивнул:

– Вы попали в точку. Чем-то еще. Это инвестиционная компания.

– То есть вы – удачливый биржевик и сваха.

Он улыбнулся:

– Можно сказать, мне по силам определить, какие акции пойдут в гору, а какие – нет. Я начинал сам по себе, по последние десять лет дела шли очень уж хорошо, так что теперь у нас есть офисы в Гонконге и Нью-Йорке.

– И здесь, – вставила Келли.

– Да, здесь я провел первую сделку, здесь вырос и… – Он посмотрел на город через окно.

Они ползли по запруженному транспортом Сентрал-экспрессвей. Он знал Даллас как свои пять пальцев. Иногда думал, что каждый дом и улица смогут вызвать у него тысячу воспоминаний. Не всегда хороших. Иногда просто ужасных. И хотя имело смысл перебраться в Нью-Йорк, где находился самый большой офис фирмы, он не мог уехать, не мог заставить себя расстаться с городом, где испытал успех, любовь и горе. И ему удалось создать среду обитания, закрытую для всего, что он не выносил. Жил в доме за высокими воротами. Офис находился в безликом высотном здании из стекла, стали и бетона. Множество доверенных людей, таких как Дорин, Питер и Натаниэль, ограждали его от реальной жизни.

Он искоса посмотрел на Келли. Каким-то образом, безусловно случайно, она прорвала его оборонительные редуты. Как ей это удалось?

Ему никогда, никогда не следовало самому браться за изготовление фотокопий!

Она вздохнула, блаженствуя на роскошном кожаном сиденье.

– Приятно, однако.

Он не мог этого отрицать. Но теперь ему почему-то особенно остро недоставало прежней жизни, хотя, казалось бы, он поставил на ней жирный крест. Да, в той жизни хватало суеты, приходилось постоянно решать какие-то конфликты, возникающие между самыми близкими людьми. Но ведь она была куда более полноценной, насыщенной.

Келли подпрыгнула:

– Эй! Это же моя улица!

Ее рот приоткрылся, когда лимузин проплывал мимо скромных домов, построенных после Второй мировой войны. Пешеходов на тротуарах было немного. В семьях, что жили в этих домах, редкая женщина могла не работать. Келли удивленно изогнула бровь:

– Как ваш шофер узнал, где я живу?

– Наверное, ему сказала Дорин, – ответил Райли. – Обычно она этим занимается.

– Но как… – Келли не договорила, беспомощно рассмеялась. – Не важно. Наверное, лучше думать, что богатые владеют магией, которая нам, среднему классу, недоступна.

Когда лимузин остановился у нужного им дома, Райли пристально посмотрел на Келли.

«Может, я вижу ее в последний раз, – думал он с надеждой и ужасом. – И теперь, когда я поговорил с ней, предложил подарок, получил отказ и подвез на лимузине, инцидент можно считать исчерпанным».

Ему стало легче.

Келли протянула ему недопитый стакан с соком.

– Спасибо, что подвезли… и за «лексус». Вы понимаете, не так ли?

Он деловито кивнул:

– Разумеется.

Она смотрела на него влажными карими глазами, и Райли захлестнула волна желания. Он просто не мог оторвать от нее взгляд. Он отдал бы все, заплатил любые деньги за возможность отвести глаза. Но не мог. Они застыли во времени, он увидел, как на щеках Келли вновь появился румянец, почувствовал, что и у него будто поднялась температура. И пусть в салон непрерывным потоком поступал кондиционированный воздух, Райли задыхался.

– Что ж… – сказала она спустя вечность. – Прощайте.

Он кивнул и отвел глаза. Слава небесам!

Да только взгляд его сразу упал на ее дом. Аккуратный, кирпичный, с гравийной подъездной дорожкой, ведущей к навесу для автомобиля. Парадное крыльцо, на которое падала тень раскидистого дуба, горшки с геранью, венок из плюща над дверью. Но несмотря на усилия Келли, виднелись и следы беспорядка: один роликовый конек рядом с цветочным горшком, баскетбольный мяч на траве. Райли вдруг захотелось поднять этот мяч, но не для того чтобы убрать, нет – продемонстрировать мастерство дриблинга, чего он не делал уже много лет. Красные ставни окон, словно руки, призывно тянулись к нему.

Райли сглотнул, дожидаясь, пока Келли скроется за дверью своего маленького дома, где одна воспитывала детей. Двоих детей, Тревора и… как же зовут маленькую девочку?

Он открыл бар, выдвинул ящичек, где держал лекарство. Желудок жгло и сжимало.

Наконец Келли открыла дверь ключом, помахала рукой на прощание, и лимузин двинулся дальше, скользя мимо маленьких домов, таких же как у Келли. Но они не отпечатывались в памяти, как ее дом. Он открыл кейс, включил ноутбук, принял двойную дозу таблеток, снижающих кислотность желудка. Попытался думать о бизнесе. Индекс НАСДАК поднялся на пятьдесят пунктов… государственные облигации стояли крепко…

Но… сердцу не прикажешь.

Печально вздохнув, он вывел на экран файл «Неотложные дела». Начал набивать: «Уроки фортепьяно, бейсбольная форма, реклама…»

Келли и представить себе не могла, что может наступить день, когда у нее вновь появится желание расцеловать бывшего мужа, но прониклась к Рику теплыми чувствами, когда показала Тревору письмо из магазина «Спортивная форма на все случаи жизни» и увидела, какой радостью осветилось лицо мальчика. Каким-то образом ее ветреный бывший сумел раскошелиться на пятидесятидолларовый подарочный сертификат. Теперь они могли забрать форму Тревора аккурат перед первой игрой сезона, намеченной на субботу.

– Интересно, сможет ли папа подарить мне на день рождения перчатку Кена Гриффи,[8] о которой я его просил. – Очевидно, Тревор воспринял подарочный сертификат как добрый знаки теперь рассчитывал на большее. – Как думаешь, он вспомнит?

Келли сняла телефонную трубку:

– Я собираюсь сейчас ему позвонить, так что ты сможешь тонко ему на это намекнуть.

Тревор говорил об этой перчатке с весны. Не хотел слышать ни о чем другом. Такого с ним не случалось с четырехлетнего возраста, когда он мечтал получить комплект «Могучих рейнджеров». Последние несколько недель он ни разу не вспоминал об игровой приставке «Сони плейстейшн».

Ее нога выбивала веселенький мотивчик по полу, пока Келли слушала гудки на другом конце провода. Она не знала, как это произошло, но внезапно дом окутала умиротворенность, за которой просматривалось даже веселье. Тина в двенадцатый раз за вечер играла «Оду радости» на своем синтезаторе. Келли удивляло хорошее настроение Тины, поскольку именно сегодня у нее прошел последний урок фортепьяно с мисс Тибсон. Келли надеялась наскрести деньги и на летние уроки, но из этого ничего не вышло. Большинство детей радовались бы возможности не ходить летом на уроки музыки, но Тина отличалась от большинства детей, ее никогда не приходилось усаживать за инструмент. Но как знать, вдруг она смирится с отсутствием уроков, имея возможность поиграть дома, и не устроит скандала.

«И есть надежда, – подумала Келли, – что Тина и Тревор потом будут воспринимать этот год краеугольным камнем их последующей жизни. Когда они пройдут через тяжелые испытания, но выживут, чтобы стать сильнее и увереннее в себе».

– Слушаю.

– Рик! – крикнула Келли в трубку, и благодарность, которую она испытывала, широким потоком хлынула в голос. – Это я, Келли!

На ее радостное восклицание он ответил долгим страдальческим вздохом.

– Что теперь?

– Я же не могла не позвонить, ты понимаешь.