Он приходил к ним для того лишь, чтобы переговорить с ее отцом, и его последний визит состоялся совсем недавно. На этот раз что-то новое появилось в его поведении. Высокомерие Гэсси чаще всего его не трогало. А вот на Бесс он смотрел как-то по-другому.

Но почему все-таки он не желал видеть ее в Лэриете? Быть может, стеснялся, что она станет сравнивать его более чем скромное жилище со своим роскошным домом? Это было бы странно. Ведь Кэд не хотел иметь с ней ничего общего. К тому же она не могла представить себе Кэда в другой обстановке. Здесь он чувствовал себя просто великолепно, оставаясь тайной даже для собственной матери.

Элайз Холлистер уже поседела, но была все еще стройной и по-своему изящной. Резкие черты лица смягчали карие добрые глаза и всегда готовая появиться на лице улыбка. На ней было платье из набивной хлопчатобумажной ткани с длинными рукавами, и когда, потянувшись за полотенцем, чтобы вытереть руки, она обратилась к Бесс, глаза ее весело блеснули.

— Хэлло, Бесс, — приветствовала она девушку так тепло, словно увидела вернувшуюся после долгой разлуки дочь. — Каким ветром вас занесло к нам?

— Кэд не заметил дыру в изгороди, и теперь несколько телят разгуливают у дороги. Вот я и заехала, чтобы вас предупредить. — Бесс покраснела, подумав о том, что эта милая добрая женщина видит ее насквозь и, конечно же, догадалась о ее истинных намерениях.

— Как это любезно с вашей стороны! — с улыбкой произнесла Элайз и добавила: — Вы сегодня отлично выглядите.

— Благодарю вас. Я прямо с утреннего кофе, — с напускным пренебрежением ответила Бесс. — Одна из маминых подруг выдает дочь замуж, и мне пришлось пойти к ним на прием. — Бесс поморщилась. — Это вместо того, чтобы проехаться верхом. Мама запрещает мне скакать на лошади, боится, что я свалюсь и переломаю себе кости.

— Вы отлично держитесь в седле, — сказала Элайз. В ее устах это было комплиментом, потому что сама она держалась в седле не хуже любого ковбоя на ранчо.

— Ну что вы! — воскликнула Бесс. — До вас по крайней мере мне далеко. — Девушка со вздохом обвела взглядом чистую, светлую кухню. — А как замечательно вы готовите! Только позавидовать можно. Ведь я даже не умею вскипятить воду. Стоит мне проскользнуть на кухню, чтобы хоть чему-нибудь поучиться у Мод, как мама начинает меня ругать.

— Я очень люблю готовить, — осторожно проговорила Элайз, уклонившись от прямого ответа, чтобы ненароком не обидеть Бесс невпопад сказанным замечанием о Гэсси. — Всю жизнь этим занималась. Еда — самое главное, по крайней мере для моих сыновей. Хорошо, если оставят мне за обедом хоть цыплячью косточку. — Элайз рассмеялась.

— Ну, мне, пожалуй, пора, — сказала девушка.

Элайз внимательно смотрела на Бесс, такую юную и милую.

— Кэд вместе с несколькими парнями отправился проверить последний отел. Некоторые малыши появились на свет слишком рано. И все из-за того, что быков подпускают к коровам преждевременно.

— Теперь у него прибавится работы, — проговорила Бесс. — Телята, которых я видела у дороги, видимо, тоже недавно родились.

Элайз кивнула.

— Пошлю Робби за Кэдом, — сказала она. — Спасибо, что заехали. Может быть, чашечку кофе с кексом?

— Я бы с удовольствием, — ответила Бесс, — но мне необходимо вернуться к полудню, иначе мама поднимет на ноги всю полицию. Большое вам спасибо.

Она залезла в свой «ягуар», дала задний ход и выехала на дорогу, которая вела к шоссе, напряженно всматриваясь в горизонт в надежде увидеть Кэда. Она понимала, что это невозможно, но еще долгое время продолжала искать его глазами. Понимала она также, что встреча с ним не принесла бы ей ничего хорошего, если бы даже произошло чудо и он воспылал к ней тайной страстью. Слишком велика была ответственность за Лэриет, чтобы он позволил себе обзавестись женой. Он должен заботиться о матери и братьях, управлять имением, где много земли и скота. И нет на свете женщины, ради которой он мог бы пренебречь всем этим.

Проезжая мимо все тех же телят, Бесс подумала, что было бы хуже, если бы они стояли прямо на дороге. Надо надеяться, что Робби найдет их и сообщит Кэду. Так обидно, что она не застала Кэда дома. На губах Бесс блуждала улыбка, когда она предалась своим обычным мечтам о Кэде: он сжимал ее в объятиях, а устремленный на нее взгляд его карих глаз был полон любви. Как не похожи ее мечты на действительность! И так будет всегда. До самой старости, подумала Бесс. Если однажды ей не посчастливится упрятать свою чересчур бдительную мать в мешок из-под кукурузы, а мешок закинуть на чердак.

Не успела Бесс улыбнуться этой мысли, как заметила движение в траве за обочиной дороги и притормозила. В траве лежал теленок. Наверное, подраненный. Не оставлять же его здесь. Бесс съехала на обочину, выключила двигатель и, выйдя из автомобиля, стала думать, что делать дальше.

Глава 2

Зимой линия горизонта в Техасе, насколько хватало глаз, поражала своим унылым однообразием. Поэтому всадник на большом гнедом коне мог спокойно наслаждаться одиночеством. Оно не покидало его вот уже несколько лет, отступая лишь в периоды редких приступов тупой боли, от которой невозможно было избавиться. Вдруг в том месте, где он рассчитывал найти своих заблудившихся телят, всадник заметил блестящий серебристый «ягуар» и, прищурившись, рассматривал его. Скорее всего этот шикарный автомобиль возвращался от его дома. Вряд ли Гэсси Сэмсон снизойдет до того, чтобы сообщить Кэду о заблудившихся телятах. Это больше похоже на ее дочь. Он сделал все, чтобы прекратить их встречи, причем так грубо, что до сих пор его мучили угрызения совести. Однако забыть ее не смог, и она все чаще всплывала в его памяти. Может, не следовало отваживать Бесс и мучить и себя и ее? Но это было бы просто безумием. Он беден, она богата. Ему нечего предложить ей, кроме короткой любовной связи. Но Бесс никогда бы не пошла на это. Да и сам он тоже. Его принципы и нравственные устои не позволили бы ему обесчестить девушку ради собственного удовольствия. Он хотел, чтобы все было по-честному, как положено, а раз это невозможно, то лучше не связываться. Было и еще одно препятствие. Его бешеный темперамент. Он наверняка испугал бы Бесс. Исковеркал бы ее нежную душу. Сама мысль об этом угнетала Кэда, усугубляя его одиночество. Такой доброй и нежной, как Бесс, Кэд никогда не встречал, не считая, разумеется, его собственной матери. Эта девушка, казалось, была рождена для жизни в доме с изящными белыми колоннами, белыми оградами, конюшнями и красными надворными постройками. В один прекрасный день она найдет мужчину, вписывающегося в ее элегантный мир, богатого, способного осыпать ее бриллиантами, завалить мехами и вконец избаловать. С Кэдом же ей пришлось бы жить в тяжелом труде, к которому она не привыкла. И не сможет привыкнуть. Кэд пригнулся над лукой седла и внимательно следил за Бесс, которая вышла из машины и направилась к теленку. Боже, ужаснулся Кэд. Зачем она это делает? Ведь она испачкает свое красивое и наверняка очень дорогое зеленое платье, к тому же вряд ли корове-матери понравится, что кто-то приблизился к ее чаду, и она может напасть на Бесс. Седло слегка заскрипело под тяжестью его тела, когда он пустил лошадь вскачь, и он поморщился от боли в левой ноге. Кэд выиграл главный приз в финале национальных состязаний по родео в Лас-Вегасе, но растянул сухожилие в соревновании по объездке диких лошадей и теперь надеялся полностью восстановить форму до начала родео в Сан-Антонио.

Многие управлялись со скотом и лошадьми не хуже, чем он. Слишком многие. От него целиком зависели и мать, и оба брата, как, впрочем, и их способность платить по закладным, что и в лучшие-то времена было делом нелегким. Отец всю жизнь мечтал превратить Лэриет в настоящее имение, но так и не осуществил своей заветной мечты и, наделав кучу долгов, десять лет назад отошел в мир иной. И до сих пор Кэду не удавалось расплатиться с кредиторами. Кэд уже приблизился к Бесс настолько, что мог видеть ее лицо. На нем было выражение тревоги, как и в те моменты, когда, обиженная матерью, она уходила из дому и долго бродила по поросшей низким кустарником техасской земле к югу от Сан-Антонио. Гэсси, эгоистичная и своенравная, обращалась со своей единственной дочерью, словно с рабыней. Кэд был тому свидетелем не один год и испытывал к Гэсси отвращение, смешанное с презрением. Но ужаснее всего было то, что Бесс, казалось, примирилась с таким положением и даже не пыталась его изменить. В свои двадцать три Бесс была робкой и застенчивой, как совсем юная девушка. И если где-нибудь появлялась с матерью, старалась не привлекать к себе внимания. Таким образом на первом плане всегда оказывалась Гэсси. Бесс была ее тенью. В этот момент девушка стояла на коленях перед теленком, и Кэд пустил лошадь в галоп, чтобы она его заметила. Однако это произошло, лишь когда он подъехал почти вплотную. Бесс выглядела растерянной, одинокой, даже испуганной. Лицо без следов какой бы то ни было косметики обрамляли длинные распущенные волосы, каштановые с золотистым отливом. В ее карих глазах, казалось, отражалась сама душа. Кожа была кремового цвета. Лицо — овальное, с выражением нежности и доброты. А фигура такая, что заставила однажды Кэда напиться. Она никогда не выпячивала свою красоту, но только слепой мог не увидеть совершенства ее форм: полные груди, тонкая талия, округлые бедра и длинные стройные ноги. Мать умышленно не побуждала Бесс извлекать дивиденды из своих активов, видимо, боялась конкуренции, потому что одним своим присутствием Бесс напоминала ей о ее возрасте.

Когда Кэд очутился рядом с Бесс, контраст между ними стал особенно разительным. Настоящая леди и неотесанный парень, светская девушка и ковбой с примесью индейской крови племени команчи, которого в дом Сэмсонов впускали в заднюю дверь, когда отец Бесси нанял его для обучения Бесс верховой езде. Кэд до сих пор вскипал гневом, стоило ему вспомнить о том, как быстро прекратились эти уроки. И опять-таки из-за Гэсси. Сколько он себя помнил, почти все его беды случались из-за нее. В том числе и безвременная кончина его отца. Вряд ли Гэсси рассказала об этом дочери, к тому же Бесс была слишком мала и наверняка все забыла. Зато Кэд не забыл, потому что разница между ними была в одиннадцать лет.