— Вставай! — крикнул полицейский.

— Но на мне ничего нет.

— На своем веку я повидал много шлюх без одежды, — ухмыльнулся он. Затем схватил одежду со стула и швырнул ей. — Надень вот это, прежде чем пойдешь с нами.

Другой полицейский вернулся в комнату, когда Камелия застегивала блузку.

— Этим путем он уйти не мог, — сказал один из молоденьких, показывая в сторону кухни и ванной. — Там решетки на окнах. В морозильнике я нашел какое-то вещество.

Если бы все не было так серьезно, Камелия рассмеялась бы. Было очевидно, что Дуги мог уйти только через окно, но все же никто из полицейских до сих пор не открыл ставни. А когда они возьмут на пробу вещество из бутылки, то очень разочаруются, узнав, что это микстура от кашля!

Наконец один молодой полицейский со светло-рыжими волосами и такими же ресницами подошел к ставням, взглянув на Камелию, которая натягивала трусики под одеялом. У него были такие неловкие пальцы, что он не смог открыть засов.

— Сомневаюсь, что он ушел этим путем, — проговорил еще кто-то. — Мы бы его услышали.

Молодой полицейский открыл окно и выглянул наружу, освещая фонариком.

— Тут высоко, — сообщил он. — Мне проверить?

— Я же сказала вам, что он вышел через дверь, — презрительно бросила Камелия. Она опустила ноги с кровати, встала и потянулась за джинсами. — Если вы будете меня слушать, а не запугивать, то быстрее что-нибудь узнаете.

— Не пререкайся со мной, девочка, — прикрикнул на нее инспектор. — И оденься!

С высоты двух метров Дуги спрыгнул без единого звука, но молодой констебль напоминал слона. Он неуклюже приземлился на подоконник, затем обрушился на крышу, словно груда камней, разгромив что-то по пути.

— Господи Всемогущий! — услышала Камелия его голос. — Я порвал штаны!


Два часа спустя Камелию наконец отвезли в Центрально-западный полицейский участок на Боу-стрит. Она дрожала на стуле, в то время как они выворачивали каждый ящик, переворачивали стулья, матрасы, высыпали из пакетов сахар, попкорн, проверяя, есть ли что-нибудь внутри.

Самыми подозрительными вещами были несколько пакетиков красной «рицлы» и старый поломанный шприц в мусорном ведре.

Инспектор Спенсер все время спрашивал, где Дуги хранил товар.

— Какой товар? — переспрашивала Камелия, изображая полное недоумение. — Что вы ищете?

Надо было отдать должное Дуги: он умел содержать наркоту в порядке. А она смеялась над ним из-за того, что он всегда складывал наркоту в одном месте — в коробке возле кровати. Теперь Камелия понимала, почему он так делал. Скорее всего, Дуги схватил коробку, когда услышал шаги на лестнице.

Когда полисмены отодвинули ковер и приподняли половую доску, Камелии стало плохо. Но тошнота быстро переросла в ярость, когда она обнаружила, что секретное место тоже опустело. Их банковские книжки, паспорт Дуги и пачка денег, которые он положил туда всего несколько дней назад, исчезли. Дуги, наверное, ожидал облаву и все же ничего об этом не сказал.

В квартире было легко строить из себя святую невинность, но в участке, на допросе у инспектора Спенсера это было не так-то просто.

— Слушай меня, — сказал он. Его лицо со складками под глазами и влажными губами напоминало Камелии морду бульдога, которого она когда-то видела. — Твой парень не только наркоторговец, он ничуть не лучше убийцы. Ему недостаточно зарабатывать деньги, обманывая детей. Он хотел заработать больше, добавив в ЛСД яд. Представь, что твой друг лежит в агонии на больничной койке и рвет кровью! Каково тебе было бы?

Камелия не могла этого даже представить. Было так страшно, что кто-то может находиться в таком состоянии, не важно, знакомый это или нет. Но Спенсер продолжал рассказывать о других преступлениях, в которые был втянут Дуги: воровство в Эссексе (при этом собак усыпили отравленным мясом), ограбление двух пожилых пенсионеров в Ислингтоне. Им угрожали ножом, потом связали и обчистили дом.

— Я не знала! — закричала Камелия. На этот раз она говорила правду. — Он никогда ничего мне не рассказывал. Я не могу поверить, что он мог совершить такое!

Печальнее всего было то, что где-то в глубине души Камелия догадывалась, что Дуги был способен на все это. У него не было ни совести, ни уважения к кому бы то ни было. Почти целый год он выходил один, стал очень скрытным. Все это обрушилось на нее как снег на голову.

— Сколько тебе лет, Камелия? — Инспектор положил руку ей на плечо, это было похоже на отеческий жест.

— Восемнадцать. Через несколько недель будет девятнадцать, — прошептала она.

— А где живут твои родители?

— Они умерли, — ответила Камелия.

На какой-то момент в глазах полицейского появилось сочувствие. Но после следующей фразы Камелия покраснела от стыда.

— Если бы я узнал, что моя дочь живет с таким мужчиной, как Дуглас Грин, это разбило бы мне сердце, — сказал Спенсер. — Худшего мужчины ты не могла найти, Камелия, он хуже всякой твари.

— Но он хорошо со мной обращался, — возразила Камелия. Она была очень испугана. Ей казалось, что за ней закрывается тюремная решетка. — Дуги присматривал за мной, кроме него, у меня никого не было.


Камелия осталась одна. Она догадывалась, что о ней наводят справки. Ей становилось противно при мысли, что полицейские захотят поговорить с сержантом Бертом Саймондзом из Рая. Он будет расстроен из-за того, что у Камелии неприятности.

Но в то же время ей стало страшно, что полицейские узнают о совершенных ею кражах.

Охранник в магазине «Фенвикс» может опознать в ней девушку, которая упала в обморок в их магазине примерно в то же время, когда из-под носа продавцов исчезли четыре дорогие шубы. Были ли доносы на девушку, которая обворовывала туристов на Пикадилли? И очень много людей могли подтвердить, что она всегда была рядом с Дуги, когда он сбывал наркотики в клубах и барах.

Прошло несколько часов, а Камелия все сидела в комнате для допросов. Страх сменился отчаянием, ей хотелось плакать. Почти два года она провела с Дуги, слепо его любила, слушалась во всем, как будто у самой не было головы на плечах.

Камелия так часто слышала, как он говорил, продавая наркотики: «Если они не получат их от меня, то найдут кого-нибудь другого». Он заставил ее поверить в то, что наркотики необходимы человеку так же, как любовь и солнечный свет. Она стала думать, что кража — это не преступление, а всего лишь шалость, перераспределение богатства.

Но все это было неправильно. И сейчас Камелия это поняла. Она сделала Дуги еще ужаснее, помогая ему и подстрекая его. Надо было прекратить все после ночи в «Джордж Хотел», когда он явил свою истинную натуру. Почему она не бросила его тогда?

На самом деле ей было не очень-то весело с Дуги. В феврале на некоторое время закончились наркотики. Он стал ворчливым и еще более жестоким, но Камелия наивно полагала, что сможет с ним справиться. Конопля не поступала, полиция накрыла несколько лабораторий по производству наркотиков. Несколько раз подряд проводились рейды в «Центре Земли», клуб грозились закрыть.

Дуги испугался, когда полицейский в гражданской одежде связался с хиппи в Сохо и разыскивал наркодилеров одного за другим.

Магазинные кражи были словно игра, победа над капитализмом. Но сейчас это превратилось в образ жизни. Дуги заставлял Камелию идти на больший риск.

— Нам надо собрать деньги, — говорил он. — Мы возьмем их в Марокко и будем жить как короли.

Но где он был, когда по Кенингстон-Хай-стрит за ней гнался охранник магазина? Волновало ли его то, что ее могли поймать на кармане? Где же он был сейчас с деньгами, которые она помогла ему заработать?


— Это Дуги поставил тебе синяк на руке? — спросила женщина-полицейский, оставшаяся сидеть вместе с Камелией в комнате для допросов. Она проверила ее руки на следы уколов, но ничего не нашла. Похоже, эта блондинка явно надеялась на то, что сочувствие заставит Камелию рассказать им все, что она знала.

— Нет, — соврала Камелия, — я упала со ступенек пару дней назад.

— Но там как будто пальцы отпечатались. — Женщина-полицейский встала со стула, подошла ближе, взяла Камелию за подбородок и посмотрела ей прямо в глаза. — Как такая умная симпатичная девочка, как ты, могла связаться с таким ничтожеством?

Камелии вдруг захотелось выговориться. Быть девушкой Дуги — это все равно что быть королевой Сохо. Ее все замечали, ей подражали. Мог ли кто-то, кому не приходилось пережить одиночество, понять, каково ей было? Она хотела крикнуть, что Дуги нуждался в ней. В глубине души она знала, что выносила побои и ругань только потому, что она это заслужила.

За последние несколько месяцев даже старые друзья Дуги советовали Камелии бросить его. Но как она могла оставить мужчину, которого временами так сильно трясло, что он не мог держать чашку в руке или побриться? Мания преследования, мучавшие его ночные кошмары — все это только убеждало Камелию в том, что быть рядом с ним — ее долг.

— Я была простой девушкой из Сассекса, у меня не было семьи. А он был таким красивым, его все знали, — произнесла наконец Камелия в надежде на то, что женщина поймет. — Он заботился обо мне. С ним я почувствовала себя особенной.

Женщина покачала головой, на ее молодом полном лице застыло недоумение.

— Но ты, конечно же, догадывалась, что он занимается темными делами, ты же жила вместе с ним? — Она провела рукой по коротким светлым волосам. — Разве тебе было не интересно, откуда у него деньги?

— Он сказал, что был партнером хозяина типографии, которая находится под нашей квартирой. — Эту ложь Камелия выдумала специально для таких случаев. — Я думала, что Дуги устраивает для них сделки. Мистер Тарруп не брал с нас плату за квартиру, и это выглядело правдоподобно.