— Хилари?.. — Адам посмотрел на нее и ласково взял ее руку. — Я хочу быть с тобой… Ты очень много для меня значишь…

— Адам, ты ведь совершенно меня не знаешь… Я для тебя просто… La femme aux yeux verts…

Эта фраза выскользнула сама по себе, и Хилари рассмеялась.

— Что это значит?

— Это по-французски…

Она восстановила свой французский в колледже, с удивлением обнаружив, что этот последний подарок матери покоился где-то в подсознании, но не умер.

— Женщина с зелеными глазами.

— Откуда ты знаешь французский? Адаму хотелось знать о ней все, она же так мало рассказывала о себе.

— Я раньше говорила по-французски, давным-давно, когда еще была ребенком. А в колледже только вспомнила этот язык.

— С тобой что, родители говорили по-французски? Представился случай сказать ему что-то о себе, начать открываться, но Хилари решила, что этого не стоит делать.

— Нет, я его учила в школе.

Адам кивнул, довольный полученным ответом. Когда они дошли до ее дома, Хилари после минутного колебания пригласила его к себе. Они слушали пластинки Роберты Флэк, долго беседовали за бутылкой вина.

Около часа ночи Адам поднялся и с задумчивой улыбкой сказал:

— Хилари, я хотел бы провести с тобой ночь, но чувствую, что ты к этому не готова… так ведь?

Она кивнула, сомневаясь, что вообще когда-нибудь будет готова. Мужчины искали близости с ней, но не встречали и намека на взаимность.

— Может, у тебя уже кто-то есть?

Он и раньше хотел спросить ее об этом, но все время откладывал. Хилари в ответ покачала головой и странно на него посмотрела:

— Нет, никого… У меня давно никого нет…

— По какой-то особой причине?

— По многим причинам. Большинство из них было бы слишком сложно объяснять.

Адам опять опустился на диван рядом с Хилари и, успокоенный, посмотрел на нее:

— Попробуй, может, я тебе подойду?

Хилари снова пожала плечами. Это никого не касалось. Теперь она вела совершенно другую жизнь, в другом месте, в другом мире и стремилась избавиться от груза минувших событий, но, несмотря на все попытки, это ей не удавалось.

— Извини, Адам… Я не могу…

— Но почему? — Он взял ее ладони в свои. — Ты мне не доверяешь?

— Дело не в этом.

Хилари почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, и ненавидела себя за это.

— Я не хочу говорить об этом… правда…

Она встала и пошла прочь, гордо распрямив плечи, словно презирала весь мир за то, что он ей причинил. Сама того не зная, Хилари в тот момент очень напоминала свою мать.

— Хилари… — Адам, подойдя сзади, обнял ее. — Почему ты себе отказываешь? Я знаю, что ты волевая, вижу это по работе, но здесь другое дело… речь идет о нас… тут ведь не зона военных действий.

Склонив голову, она усталым голосом сказала:

— Жизнь — это именно зона военных действий, Адам.

— Совсем необязательно…

Адам был таким добрым и искренним. Хилари завидовала его простой жизни. Самым сложным, с чем ему пришлось столкнуться, было решение жены освободиться от уз брака. Но он не имел представления о тех муках, которые испытала Хилари, и не мог бы их понять.

— Жизнь может быть такой прекрасной… если позволить ей такой стать…

— Это не так просто. — Она вздохнула и посмотрела на него. — Думаю, ты не сможешь понять, какую жизнь я когда-то вела, а я не смогла бы о ней вразумительно рассказать.

— Почему бы в таком случае не начать все сначала?

Можно так сделать и оставить прошлое позади?

— Не знаю…

Хилари не была уверена, что такое возможно, но очень хотела бы попытаться. Адам привлек ее к себе и поцеловал, сначала мягко, а потом более страстно. Он желал близости с ней на протяжении недель, месяцев, фактически с того момента, как ее увидел, и теперь не смог удержаться.

Сняв с нее и с себя одежду, он отнес Хилари на кровать… Но Хилари лежала отрешенная, холодная и безответная. Кое-что из того, что делал Адам, проделывали Мэйда и Джорджина, другое напоминало о мальчишках-насильниках. Очень много надо было бы ей преодолеть в себе даже ради такого хорошего человека, как Адам.

Он, впрочем, быстро понял, что Хилари не хочет продолжать, и прервал ласки, хотя его переполняло желание. Ему было непонятно, что произошло.

— Что-нибудь не так, милая?

Он говорил мягко, стараясь не выдать своего разочарования.

— Я сгораю от страсти.

— Извини… — прошептала Хилари.

Она отвернулась от Адама и уставилась на стену, задавая себе вопрос, сможет ли когда-нибудь стать нормальной женщиной, сможет ли преодолеть прошлое. Ей было двадцать пять лет, и она начинала в этом сомневаться. Слишком многие люди были ей ненавистны: Артур Паттерсон… Джек Джоунс… мальчишки, которые ее изнасиловали… Мэйда и Джорджина… Эйлен… персонал детдома… даже ее отец… Такой груз не позволял нормально жить.

— Ты тут ни при чем, — попыталась она объяснить. — Я просто не могу.

— Почему? Ты должна сказать мне.

Адам, сидя на краю кровати, старался не давать волю эмоциям и понять Хилари, которая, поднявшись, повернулась нему. «Может, лучше его шокировать, чем доставлять боль?» — подумала она и произнесла:

— Меня изнасиловали… много лет назад… Хилари больше ничего не хотела говорить, надеялась, что этого будет достаточно, но, конечно, тут же последовали вопросы:

— Как?.. Кто?..

— Это долгая история.

Да и о ком ему рассказать? О Мэйде и Джорджине, которые были первыми, или о парнях? Или о Джеке, который мог бы опередить их всех и, не достигнув своей цели, избил ее до полусмерти? Все они годились на роль насильников, но будет ли Адам в состоянии выслушать кошмарную правду?

— Когда это случилось?..

— Когда мне было тринадцать лет… — Хилари набрала воздуха в легкие. — И с тех пор у меня никого не было. Наверное, я должна была тебе об этом сказать раньше.

— Господи!..

Похоже, Адама глубоко потрясло услышанное.

— Конечно, надо было мне сказать. Откуда я мог знать?

— Я думала, что это не важно.

— Правда? Тебя изнасиловали двенадцать лет назад, ты с тех пор никого не имела и на самом деле думаешь, что это не важно? Как ты могла так поступить с собой и со мной, скажи на милость! А у психотерапевта ты консультировалась?

Адам полагал, что Хилари не могла не консультироваться, все его знакомые пользовались такими услугами. Он сам обращался к психотерапевту после разрыва с женой.

— Нет, — очень спокойно ответила она и встала, чтобы надеть халат.

У Хилари были изумительная фигура и прекрасные стройные ноги, снова пробудившие в Адаме мучительное желание, но он постарался побороть себя.

— То есть как это «нет»? Тебе была оказана необходимая помощь после изнасилования? Она с трудом улыбнулась:

— Нет. Думаю, она мне была не нужна.

— Ты с ума сошла!

— Ну ладно. Скажем, я тогда не могла ее получить.

— А где ты была? На Северном полюсе? Где в современном мире нельзя получить помощь психотерапевта?

«Господи, — подумала Хилари. — Он не понимает, какой была моя жизнь. Психотерапия? Где? У Луизы или в интернате?»

— Адам, я тебе уже сказала… — Хилари охватило раздражение. Она уже сожалела о своем признании. — Я не хочу это обсуждать. Это слишком сложно.

— Слишком сложно или слишком больно?

Она отвела взгляд, чтобы Адам не видел боль, которую сам только что причинил.

— Почему бы нам просто не забыть об этом?

— О чем, о наших взаимоотношениях? Но ты же не из тех, кто легко опускает руки!

Теперь Адам по-настоящему сердился. Ради работы она лезла из кожи вон, а ради него, ради их отношений — нет.

— Адам, давай забудем о проблеме. Она постепенно сама уйдет.

— Вот как? Сколько это уже продолжается? Ты говоришь: двенадцать лет, и мне не кажется, что ты забыла обо всем. Сколько ты намерена ждать, пока проблема уйдет? Лет тридцать? А может, все пятьдесят? Тогда ты почувствуешь себя гораздо лучше, тебе будет всего шестьдесят три года и начнется ну очень богатая половая жизнь. Хилари, будь же серьезнее!

Адам взял ее за руку и увлек опять на кровать рядом с собой. Но Хилари понимала, что он хочет от нее слишком много, столько, сколько она не в состоянии ему дать; хочет сердца, души, самопожертвования, брака, детей — всего, чего лишила его жена, и даже больше того.

Она же не могла осчастливить его. Теперь она умела только брать, делиться была готова лишь очень малым. Остальное ушло. Всю свою любовь Хилари отдала очень давно, а энергию сохраняла лишь для восхождения по служебной лестнице в телекомпании.

— Я хочу, чтобы ты сходила к психотерапевту. Ожидая ответа, он напряженно вглядывался в ее лицо. Но для Хилари визит к психотерапевту был равнозначен трепанации черепа, она не желала, чтобы кто-то копался у нее в мозгах, а отчасти и боялась этого.

— Я не могу.

— Что за чушь! Почему?

— У меня нет времени.

— Надо найти. Пойми, у тебя серьезная проблема.

. Однако постепенно и Хилари начала сердиться. Он не имел права учить ее жизни только потому, что она не хотела заниматься с ним любовью.

— Может, все наладится." — Но она говорила так, как будто это ее не особенно волновало, и Адам окончательно расстроился.

— Само собой?.. Хилари кивнула.

— Я не верю.

— Дай срок, Адам. Это же всего-навсего первый раз. Адам долго молча сидел и смотрел на нее. Он увидел больше, чем ей бы хотелось.

— Ты мне очень многого не говоришь, правда? Она улыбнулась загадочной улыбкой сфинкса:

— Это не столь важно, Адам.

— Я тебе не верю. По-моему, ты всю жизнь прожила как в крепости.

— Да, раньше я так жила.

— Почему?

— Потому что вокруг было слишком много людей, которые причиняли мне боль.

— А теперь?

— Теперь я им этого не позволяю. Адаму явно было ее жаль. Он наклонился к Хилари и, ласково положив ей руку на плечо, поцеловал.