Даниэла Стил - Калейдоскоп

— Не глупи, Алекс. Сейчас не темное средневековье. Он не сделает ничего подобного. И тем не менее я считаю, что не следует ему говорить.

— Ты не знаешь моего мужа. Не так уж я и преувеличиваю. Особенно если учесть его политические амбиции. Господи, мама, его хватит удар! И потом… если даже я ничего не скажу, он может узнать из другого источника…

Александра нервно заходила по комнате. Маргарет вполне разделяла ее опасения.

— Послушайся моего совета. Скрой это от него.

— Но если он узнает от других? Это грозит еще большим скандалом. Раньше я хоть сама не знала, но теперь, когда мне все известно… Как можно утаить от Анри? Это мошенничество!

— Ох, не будь святее папы римского! — Маргарет отхлебнула «бурбона». — Нельзя всю жизнь быть идеальной женой. Нужно и о себе подумать. Ты не так уж часто это делаешь. Если ты признаешься Анри, это будет величайшей глупостью. И что это даст? Только породит неразрешимые проблемы.

Да, мама права. Слишком многое поставлено на карту. Можно все потерять. Мужа, семью, детей…

— А если я решу увидеться с сестрами? Как я это объясню? Тайком сбегу в Америку? Нельзя же сказать, что я просто иду куда-нибудь поужинать — и исчезнуть на целых пять дней.

Маргарет не могла скрыть разочарования и тревоги.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Нет, не уверена. Но вдруг… Что я тогда скажу мужу?

Маргарет могла бы ответить: незачем видеться, вот и не придется ничего говорить, — но она знала, что не имеет права на подобные советы. У нее были свои причины не желать этой поездки: может быть, это глупо, но она боялась потерять дочь, боялась соперничества со стороны покойной матери и двух сестер. Говорят же: кровь — не водица. Пускай бы Александра отвергла эти посягательства. Но у Маргарет хватило ума промолчать.

— Ты не обязана ему рассказывать. А вообще-то решай сама. — Маргарет нацарапала несколько слов на листке бумаги. — Вот название отеля и телефон. Мистер Джон Чепмен просил тебя с ним связаться. Он все подробно объяснит. Если захочешь, позвони ему.

— Как он здесь оказался?

Маргарет колебалась какую-то долю секунды.

— Приехал повидаться с тобой.

— Только за этим прилетел из Нью-Йорка? — Маргарет кивнула. — Тогда я позвоню ему. Непременно!

Александра спрятала листок в сумочку и вдруг увидела который час. Господи, уже больше пяти! Нужно спешить домой. Это был удивительный день, полный необыкновенных открытий, но сейчас главное — как можно скорее добраться до дому!

Маргарет проводила ее до дверей и напоследок крепко обняла. Александра посмотрела на нее сквозь влажную пелену.

— Мама, ты только знай: я очень люблю тебя!

— Ты моя дорогая, славная девочка! — И по лицу Маргарет тоже покатились слезы. Обе женщины долго стояли обнявшись. Наконец Александра уехала.

Поразительный день! Ей предстояло все хорошенько обдумать. А из глубины прошлого к ней пробивался голос: «Акси! Не забывай — я очень люблю тебя!»

Александра и вернувшись домой, еще не оправилась от потрясения. Не так-то легко осознать все сказанное матерью. Она двигалась как во сне и постоянно возвращалась мыслями к давно утраченному… К женщине с рыжими волосами. К маленькой девочке, которую она звала Хилли…

— Ты слишком поздно, — упрекнул ее Анри.

Александра вздрогнула.

— Извини. Нужно было обсудить с мамой кое-какие дела. Я не думала, что на это уйдет… Мне очень жаль…

В ее глазах стояли слезы. Анри заподозрил неладное.

— Где ты была?

— Я же сказала… — Она стала дрожащими пальцами вешать на место жакет. Почему Анри ведет себя так, словно она Бог знает в чем виновата? — Я была у мамы. — Ей никак не удавалось сладить с голосом: он предательски дрожал.

— До сих пор? Уже шесть часов!

Ах, если бы он оставил ее в покое, дал спокойно поразмыслить!

— Извини, я задержалась. Говорю тебе, я была у мамы.

— Смотри, чтобы это не повторялось. Как твоя мама может задерживать тебя допоздна? Ей должно быть известно: у тебя есть свои обязанности!

Александра стиснула зубы, чтобы не выпалить: «Мама задержала меня, чтобы сообщить сущие пустяки: что меня дважды удочеряли… что мой родной отец убил мою родную мать… что у меня есть две сестры, о которых я ничего не знаю… и подобные мелочи…»

В спальне она надела черное шелковое платье и черные чулки, наложила свежий грим и переменила прическу. Положила в сумочку губную помаду и пудру. И через двадцать минут вышла к Анри, чтобы вместе ехать на банкет. Она еще успела забежать к дочерям — пожелать им спокойной ночи — и едва не разрыдалась: они напомнили ей об утраченных сестрах.

— Любите друг друга, — прошептала Александра, целуя Мари-Луизу. — Вы не представляете, какое это счастье, что вы друг у друга есть. — Про себя она добавила: и живете такой благополучной жизнью, надежно защищены от невзгод. Как же ей повезло, что она стала дочерью Маргарет и Пьера!

По пути в ресторан, где они должны были встретиться с новыми знакомыми мужа, Анри вернулся к прежнему разговору:

— Почему твоя мать не обращается со своими проблемами к своему адвокату или банкиру?

— Ей захотелось узнать мое мнение, — голос Александры звучал рассеянно.

— Могла бы она посоветоваться и со мной.

Вот уж к кому Маргарет обратилась бы в последнюю очередь! Они терпеть друг друга не могут.

В зале собрались сливки парижского общества — мужчины в парадных костюмах и элегантные женщины. Канделябры. Свежие цветы в вазах. Здесь собралась элита.

Анри наслаждался: эти люди могли способствовать его политической карьере. Александра понимала, что это важно для него, но ничего не могла с собой поделать. Постоянно теряла нить разговора, едва сдерживала непрошеную слезу.

— Что, простите? — наверное, уже в десятый раз переспросила она соседку. Кажется, ей задали вопрос о детях… или о летнем отдыхе на юге Франции… Александра сделала вид, будто закашлялась, и промокнула глаза салфеткой. Этот вечер никогда не кончится!

На обратном пути Анри дал волю гневу.

— Как ты могла так себя вести? Испортила мне такой важный вечер! Твое пренебрежение собеседниками унизительно…

— Извини. Я неважно себя чувствую… Никак не могла сосредоточиться…

Еще бы — ведь все ее мысли были с Джоном Чепменом, который ждет ее звонка в «Бристоле». Скорее бы добраться до телефона.

— Если ты больна, не надо было ездить. Было бы меньше вреда…

— Извини… Я старалась… правда… — По щекам Александры бежали слезы. Ей ужасно не хотелось подводить мужа, но на нее столько всего свалилось.

— Тебе нет оправдания! — бушевал Анри.

Оправдание было, но она не могла поделиться с мужем ошеломляющей новостью.

— Я не потерплю подобного поведения! — И, наконец, главный удар: — С тобой невозможно иметь дело всякий раз, когда ты возвращаешься от матери.

Как будто она — несносная капризная девчонка!

— Мама тут ни при чем, — тихо произнесла Александра и высморкалась.

— Тогда где же ты была до шести часов? — заорал муж, не стесняясь водителя.

— Я уже сказала: у мамы.

— Кто там был еще?

До сих пор Анри ни в чем ее не подозревал. Александра почувствовала себя оскорбленно.

— Никого. Господи, Анри, в чем ты меня подозреваешь?

Ее подмывало добавить, что она не играет в те же игры, что он, но это значило бы открыть ящик Пандоры — с непредсказуемыми последствиями. Она положила ладонь на руку мужа. Но он и не подумал смягчиться.

— Прошу тебя, Анри!

— Ты меня опозорила!

— Ну, прости. У меня жутко болела голова.

Больше он не проронил ни слова. А когда они приехали, с преувеличенной вежливостью открыл перед ней дверь и, войдя в дом, сразу же скрылся у себя.

На другой день Александра набрала номер отеля «Бристоль» и попросила пригласить Джона Чепмена. Она вся трепетала. У нее не было привычки делать что-либо втайне, и теперь она чувствовала себя чем-то вроде шпионки. Если бы Анри знал, развелся бы с нею…

У Чепмена оказался приятный ровный голос, и она немного успокоилась. Он спросил:

— Вы говорили с матерью?

— Да, вчера. Понимаете… я все забыла…

Даже то, что была приемной дочерью Пьера! Позволила себе забыть — так удобнее! И женщину с рыжими волосами, и Хилли… Но, кажется, Чепмен ее не осуждает.

— Это инстинкт самосохранения, — повторил он слова Маргарет. — Мы не могли бы встретиться… э… извините, пожалуйста, я не знаю фамилии вашего мужа… Только матери…

Он произвел впечатление интеллигентного человека, а она так боялась нарваться на наглого агента, какими кишат кинобоевики.

— Де Мориньи. Александра де Мориньи.

Титул она опустила. Кому он нужен?

— Благодарю вас. Я на это очень надеялся. Вы согласны сегодня утром? Мне хочется показать вам кое-какие документы… Может, вы сможете что-либо дополнить. Так или иначе вы имеете право знать столько же, сколько мы.

— Большое спасибо. Я могла бы приехать в отель. — Она бросила взгляд на часы и быстро прикинула в уме. Нужно принять ванну, одеться и оставить слугам распоряжения на вечер: к ужину будут гости. — В одиннадцать. Вам подойдет?

— Вполне.

Как удачно: он успеет на сегодняшний рейс до Нью-Йорка. У него тьма работы, и незачем прохлаждаться в Париже.

— Я буду ждать в вестибюле. Вот мои приметы: рост шесть футов, русые волосы. Я буду в твидовом пиджаке, голубой рубашке и серых брюках. — Он проговорил все это с юмором и показался Александре больше похожим на студента, чем на сыщика.