Может, сделать предложение руки и сердца? Да нет… Это сказка про белого бычка. Он сыт по горло тщетными усилиями. «Если тебе так уж необходимо покорять неприступные вершины, отправляйся штурмовать Эверест», — посоветовал Филип после того, как Джон познакомил его с Сашей.

— Хочешь, чтобы я осталась? — равнодушно спросила она.

— Да, конечно.

По правде говоря, Джону нужно было гораздо больше того, что она может дать. Он только сейчас начал понимать это.

— Тогда я пошла спать. Завтра с утра репетиция.

А ему лететь в Джексонвилл. И еще он хотел снова заняться с ней любовью, но она сказала, что умирает от усталости. И все тело ноет, и Бог знает что еще.

Глава 18

Полет в Джексонвилл оказался кратким, но Чепмен успел изучить кое-какие прихваченные с собой документы, подписал с полдюжины бумаг и вернулся мыслями к Хилари и ее жизни с Эйлин и Джеком Джонсами.

В Джексонвилле он направился прямиком в колонию для несовершеннолетних и объяснил начальнику цель своего прихода. В таких случаях не принято открывать личные дела, но прошло столько лет, их бывшей воспитаннице должно быть тридцать девять лет. Взгляд в прошлое ей не повредит. К тому же Джон гарантировал соблюдение тайны.

Тем не менее потребовалось разрешение судьи по делам несовершеннолетних, так что Джона попросили прийти на следующий день. Он снял номер в мотеле на окраине и немного побродил по городу. Потом изучил телефонный справочник и, обнаружив пятерых Джеков Джонсов, начал накручивать диск. Трое оказались темнокожими, четвертый не ответил. Зато пятый сказал, что его отец приехал сюда из Бостона и, кажется, действительно до его матери был женат на женщине по имени Эйлин. Парню оказалось восемнадцать; десять лет назад его отец скончался от цирроза. Джон поинтересовался прежним адресом отца. Вообще-то он спросил больше для очистки совести, не надеясь получить ответ, но все оказалось проще простого.

— Он всегда жил в этом самом доме, откуда я с вами разговариваю.

Чепмен чуть не подпрыгнул от радости и без промедления отправился по названному парнем адресу.

Он так и думал, что район окажется как две капли воды похожим на тот, где Джек Джонс обитал в Чарлстауне. Та же грязь, то же убожество. И точно так же неподалеку расположена верфь. Мимо Чепмена с ревом проносились парни на мотоциклах.

Во дворе Джека Джонса тоже красовался мотоцикл. Этот визит пробудил в нем чувство собственной значимости. Он рассказал то немногое, что знал об отце, показал семейные фотографии и познакомил Джона со своей матерью.

В доме застоялся запах мочи, алкоголя и застарелой грязи. Убожество было неописуемым, а женщина, которую мальчик представил как свою мать, производила гнетущее впечатление. Ей было лет пятьдесят, но без зубов она выглядела на восемьдесят. Трудно сказать, что именно довело ее до ручки: нищета, болезни или издевательства. Она абсолютно ничего не знала о племяннице бывшей жены Джека. Откровенно говоря, временами Джеку казалось, что она не узнает собственного сына.

Он уже собрался уходить, когда Джек-младший посоветовал ему заглянуть к соседям: те живут здесь с незапамятных времен и знали Джека-старшего и его покойную супругу. Джон поблагодарил и направился туда.

Он постучал в дверь. Пожилая женщина отдернула шторку и осторожно выглянула в небольшое окошко.

— Да?

— Могу я поговорить с вами, мэм?

Вот уже много лет Джон не опрашивал лично свидетелей и теперь вспомнил, как трудно бывает завоевать доверие. Сколько раз в прошлом у него перед носом захлопывали дверь!

— Вы коп? — знакомый вопрос.

— Нет. Я ищу женщину по имени Хилари Уолкер. Когда-то давно она жила здесь — маленькой девочкой. Вы не представляете, где она сейчас может быть?

Женщина покачала головой и устремила взгляд куда-то поверх его головы.

— Что вам от нее нужно?

— Ее разыскивает старинный друг ее родителей.

— Ему бы следовало заняться этим лет двадцать пять назад. Бедная крошка!

Женщина горестно задумалась, и Джон понял, что попал не в бровь, а в глаз. До сих пор она разговаривала с ним через смотровое окошечко, но теперь отворила дверь и предстала перед ним на пороге — в халате и шлепанцах, глядя на него в упор, но не приглашая войти.

— Этот так называемый дядя бил ее смертным боем. Она еле выбралась оттуда — хлестал жуткий ливень, и она всю ночь пролежала у нас на крыльце — голая. Мы с мужем отвезли ее в больницу. Врачи сказали, он пытался ее изнасиловать.

Чепмен в ужасе смотрел на пожилую женщину. Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Жизнь Хилари была кошмаром!

— Против него выдвинули обвинение?

Женщина сделала отрицательный жест головой.

— Девочка была смертельно напугана. Маленькая Хилари… Так и стоит перед глазами…

— Что было дальше?

— Она попала в один семейный детский дом, потом в другой, а потом в колонию, да там и осталась. Мы с мужем пару раз навещали ее, но… в ней как будто что-то сломалось… умерло. Она в этом не виновата. Бедняжка замкнулась в себе, никому не доверяла.

Что ж, это легко понять — после того, что ей довелось перенести.

— Спасибо. Большое спасибо!

Вот, значит, как она очутилась в колонии — не потому, что нарушила закон. Или это тоже имело место? Обычно так и бывает.

Но в данном случае не было ничего подобного. Утром следующего дня Джону показали ее досье. Судья без колебаний подписал разрешение.

В папке не оказалось ничего интересного. Хилари была примерной ученицей, не доставляла никаких хлопот властям штата. Она побывала в двух семейных детских домах — адреса прилагаются — и провела три года в колонии для несовершеннолетних, без единого происшествия. По окончании школы ее досрочно выпустили в большой мир, дав с собой двести восемьдесят семь долларов. Через пять дней после ее освобождения она уехала, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. Тощая папка давала лишь приблизительное представление о внутреннем мире воспитанницы. Замкнутая, не имеет друзей, не нарушает дисциплину… Надзирательницы, которые в то время работали, давно уволились. Джон не надеялся разыскать и семейные детские дома, но для очистки совести наведался по первому адресу. Как ни странно, хозяйка была жива и помнила Хилари.

— Смышленая… Вот не помню, работящая или нет. Почему-то стала дичиться, тосковать… Ее отправили в колонию. Больше я ничего не помню.

Зато она кое-что порассказала о повадках других девочек, да и сама атмосфера дома красноречиво свидетельствовала о здешних порядках.

Что касается второго семейного дома, то на его месте оказались руины.

Неудивительно, что дама из Си-Би-Эй не имеет ничего общего с «его» Хилари Уолкер. Иначе и быть не могло. Бог знает, на каком дне влачила или поныне влачит жалкое существование девушка из Джексонвилла. Она была обречена жить среди отбросов общества, приговорена к этому собственным отцом, убившим мать, а затем покончившим с собой, а также лучшим другом семьи — тот разлучил ее с сестрами и бросил одну барахтаться в клоаке. В каком-то смысле Артур ее убил. Теперь понятно, почему много лет назад она явилась к нему — дать выход душившей ее ненависти. Вопрос лишь в том, куда она делась потом. Где обычно ищут девушек, которые в раннем возрасте столкнулись с изнанкой жизни?

Джон разослал запросы в полицейские управления разных штатов и ФБР, однако след Хилари так и не отыскался. Это еще ничего не значило: ведь она могла сменить имя, один или несколько раз выйти замуж, а могла и умереть. Все что угодно могло случиться. Но если она все еще в Нью-Йорке, Джон поклялся себе найти ее.

Когда пришло время покидать Джексонвилл, Чепмен сделал это без сожаления, наоборот, с чувством облегчения, что больше не увидит этого убожества. Он хорошо представлял себе, что могла чувствовать Хилари, устремляясь в Нью-Йорк — как оказалось, только затем, чтобы узнать: Артур Паттерсон потерял из виду обеих ее сестер. Что могло быть горше подобного разочарования?

Он вернулся в Нью-Йорк вечером в четверг и записал сообщение на Сашин автоответчик. Сегодня у нее премьера, но он добрался до дому только в десять вечера и слишком вымотался, чтобы ехать в театр.

Утром Джон по телефону отчитался перед Артуром Паттерсоном. Тот долго хранил тяжелое молчание. Правда, Джон не мог видеть крупные слезы, катившиеся по щекам старого адвоката.

— После того, как она вышла от вас, след теряется, но я продолжаю поиск.

Он уже составил для своих помощников список первоочередных задач, поручив им проверить учебные заведения, больницы, агентства по найму, молодежные общежития, гостиницы и так далее — начиная с шестьдесят шестого года. Колоссальный объем работы — однако должна же отыскаться хоть какая-нибудь зацепка. А тем временем он отправился на поиски Александры.

— В понедельник хочу заехать к вам в офис, — сказал он Паттерсону. — Полистаю дело о наследстве Джорджа Горхэма. Может, в последние годы имели место какие-либо контакты со вдовой.

Артур отер слезы. Он не мог не видеть: Джон Чепмен проделал большую, скрупулезную работу.

Страшно Подумать, каким адом обернулась жизнь Хилари. Если бы он только знал… если бы… Он тяжело закашлялся и поспешил закончить разговор.

Джон вернулся к работе. За время его отсутствия накопилось немало других дел; он разбирал их до половины восьмого, а по пути домой перехватил пару гамбургеров в небольшой закусочной. В девять он уже был дома, и почти в ту же минуту задребезжал телефон. Звонила Саша.

— Где ты пропадал весь вечер?

— У себя в конторе. А потом заскочил поесть. Как ваши дела, мисс Рива?

Она обошлась без преамбулы, не поинтересовалась, как его дела — а до этого ни разу не позвонила ему, хотя он оставил телефон отеля. Но с другой стороны, у нее были сплошные репетиции…