С Сашей не так… Совершенно по-другому!

— Спасибо, — ответила она. — Буду ждать у служебного входа ровно в десять минут одиннадцатого. Смотри не опаздывай.

Она погрозила изящным пальчиком. Да уж, с ней шутки плохи. Самой Саше присуща точность хирурга.

— Ни в коем случае, — пообещал Джон. — Сегодня вечером я не работаю. Только просмотрю документы.

Сегодня вечером Джону Чепмену предстояло знакомство с содержимым папки Артура Паттерсона. На это уйдет какой-нибудь час, не более. Он заранее боялся не найти в папке ничего существенного, такого, за что можно было бы зацепиться.

Саша нахмурилась.

— Не особенно увлекайся.

Так уже было: он зачитывался и являлся в театр через час после окончания спектакля. Она не намерена это терпеть — ни от него, ни от кого бы то ни было. С какой стати? Саша постоянно подчеркивала, что она — служительница муз.

— Ты правда хочешь, чтобы я тебя встретил?

Он, как мальчишка, старался угодить. В Джоне было нечто такое, что чрезвычайно нравилось женщинам, с которыми он встречался. Даже Саша не оставалась равнодушной, хотя и не собиралась в этом признаваться. Она считала ниже своего достоинства говорить о любви, о том, что ей приятно быть с ним. Казалось, Джон принимает это как должное и вовсе не нуждается в словесных выражениях ее симпатии.

— Джон, через пять минут меня будут ждать на углу. Вечером увидимся. — Она поднялась, миниатюрная, с поразительной осанкой и слегка изогнутыми бровями. — Не опаздывай.

— У, тиран в юбке!

Он встал поцеловать ее на прощание и, допивая чай, проводил ее взглядом. Заплатил по счету. Саша его приворожила. И все-таки ему чего-то не хватало. Словно существовала некая грань, которую ему не дозволялось переступать. Он владел Сашей — но не безраздельно. Стоило подойти поближе, как она упархивала от него в танце. Ему это нравилось — до известной степени. Нравилась постоянная гонка, которую она ему задавала. Да, жизни в ней гораздо больше, чем в Элоизе или женах адвокатов, с которыми ему доводилось иметь дело. Саша — совсем особенная.

Он пешком дошел до своего офиса — не спеша, думая сначала о Саше, а затем об Артуре Паттерсоне и трех женщинах, которых ему, Джону Чепмену, предстояло разыскать. Странная, даже нелепая история. Уж не кроется ли за этим больше, чем ему сообщили? В цепи недоставало нескольких звеньев. Зачем Артуру понадобилось сводить сестер вместе? Что от этого изменится? Они взрослые женщины, их Судьбы после вынужденной разлуки в раннем детстве пошли разными путями. Что между ними общего? И почему Артур Паттерсон так остро чувствует свою вину? Что он такого сделал? Кто были их родители? Вот какие мысли крутились у Джона в голове, когда он возвращался к себе в контору.

Чепмен славился своим умением вычленять недостающие звенья и затем отыскивать их, словно иголку в стоге сена. Он распутал немало загадок — особенно в нашумевших уголовных делах. Слава о нем распространилась по всей Америке. Так что Артур Паттерсон обратился как раз по адресу. Но справится ли Джон с его поручением?

Он взял папку домой и поломал над ней голову. Просто удивительно, до чего скудной оказалась заключенная в ней информация! Ничего такого, чего Паттерсон не сообщил ему устно. Здесь были копии судебных отчетов — их Джон прочел в первую очередь, заинтригованный подоплекой этого дела. За что Сэм Уолкер убил жену? Было ли это хладнокровно спланированное преступление или убийство по страсти? Что сделала эта женщина? Какой она была? Вообще-то у Джона не было особой необходимости вникать в эти подробности, но вопросы сами собой рождались в голове. Он ознакомился с несколькими рецензиями на театральные спектакли с участием Сэма Уолкера и припомнил, что один из них видел в детстве. Сэм Уолкер был очень красив, и вообще спектакль произвел на Джона сильное впечатление. Больше он ничего не помнил.

Артур дрожащей рукой набросал краткие заметки об их с Сэмом боевом прошлом. Перечислил места боев. Дал лаконичный отчет об их первой встрече с Соланж — здесь явно чувствовались лирические нотки, неожиданные в этом возрасте со стороны человека, который всю сознательную жизнь изъяснялся языком юридических документов. Не в этом ли ключ к разгадке? Предположим, Артур любил эту женщину — какое это имеет значение?

Итак, Сэм Уолкер по неизвестной причине лишил жизни свою жену и, покончив с собой, оставил трех дочерей сиротами. Старшая осталась у родственников отца в Чарлстауне, штат Массачусетс, адрес неизвестен; родственников зовут Эйлин и Джек Джонсы. Потом они перебрались в Джексонвилл, штат Флорида, — так сказала Хилари, когда в шестьдесят шестом году явилась к Артуру Паттерсону в офис, чтобы узнать адреса сестер. Артур сделал примечание: Хилари была настроена враждебно, упомянула о колонии для несовершеннолетних в Джексонвилле. Неужели она в нежном возрасте сбилась с пути? Если так, то вполне возможно, она и сейчас не в ладах с законом — в этом случае можно запросить полицейскую ориентировку. Разыскать ее будет нетрудно — даже если она и сейчас отбывает срок. По крайней мере он сможет доложить Паттерсону, что обнаружил ее местонахождение.

Средняя сестра попала в семью делового партнера Артура; спустя полгода он умер, а следы вдовы затерялись. Возможно, она вторично вышла замуж. Придется хорошенько покопаться в имеющемся в фирме личном деле Горхэма: вдруг она в последние годы вступала с ним в деловые отношения? Какой-нибудь трас, доверенность, тяжба из-за поместья… Артур мог не знать всех подробностей дела о наследстве.

Младшая девочка была удочерена Дэвидом Абрамсом и его женой. Супруги категорически возражали против того, чтобы Артур поддерживал связь с крошкой Меганой — пусть, мол, для нее начнется новая жизнь, ничем не связанная с прошлым. Очевидно, по этой причине они уехали в Калифорнию, где никто не знал, что Мегана — приемыш.

Вот и все, если не считать последней вырезки из «Нью-Йорк таймс», той самой, о которой упомянул Артур. Однако, несмотря на совпадение имен, Джон, так же как и Паттерсон, считал это пустым номером. В заметке рассказывалось о блестящей карьере Хилари Уолкер в телекомпании Си-Би-Эй. Вряд ли это та самая женщина. Даже Артур не мог с уверенностью сказать, глядя на снимок.

Джону плохо верилось, что одна из тех, кого он должен разыскать, находится так близко, под боком. Джону не раз приходилось разыскивать пропавших без вести, и интуиция его ни разу не подводила. Нет, это всего лишь ирония судьбы. Конечно, он проверит, но скорее всего искать Хилари Уолкер придется в другом месте.

И все. Больше — ни единой зацепки. Джон сидел в кресле и размышлял об этих троих. С чего же начать? Колесо закрутилось… Внезапно он вздрогнул и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Он схватил со спинки стула пиджак и бросился из дома. Слава Богу, удалось поймать такси. В этот час пик, когда в театрах кончаются спектакли, они угодили не в одну пробку, но ему каким-то чудом удалось явиться вовремя.

Как и следовало ожидать, Саша показалась у служебного входа ровно в назначенное время — утомленная, в джинсах, спортивной обуви и с большой сумкой в руках.

— Ну как? — заботливо спросил Джон.

После репетиции Саша всегда была вымотана, как хирург после операции — или как Элоиза, много часов промучавшаяся над перипетиями сюжета. Правда, с Сашей он почему-то это легче переносил.

— Просто кошмар.

Он покровительственным жестом обвил плечи девушки и взял у нее сумку.

— Ты слишком строга к себе.

Она была такая хрупкая; ему нравилось ее опекать.

— Нет, в самом деле. Ноги как деревяшки, совсем не слушались. Видно, пойдет дождь, я всегда это чувствую.

Джон усвоил: ноги танцовщика — постоянный источник бед и неисчерпаемая тема для разговора.

— Приедем — сделаю тебе массаж.

Они сели в такси и двинули на Шестьдесят девятую Восточную улицу.

Это был небольшой и очень тихий дом на несколько квартир; кроме Джона Чепмена, здесь было еще только двое жильцов. Один — молодой врач — постоянно отсутствовал: либо принимал новорожденных в городской больнице, либо оставался ночевать у какой-нибудь подруги. Другая была женщина, работавшая в телекомпании Ай-Би-Эм. Она по девять месяцев в году проводила в разъездах. Так что Джон большей частью оставался один в доме. Из окон его квартиры были видны небольшой палисадник и, вся в зелени, часть Шестьдесят восьмой улицы.

— Хочешь выпить? — спросил он, высовывая голову из маленькой чистенькой кухни.

— Чаю, пожалуйста.

Через несколько минут Джон принес стакан чаю в подстаканнике — по дорогой ее сердцу русской традиции. Еще состоя при Элоизе, Джон стал специалистом по части кулинарии. Впрочем, в промежутках между двумя романами Элоиза вознаграждала его старания, лично готовя ужин. Она обожала печь и знала толк во французской кухне. Не то что Саша — та воспринимала любое предложение такого рода как посягательство на свою творческую свободу.

— Завтра придешь на спектакль? — спросила она, вынимая шпильки из волос — теперь они струились водопадом у нее по плечам.

Джон виновато взглянул на нее. Ему очень не хотелось напоминать ей о том, что неминуемо приведет к размолвке. Саша терпеть не могла, когда ему нужно было куда-либо уезжать. Он должен быть всегда под рукой. А ему необходимо лететь в Бостон.

— Саша, я же говорил тебе пару недель назад: мне нужно кое-куда съездить. Ты, должно быть, забыла. У мамы день рождения. Я пытался увильнуть — ничего не вышло. Все-таки юбилей — семьдесят лет.

Приедут оба его брата с женами и детьми. В таких случаях Джон всегда остро ощущал свою несостоятельность. Ему было нечего предъявить в качестве вещественного доказательства жизненного успеха. Зато братья являлись в окружении всего того, что непреложно доказывало: они не зря прожили жизнь и теперь могут похвастаться женами, чьи обручальные кольца сверкают сапфирами и бриллиантами, и ребятишками с разбитыми коленками и выпавшими молочными зубами, а старший племянник Джона успел окончить колледж.