– Я – Вир, – ответил маркиз и сквозь толпу любопытных зевак повел Рота к выходу. – У нас с вами общие враги, – добавил он, выходя на заваленную отбросами улицу, представлявшую собой такое же жалкое зрелище, что и кабак. – Так уж распорядилась судьба, что я кровно заинтересован в том, чтобы ваша честь была восстановлена, а врага ваши призваны к ответу. А пока, если нам удастся одно предприятие, в котором я попрошу вас принять участие, вам придется удовольствоваться тем, что вы снова получите под свою команду свой корабль.

– «Аврору»!

Вир со странным удовлетворением наблюдал за потерявшим всякое самообладание моряком. Рот понравился ему из-за этого даже больше. И это только укрепило его уверенность в том, что молодой моряк был невинно осужден. Впоследствии Вир не раз поражался игре случая, который свел их с Ротом. Молодой смутьян был и находчив, и решителен. А что до уверток и ухищрений, то он показал себя знатоком и врал не хуже, чем командовал кораблем. Он сыграл роль одного из «джентльменов» просто идеально.

Наверняка лорд Синклер, расточительный зять Блейдсдейла, до сих пор не сомневается, что разжалованный флотский офицер, с которым он связался, в самом деле был членом гнусной банды «джентльменов», специализирующейся на контрабанде. Он заглотил приманку – вместе с крючком, леской и грузилом, – как Вир и рассчитывал.

Убедить Синклера рискнуть значительной суммой в некоем сомнительном предприятии, которое обещало удвоить вложения, оказалось нетрудно. В сущности, потребовалось всего-навсего устроить так, чтобы Альберт Синклер застал Рота за припрятыванием в тайник груза табака, полотна и чая.

– Я тебя знаю, – протянул капитан королевских гвардейцев, похлопывая арапником по бедру и глядя на Рота, слегка помятого и стоящего перед ним под охраной двух ухмыляющихся солдат. – Ведь ты – коммандер Рот, верно? Ну, мой милый, у тебя просто талант влипать в неприятности. Сначала твой отец лишает тебя наследства за недостойное поведение, затем тебя вышвыривают из флота за трусость. А теперь, похоже, ты закончишь свои дни на виселице за провоз контрабандных товаров. Плохи твои дела и становятся все хуже и хуже.

– Видно, такая судьба, – ответил Рот, сплевывая кровью под ноги Синклеру. – А прибыльная была эта торговлишка, пока ты не явился и все не испортил. Еще бы один рейс, и я смог бы уйти на покой и жить припеваючи на три тысячи в год. Думаю, три тысячи – это побольше будет, чем пенсия, которая светит тебе, капитан, особенно если учесть, что тебя скорее всего со дня надень отправят воевать.

Синклер так и замер на месте, и глаза его впились в лицо Рота, опухшее и все в ссадинах. Затем, резко дернув головой, капитан приказал своим солдатам:

– Вы! Пошли вон.

Так Рот обрел партнера для дальнейших занятий своей прибыльной торговлишкой. Но партнера он обрел не в лице капитана, который любил поиграть на бегах и потому всегда был с пустыми карманами, а в лице барона, его отца, который вечно был озабочен тем, куда бы повыгоднее вложить деньги. Рот долго и шумно оплакивал свою судьбу, сокрушаясь о товарах в сарае, которые будут конфискованы, не говоря уже о семидесяти пяти процентах от всей будущей прибыли. На самом же деле он был рад-радехонек, что капитан Синклер собирается употребить все свое влияние для того, чтобы уговорить отца рискнуть кругленькой суммой ради приобретения большого груза товаров, существовавших только в его воображении.

Потому как все эти операции с контрабандой были чистой воды выдумкой, товар – бутафорией, а поимка Рота на месте преступления – спектаклем, задуманным и осуществленным Виром. Закончилось это представление тем, что лорд Синклер потерял все вложенные деньги и остался в убеждении, что произошло это из-за неожиданного нападения сторожевого таможенного судна.

Вир получил не только удовлетворение, отобрав у Синклера изрядную долю состояния, в свое время украденного у него с помощью поддельных долговых расписок и росписей игры, но и обрел необходимые средства для приобретения судна, которое нужно ему было для еще более прибыльного предприятия. То, что при выполнении своего тщательно разработанного плана он вышел на Яго Грина, было счастливой случайностью.

Да и кто бы мог предположить, что «налет», инсценированный людьми Вира, изображавшими таможенников, с «конфискацией» мешков и ящиков, которые должны были изображать «контрабанду», вызовет ответные действия со стороны сплоченного братства контрабандистов – настоящих? Больше всех удивился Рот, когда появилась целая банда оборванцев и освободила его из так называемого плена. И еще больше он удивился, когда его отвезли в некую окруженную скалами бухточку, где местные «джентльмены» долго потчевали его ромом и россказнями о своих похождениях, прежде чем отпустить восвояси.

В одном из этих хвастливых повествований фигурировал некто Яго Грин, более известный под прозвищем Проповедник, так как он не только сам стал методистом, но и регулярно проводил воскресную службу на борту корабля для своей разбойничьей команды. Десять лет назад Проповедник был просто Яго Грином, восемнадцатилетним юнцом, которого похитил, а затем принудил к противозаконному пиратскому и контрабандистскому промыслу прославленный контрабандист того времени Джон Катлер. Как раз в те далекие дни Грину и пришлось принять участие в деянии, после которого он оказался повязанным навсегда с кровавым промыслом Джона Катлера. Однако это дало ему возможность выиграть время; постепенно он завоевал доверие своих товарищей и наконец, как гласит предание, сверг капитана и положил конец его царству террора. Итак, Грин стал хозяином «Сокола» и атаманом банды каперов, одной из многих, промышлявших в водах между Англией и Францией.

Этот рассказ очень заинтересовал Вира. Внезапно ему захотелось встретиться с этим Яго. К несчастью, пират оказался совершенно неуловимым.

Рот по своей инициативе пустил среди новых знакомцев слух, что маркиз де Вир ищет личной встречи с Яго Грином. Но похоже это сообщение не возымело действия, и тогда Вир решится на нынешний план. Ведь «Ласточка», только что вернувшаяся из очень удачного рейса во Францию, была полностью оснащена и готова к плаванию. Если Вир был прав и Яго Грин действительно тот человек, который ему нужен, то, увидев у побережья тезку злополучной шхуны из своего прошлого, пират не устоит и покажется, хотя бы из любопытства.

В данный момент Вира, который наблюдал за приближающимся судном, очень занимал вопрос: Проповедник явился для сражения или для переговоров?

Впрочем, так или иначе, «Ласточка» готова к его появлению, думал Вир, окидывая взором орудийные расчеты, каждый возле своей пушки, а рядом пушечные ядра и бикфордовы шнуры наготове; все ждали только команды Рота заряжать и выкатывать, если возникнет необходимость.

Мысли его обратились к Констанс в кормовой каюте. Это было не самое безопасное место, если корабль начнут обстреливать. Ему вспомнился рассказ его дяди Ричарда о том, каких бед наделало тридцатидвухфунтовое пушечное ядро, попав в корму военного корабля. То ядро пробило корму и прошило весь корабль насквозь, до самого носа, сея на своем пути смерть и разрушение. Маленькая «Ласточка» при таком же попадании пусть и восемнадцатифунтового ядра пострадает не меньше. Ад и преисподняя! Если дело дойдет до сражения, то вряд ли на всем корабле отыщется хоть одно безопасное местечко.

Впрочем, Рот должен понимать лучше всех, какая опасность грозит его кораблю, подумал Вир, бросая взгляд на своего капитана.

– У них будет преимущество перед нами, – заметил Вир, не сводя глаз с «Сокола», который не более чем в миле от них вдруг остановился.

– Да, – согласился Рот. – Если они и собираются вести переговоры, то все равно принимают все предосторожности. Мистер Уоллер, зарядите орудия по правому борту, но не выкатывайте. И займитесь пушками на носу и на корме. Будьте готовы к повороту по моей команде. И прикажите артиллерийской прислуге не показываться, слышите?

– Есть, капитан. – И Уоллер, перегнувшись через поручни, громовым голосом передал приказ Рота вниз.

Рот подождал, оценивая ветер.

– Вот сейчас! Румпель вниз!

И матросы принялись тянуть брасы, другие – потихоньку выпускать полотнище паруса, и вот «Ласточка» развернулась прямо против ветра. Как только она рванулась вперед, Рот оперся руками о гакаборт.

– Еще когда мы были приписаны к блокирующей флотилии у берегов Франции, первое, что я оценил в этой маленькой красавице, милорд, так это ее поворотливость. Не раз и не два именно благодаря этому качеству нас не разнесло в щепы артиллерийским огнем. Мы и далее станем изображать прогулочную яхту. В конце концов, Грин ждет от нас чего-то в этом роде, если мое сообщение дошло до него. – Он повернулся и посмотрел прямо на Вира. – Но в случае, если на уме у него нечто совсем иное, я поверну ее еще раз, в самый последний момент, когда уже поздно будет бросаться за нами.

– И он окажется развернутым к нам своим правым бортом, – договорил за него Вир, мысленно прикидывая расклад. – В то время как пушки у него выкачены по левому борту. Будет момент замешательства, потом они попытаются исправить свою ошибку. На мгновение он будет в полной твоей власти. Ну, хватит и мгновения, чтобы убедить его выслушать то, что я хочу ему сообщить.

– Это небольшое преимущество, милорд, – согласился Рот, сверкнув глазами. – Но, если не считать, конечно, что мы можем сейчас кинуться наутек, ничего другого и не остается.

– Что ж, значит, мы должны правильно разыграть это единственное преимущество, – негромко сказал Вир.

Рот обменялся со своим хозяином долгим взглядом и только потом ответил:

– Есть, милорд.

Он повернулся и устремил взгляд на развевающийся вымпел. Ветер не спадает, с удовлетворением отметил он. «Сокол», шедший насколько возможно против ветра, скоро остановится и ляжет на другой курс, чтобы перехватить «Ласточку». Это будет очень тонкий момент. Но все может пойти и не так. «Сокол» может вывести из строя «Ласточку» выстрелом своего носового орудия. Ветер может перемениться, а то и вовсе стихнуть. Такое бывало, Рот сам видел. Он вспомнил о женщине в каюте и подумал: интересно, Вир вообще понимает, как они рискуют?