Чувственно застонав, Мак прильнула к нему. Ощутив прикосновение ее мягкой груди, Адам потерял голову. Рука, что лежала у нее на талии, словно по собственной воле скользнула вниз, легла на упругие ягодицы, прижала Мак ближе — бедрами прямо к его мощной, яростно вздымающейся мужской плоти.

Едва бедра их соприкоснулись, бурное желание овладело Адамом. На краткий пугающий миг ему показалось, что он не сможет справиться с собой.

«Слишком быстро! — пронеслось в голове. — Остановись!»

Каким-то чудом ему все же удалось овладеть собой. С трудом оторвавшись от Мак, он поднял голову. Мак уткнулась лицом ему в плечо: она тяжело дышала, все тело ее трепетало. Адам почувствовал, что она не хочет смотреть ему в лицо, но не мог понять, радоваться этому или огорчаться.

На долгий-долгий миг застыл он в молчании, стремясь понять, что же, черт побери, только что произошло. Постепенно заставил сердце успокоиться, желание — утихнуть.

Наконец Мак подняла голову — и не отстранилась. Но и не подняла глаз. Вцепившись в отворот его пиджака, уставилась ему на грудь, словно увидела там что-то необыкновенно интересное.

Никто из них не произнес ни слова.

Наконец Адам заговорил:

— Может быть, я круглый идиот, но… ты ведь не замужем? Я прав?

Мак коротко фыркнула, на миг взглянула на него — и тут же отвела глаза. Но в этот краткий миг Адам успел заметить, что она потрясена и смущена, пожалуй, не меньше его самого.

— Поздравляю, Шерлок, — тихо ответила она. — Нет, не замужем. А кольцо надеваю только в «Дрейке», чтобы клиенты не считали меня легкой добычей.

— А была замужем когда-нибудь? — задал он новый вопрос.

Она покачала головой, глядя в темноту ночной улицы.

— Нет.

— И нет никакого Дейва-бульдозериста?

— Нет.

— Вообще никого?

На этот раз она поколебалась. И по-прежнему не поднимала глаз.

— Нет человека, о котором ты думаешь днем и который согревает твою постель по ночам? — уточнил формулировку Адам.

Она на миг зажмурилась, затем открыла глаза и медленно, очень медленно повернулась к нему лицом.

— По ночам я сплю одна.

«Значит, есть кто-то, о ком она думает!» — решил Адам. Однако не осмелился спросить, кто же это.

— Что ты делаешь завтра вечером? — вырвался у него неожиданный вопрос.

Она снова поколебалась, но не отвела взгляда.

— Работаю.

— Ах да, — кивнул он. — Я забыл. — И, надеясь, что волнение его не отразится в голосе, словно между прочим поинтересовался:

— А ты не можешь попросить кого-нибудь тебя подменить?

— Не могу, — сухо ответила она. — Я и так в последнее время много пропускаю. Линди уже сделала мне замечание.

Адам хотел спросить, почему в последнее время Мак начала пропускать работу, но снова, к собственному удивлению, спросил нечто совершенно иное:

— Когда у тебя выходной? Я хочу снова увидеть тебя.

Она долго молчала, озабоченно нахмурив темные брови. Адам не мог понять, что ее тревожит. Сам он уже давно не испытывал подобного волнения.

— Выходной у меня в четверг, — ответила она наконец. — Но я… нет, я буду занята. Не смогу. Извини.

— Тогда в субботу или в воскресенье? Она снова решительно покачала головой.

— Нет. Не получится. Я… мне нужно кое-что сделать.

От этих слов внутри у него словно туго стянулся узел. Когда она ответила на поцелуй, он вообразил, что они…

Они. В этом-то и дело. Можно ли говорить о них? Есть ли они — или только он и она? Этого Адам пока не знал.

— Это из-за твоей работы в «Дрейке»? — предположил он, — Боишься, Линди тебя уволит, если узнает, что мы встречаемся? Мак, если причина в этом, то не беспокойся, она ничего не узнает. Или, если хочешь, я могу с ней поговорить…

— Не в этом дело, — прервала его Мак.

— А в чем же?

Лицо ее омрачилось.

— Мне нужно заняться кое-чем другим.

«Кое-чем другим». Яснее некуда. Черт побери, его откровенно отшивают!

— Прекрасно, — пробормотал он. — Всего хорошего! — И, разжав объятия, он отпустил ее и сбежал по ступеням вниз.

— Адам!

В первый раз он услышал, как она позвала его по имени — и голос ее звучал жалобно, словно Мак разрывалась между долгом и затаенным желанием. Он понимал, что это безумие, но не мог уйти. Развернувшись, Адам бросился к ней, обнял, зарылся лицом в душистую копну ее волос, а затем прильнул к губам в новом поцелуе — страстном, властном, яростном.

Покорно и сладко вздохнув, она уже готова была прижаться к нему, как вдруг на крыльце вспыхнула лампа, залив их обоих резким желтым светом. Адам и Мак отпрянули друг от друга.

Дверь отворилась: на пороге стояла хрупкая изящная блондинка. При виде целующейся пары она с наигранным изумлением округлила голубые глаза и выгнула тонкие брови.

— Дорси, дорогая! — заговорила незнакомка, переводя взгляд с Мак на Адама и обратно. — Я и не подозревала, что ты здесь! Вот, решила сходить проверить, как там коты миссис Хуфдорп… — Она с улыбкой повернулась к Адаму. — Видите ли, миссис Хуфдорп, наша соседка, путешествует… Между нами, подозреваю, что она в клинике Бетти Форд — именно туда она «путешествовала» в последний раз, — но я у нее, разумеется, не спрашивала. Так вот, она оставила мне ключ и попросила кормить Мучи и Джестера, пока ее не будет…

— Мой гражданский долг — тебя предупредить, — вставила Мак, повернувшись к Адаму, — Карлотта способна говорить часами, причем собеседники ей не требуются.

Адам счел за лучшее промолчать.

— На самом деле Мучи и Джестеру не мешало бы сесть на диету, — продолжала блондинка, оправдывая предупреждение Дорси. — Джестер жирный, как… Ну, как зовут того здоровенного парня из рекламы гамбургеров?

— Э-э… Верзила? — помог ей Адам.

— Совершенно верно, как Верзила, — благодарно улыбнулась женщина. — А Мучи мне напоминает одного злодея из старого телесериала про Бэтмена. Не из тех, что одеваются в линукс… ах нет, в латекс. Все время путаю названия. «Линукс» — это что-то компьютерное, а я в компьютерах не сильна. Так вот, я не о таких говорю, а о том бандите, который одевался как египтянин. Я едва его увидела — сразу сказала: «О, египетские мотивы!» Уж в этом-то я разбираюсь — в колледже «Браун» я ходила на лекции по египтологии. Или не в «Брауне»? Подождите-ка… Не помню. Видите ли, я во многих колледжах училась, но, к сожалению, ни в одном не продержалась дольше первого семестра. Хотя не могу сказать, что меня это расстраивает. Я ведь туда поступала только для того, чтобы знакомиться с симпатичными студентами. И, вы знаете, всегда получалось! Я хочу сказать, удивительно, какие чудные мальчики попадаются в колледжах…

— Карлотта, — прервала ее Мак мягко и терпеливо, как заметил Адам.

— Что, дорогая?

— Мы, кажется, говорили о чем-то другом.

— Да, в самом деле. — Она снова одарила Адама обворожительной улыбкой. — Дорси, представь мне своего приятеля!

«Кажется, мы говорили о котах», — подумал Адам, но промолчал — ему не хотелось возвращаться к Мучи и Джестеру.


Мак испустила тяжкий вздох, и Адам почувствовал, что подобные сцены разыгрываются между двумя женщинами достаточно часто. Даже слишком часто, судя по тому, какая тоска написана у Мак на лице.

— Карлотта, это Адам Дариен, — неохотно сообщила она. — Адам, это моя мать, Карлотта Макгиннес.

Значит, Мак живет с матерью? И мать имеет дурную привычку включать свет на крыльце, когда замечает там целующуюся парочку? Должно быть, это очень раздражало ее предыдущих ухажеров… Эта мысль принесла Адаму облегчение — до следующей секунды, когда он сообразил, что будущего ухажера это будет раздражать ничуть не меньше.

— Добрый вечер, Адам, — любезно произнесла Карлотта.

— Миссис Макгиннес, — ответствовал Адам, — рад с вами познакомиться.

— Мисс Макгиннес, дорогой мой, — поправила она. — Я никогда не была замужем.

Так-так. Интересно, какие еще сюрпризы готовит ему Мак?

— Мисс Макгиннес, я очень рад с вами познакомиться.

— И Дорси тоже мисс Макгиннес, — вздохнула Карлотта. — Надо ли объяснять, как это тяжело для материнского сердца?

— Карлотта! — простонала Мак. Мать изящно махнула на нее рукой.

— Так что же, дорогая, ты войдешь?

Мак кивнула, но не трогалась с места.

— Я жду! — настаивала мать.

Мак снова тяжело вздохнула и повернулась к Адаму. В зеленых глазах ее он прочел огорчение… и тревогу.

— Спасибо за ужин.

— Тебе спасибо, — ответил он.

— За что же? — удивленно улыбнулась она. Забыв о приличиях, Адам наклонился и прошептал ей на ухо:

— За все остальное.

А затем, не в силах удержаться, запечатлел на ее щеке быстрый целомудренный поцелуй.

Хорошо, будем честны: не слишком целомудренный. По крайней мере, верный друг в штанах отреагировал на этот поцелуй мгновенно.

Но несомненно быстрый. Однако не настолько быстрый, чтобы Карлотта Макгиннес его не заметила. Ладно, какая разница? Одним поцелуем больше, одним меньше… Не для того же она, в самом деле, вышла на крыльцо в двенадцатом часу ночи, чтобы спасти от голодной смерти соседских котов!

Однако Карлотта промолчала. Не подняла крик, не попыталась защитить честь дочери. Просто окинула Адама задумчивым взглядом и проговорила:

— Дариен… Вы случайно не сын Ната и Аманды?

Адам не смог скрыть изумления:

— Вы знаете моих родителей?

— Ну, отца вашего, пожалуй, немного ближе, чем мать… — загадочно обронила она.

— Мама! — На этот раз в голосе Мак не слышалось ни мягкости, ни долготерпения.

— Дорси, дорогая, я совсем не это имела в виду! — с негодованием отозвалась мать.

— О чем это вы? — переспросил Адам.

— Ни о чем, — коротко и холодно ответила Мак — Мне пора идти. — И торопливо добавила:

— Еще раз спасибо за ужин. Увидимся в «Дрейке».