Жасмин Майер - Как я босса похитила

Дав Оле некоторое время, Воронцов пошел дальше. Провел пальцем между ягодицами, ожидая ее реакции. Она сдавленно застонала, поощряя его действия, так что он дал себе волю.

Правда, терпеть ее язычок становилось все сложнее, поэтому пришлось Олю остановить.

— Не разворачивайся, — пробормотал Воронцов и перехватил ее за плечи. — Оставайся ко мне спиной.3ec623

Она поглядела на него затуманенным взором и кивнула. Он приподнял ее и посадил на себя.

Новая поза подарила обоим неизвестные грани наслаждения. Оля уперлась руками в его колени и шире раздвинула ноги, позволяя его члену проникнуть глубже.

Воронцов откинулся назад, скользнул руками по ее талии и бедрам, а после вернул пальцы туда, куда так хотелось Оле, но так не хотелось говорить об этом открыто.

Наградой ему стал глубокий гортанный стон.

Он старался не брать инициативу в свои руки, она сама медленно приподнималась и опускалась, сидя на нем, но ее изгибы, страсть и желание сносили крышу. Хотелось впиться пальцами в бедра и взять ее быстро и глубоко, выбивая громкие крики, но приходилось тормозить изо всех сил.

А после пальчики Оли скользнули между ног и коснулись и его, и ее саму. Оля решила добавить ощущений. В такой позе, спиной к нему, она могла творить что-то невообразимое своими руками у него между ног, одновременно продолжая скакать сверху.

Воронцов зарычал, перехватил ее бедра и насадил на себя сильнее. Увидел, как мимолетная улыбка коснулась Олиных губ. Этого она, похоже, и добивалась.

— Я еще доберусь до тебя, — прошептал он.

— Очень самоуверенное утверждение, — пробормотала Оля.

Ее руки не останавливались, скользили между его ног, дразня, выводя его из равновесия.

— Впрочем, — протянул он, — я ведь могу и не ждать следующего раза.

— Штуки в сторону? — простонала Оля, выгибая спину.

Она хотела, бесстыдно его хотела, он видел, как скользили ее пальцы, как она приоткрывала рот в беззвучных стонах, касаясь чувствительной точки.

— Серьезен как никогда. Разворачивайся ко мне.

Она легла ему на грудь, а он надавил пальцем сильнее. Хоть бы не взорваться сразу, а это сложная задача после всего.

— Расслабься.

Оля зашипела, прикусив губу. Потерлась о его грудь твердыми сосками и застонала, когда палец вошел в нее почти наполовину.

— Господи, какая ты…

Она сама толкнулась к нему бедрами, и палец на этот раз вошел в нее почти полностью. Перехватило дыхание. По позвоночнику словно пробежался электрический разряд. Воронцов понял, что пропал.

— О черт…

Оля изогнулась и впилась в его губы. Стала двигаться, целиком отдаваясь ему одному.

Острое запретное удовольствие разрушило последние барьеры, сорвало остатки благопристойности. Он любил ее так, как никогда и никого не любил до этого, отдавая всего себя, и приобретая взамен еще больше.

Оля отпустила его губы и закричала, продолжая выгибаться к нему навстречу, а он целовал ее щеку, висок, вдыхая запах ее разгоряченной кожи, и впитывал каждой клеткой содрогания ее тела, пока, наконец, не кончил сам.

Улыбка не желала сходить с губ. Кажется, Оля заснула, спала и так и проснулась сразу с улыбкой. Губы горели от поцелуев, которыми она продолжала осыпать лицо Воронцова уже после того, как он снова сходил в душ, и вернулся к ней в кровать. И даже когда заснул первым, она продолжала касаться его, целовать и впитывать его запахи, коллекционировать каждый вздох, сорвавшийся с губ, и следить подушечками пальцем за ритмом сердцебиения, вычерчивая узоры на его груди.

Она целовала его, когда следовало уже давно спать, а он, к ее удивлению, отвечал ей, даже во сне, все еще не выпуская из кольца своих рук. Отпустить его казалось невероятным. Хотелось отстрочить утро так, чтобы рассвет больше никогда не наступал, а вечная ночь превратилась в страсть и пиршество плоти.

Конечно, Оля все же заснула, а безжалостное утро наступило так скоро, словно она только моргнула. Но ни тучи, ни накрапывающий с серого неба дождь так и не смогли испортить счастья.

Она все еще улыбалась, когда поняла, отчего проснулась. Воронцов медленно вел пальцами по ее плечу и щекотал дыханием щеку.

— Снова в этой постели и даже не связан? — прошептал Воронцов, притягивая ее к себе. — Одежда на месте, а моя похитительница не изображает рыцаря овсяных хлопьев. Да я везунчик!

В его объятиях Оля опять заснула. Кажется, он тоже. Сил заниматься чем-то еще утром не было. Слишком мало сна и слишком много секса накануне и, тем не менее, есть все шансы, что воспоминания о прошедшей ночи бодрить будут в сто раз круче крепкого кофе.

Во второй раз за утром их разбудил телефон Воронцова. Стало заметно светлее. Он потянулся к телефону с закрытыми глазами и ответил, по-прежнему лежа в постели:

— Да?…

Оля услышала женский встревоженный голос, но слов не разобрала.

— Понял. Сейчас буду.

Вот так и заканчивается сказка.

Воронцов отложил телефон и сначала поцеловал ее в губы.

— Что случилось? — прошептала она.

— Проверка в ресторане, администратор звонила. Надо быть на месте.

Ему не надо было объяснять дважды.

— Иди, — кивнула Оля.

Он навис над ней.

— Все нормально?

— Конечно, уж поверь, я знаю, что это такое. Как-то примчалась с гипсом обратно в клуб из-за налоговой.

Он снова поцеловал ее.

— Эх, а у меня был коварный план. Подвезти тебя до твоей новой работы и попробовать уговорить уволиться.

Оля обвила его шею руками.

— У меня еще даже стажировка не окончилась, чтобы увольняться.

— Серьезно, — прошептал он, — не надо никуда устраиваться. Неужели мне за эту ночь так и не удалось убедить тебя?

Еще как удалось.

— Сегодня пятница, давай я хоть с ди?ректором поговорю. Не нравится мне, что меня держат в подвешенном состоянии все это время. И нет, не надо меня опять уговаривать, — она перехватила его руку, которая поползла под одеяло. — Иди. А то еще найдут у вас в ресторане что-то.

Воронцов на миг задумался, потом сказал:

— Да вроде не должны… Тогда я как освобожусь, наберу тебя?

— Да.

Воронцов поднялся с кровати, совершенно голый с исполосованной ногтями спиной. Оля подавила желание с головой укрыться одеялом и так и просидеть остаток жизни.

Ох, что она творила вчера! Неужели? Сама! И на трезвую голову!

— А ты в курсе, что уже опаздываешь?

Вот же черт! Оля вынырнула из неги, глянула на часы и взвилась с кровати. Тоже голая, и если еще пять минут она бы не знала, куда деть глаза от стыда, но сейчас было не до этого. Ключи от салона были у нее, а первый клиент был по записи у Тони, который и будет куковать под дверью, если она опоздает.

Воронцов перехватил ее по дороге в ванную.

— Может, тебя все-таки подождать? На машине будет всяко быстрее.

— Дай мне пять минут! — крикнула она, сплюнув зубную пасту.

На ходу расчесываясь, вернулась в спальню.

— Может, помочь? — Воронцов замер на пороге.

— Одеться? — не поняла Оля.

— Думаешь, я женщин только раздевать умею?

Он вдруг отобрал у нее чулки.

— Застегивай свои пуговицы. На них у меня только один рефлекс — разорвать как можно быстрее. А с чулками я справлюсь.

Воронцов опустился на одно колено. И как только перехватил ее щиколотку, Оля сбилась и застегнула не ту пуговицу.

Невесомый чулок скользнул от колен выше к бедрам. Ему пришлось немного задрать ее юбку. Целиком сосредоточившись, Воронцов старательно расправлял кружева на бедре, а Оля едва дышала. Его пальцы в такой опасной близости от нее. Иногда казалось, он вот-вот заденет трусики, но нет. Он ведь спешит, пришлось напомнить себе, и ей тоже нужно торопиться.

В неравной борьбе с блузой и пиджаком победа все же осталась за Олей и ее одеревеневшими пальцами.

Воронцов тем временем справился и со вторым чулком. Правда, после не поднялся сразу. Остался стоять на коленях, немного приподнимая подол юбки. Горячие ладони скользнули по обнаженным ягодицам, после он все-таки Воронцов поднялся.

— Я их на тебя надел, я их и сниму. Поняла? — сказал он. Снова потянулся к ее губам, но его телефон зазвонил снова. — Да, Инга, уже еду! Ты Самохину звонила? Как это не может помочь? Так и сказал?

Воронцов знаками указал на дверь, Оля кивнула, быстро собрала все необходимое в сумочку — косметику, накрасится или в дороге или уже в салоне, ключи, телефон и вышла в подъезд.

Воронцов уже мерил шагами площадку перед лифтом, пока она закрывала квартиру.

— Алло, Валера? Привет, Воронцов говорит…

Оля вызвала лифт. Мужчина в трубке что-то громко и эмоционально говорил, а Воронцов все сильнее хмурился.

— Черти что, — вздохнул он, убирая трубку. — Идем быстрее. Без Самохина они явно что-нибудь найдут. Им только дай…

— Может, я сама доберусь?

— В машину, Оля!

Но когда до салона оставалось рукой подать, машина застряла в пробке. Даже скоростная и опасная езда Воронцова не помогла.

— Слушай, давай я все-таки выйду, а ты сворачивай сюда во дворы и езжай, — сказала Оля, нервно сглотну, как только Воронцов отложил телефон. Во время его опасной езды она только и могла, что вцепиться в ремень безопасности и не дышать от ужаса.

Телефон у Воронцова теперь звонил не переставая. Он искал варианты, пока знакомый инспектор отказался помочь. И похоже, вариантов не было.

— Тут всего ничего осталось.

— Да, но тебе стоять лишних полчаса, а так свернешь и срежешь.

Поцеловав его на прощание, Оля выскочила из машины и понеслась к салону, а сзади Воронцов, как и всегда, дал по газам и свернул во дворы.