В ответ Уилл надменно приподнял одну бровь и ужасная женщина на минуту замолчала, но уступать она явно не собиралась и снова обратилась к Эви:

– Я вижу, дорогая, что ты явно презираешь подобные светские увеселения, потому что у тебя есть дела поважнее – ты предпочитаешь проводить время с грязными ирландскими крестьянами, которых ты так любишь. Неудивительно, что у тебя совсем мало поклонников. – Холодный взгляд Калисты переметнулся на Майкла. – Если, конечно, не считать незавидных ухажеров, судя по словам уважаемой леди Риз.

Злобность Калисты заставила всех замолчать на добрые пять секунд, отчего голоса окружающих, звон хрусталя и стук столовых приборов стали казаться необычайно громкими.

Уилл первым пришел в себя и заговорил низким голосом, дрожащим от злости:

– Леди Калиста, мне кажется, что ваше мнение за этим столом мало кого интересует…

– Не обращай внимания, Уилл, – перебила его Эви. Она положила на свою тарелку слоеные клубничные пирожные и высыпала их в декольте бледно-желтого батистового платья Калисты. Одна ягодка клубники застряла на краю выреза в самой его середине.

Все от изумления замолчали, а Эви с милой улыбкой посмотрела на Калисту, трясущуюся от ярости.

– Боже мой, – промолвила Эви, – как же вы правы, леди Калиста. Я – самое неуклюжее существо на всей планете.

Все еще улыбаясь, Эви взглянула на Уилла. Их глаза встретились. Рот Уилла, сжатый в тонкую линию, начал подозрительно дрожать, словно он едва сдерживал смех.

– Отличный поступок, мисс Эви, – прошептал капитан Джилбрайд, – но приготовьтесь к ответному огню.

Эви проследила за его выразительным взглядом, и сердце ее упало. За спиной Уилла она увидела свою мать с перекошенным от гнева лицом. Рядом с ней стояла леди Корбендейл, мать Калисты.

Глава 10

Эви шарила в шкатулке с драгоценностями в поисках своих гранатовых сережек, хотя в это утро у нее не было ни малейшего желания прихорашиваться и одеваться. Не хотелось ей и сидеть рядом с матерью в ожидании визитеров, которые непременно придут к ним, чтобы, брызгая слюной, поговорить о вчерашнем происшествии. Сцена с Калистой не была скандальной, но, без сомнения, о ней еще неделю будут ходить всевозможные сплетни.

Мать была в ярости, ведь ей пришлось нижайше просить извинения у леди Корбендейл, одной из самых высокомерных представительниц светского общества. Но Эви вынуждена была отдать матери должное. После того как та произнесла слова извинения, она повела себя так, будто ничего не произошло. Мать взяла Джилбрайда под руку с таким достоинством, о каком не могла мечтать и королева, и приветливо улыбалась знакомым, когда они выходили из столовой комнаты. Само собой, кое-кто отпускал насмешливые замечания им вслед, но лорд Бромли, робкий, но очень хороший человек, в знак восхищения поступком Эви показал ей большой палец, когда они проходили мимо. Еще один отчаянный молодой человек пробормотал при виде мисс Уитни что-то одобрительное.

А Уилл, заметила Эви, изо всех сил пытался не рассмеяться. Он вел ее и Аделин вниз, к карете, и она всю дорогу чувствовала, как он еле сдерживается от смеха. Аделин, не выдержав, начала хихикать, и Эви была вынуждена шикнуть на них, чтобы они замолчали.

Но никто не засмеялся, когда сестры уселись в карету. Даже нежное прощание Уилла – он поцеловал Эви руку, прежде чем помочь ей подняться в экипаж, – не помогло ей избежать стыда, который она испытала от острого языка матери. Леди Риз дала понять, что ей надоело неподобающее поведение Эви в обществе и едва не запретила встречаться с Майклом. Аделин попыталась вступиться за сестру, но мать приказала ей попридержать язык.

Когда они приехали домой, мать отправила сестер наверх, в свои комнаты, запретив даже разговаривать друг с другом. Обычно близняшки не обращали внимания на такие вещи, но сейчас Эви была в таком подавленном состоянии, что не могла разговаривать ни с кем, даже с Иден.

Хуже всего, что она до сих пор не разобралась в своих чувствах к Уиллу. Весь вечер он был удручающе переменчив. Иногда Эви казалось, что он открыто флиртует с ней, но уже в следующее мгновение он переставал обращать на нее внимание. Можно было подумать, что он так развлекается.

Со вздохом вставив в уши серьги, Эви повернулась на мягком стуле, стоявшем возле ее туалетного столика, и тут дверь, соединяющая ее комнату с комнатой Аделин, отворилась.

– Знаешь, у тебя такой вид, будто ты потеряла лучшего друга, – заметила ее сестра, выглядевшая безупречно в воздушном муслиновом платье, подол которого не прикрывал кончики ее красивых розовых туфелек.

– Думаю, что мама не спустит это дело просто так, – заметила Эви.

Аделин плюхнулась в стоящее у камина кресло, умудрившись даже это сделать грациозно.

– Скажи, я твой лучший друг? – спросила она.

Эви нахмурилась.

– Нет, ты гораздо больше. Ты – часть меня, я не могла бы без тебя жить.

– Я просто тебя проверяю, – заявила Аделин. – Думала, что твой лучший друг – Майкл, но ты можешь за него не волноваться. Я уже потолковала о вчерашнем происшествии с отцом, и он пообещал переговорить с мамой.

Эви подскочила.

– Неужели? И что же он сказал?

– Сначала он на тебя сердился, но когда я поведала ему о том, что произошло на самом деле… – Аделин замолчала и выглянула за дверь, чтобы сначала проверить, не подслушивают ли их, а уж затем продолжать. – В общем, знаешь, папа счел всю эту историю весьма забавной. Он наказал, чтобы ты в ближайшие несколько дней вела себя тихо и попыталась не раздражать больше маму. Само собой, все мы понимаем, как это будет непросто.

Тугой обруч, сковывающий с прошлого вечера грудь Эви, впервые немного отпустил ее. Отца она обожала. Он не считал ее глупой только лишь потому, что флирту с молодыми людьми она предпочитала книги и благотворительную работу, и никогда не отказывался унять крутой нрав леди Риз, если в этом возникала необходимость. Майкл в принципе ему нравился, хотя «присяжные все еще совещались», когда разговор заходил о его отцовском благословении. Несмотря на добродушно-веселый характер отца, вчерашний эпизод не способствовал успеху Майкла.

– Я бы не стала с этим спорить, – сказала Аделин. – Ты же знаешь нашу старушку. Для нее невыносима даже мысль о том, что ее унижают, особенно на глазах леди Корбендейл, занимающей более высокое положение в обществе.

Эви уткнулась лбом в ладони. Ее сестра права. Их мать, несомненно, вмешается в ее отношения с Майклом и в их благотворительную деятельность. Даже до вчерашнего вечера мама едва терпела ее маленькое хобби, как она называла благотворительность.

Подойдя к сестре, Аделин опустилась возле нее на колени и обняла рукой за плечи.

– Эви, да не беспокойся ты так!

Эви поморщилась, встретив сочувственный взгляд сестры.

– Я столько всего натворила! Я же знаю Калисту, знаю, на что она способна, поэтому мне не надо было вестись на ее провокации.

Аделин усмехнулась:

– Знаешь, я испытываю облегчение, что не я устроила этот скандал. Но как ты высыпала пирожные на ее чахлый бюст – было великолепно! Жаль, что не мне пришло это в голову.

Эви поморщилась.

– Ты бы еще круче придумала, – сказала она.

Поднявшись, Аделин стянула Эви со стула.

– Послушай меня, дорогая, временами не мешает пошалить. Ты слишком серьезна. Иногда ты ведешь себя как старушка, как будто твоя жизнь уже кончена.

– Ты ошибаешься, – возразила Эви.

– Вовсе нет. Мне в принципе нравится Майкл, он немногим лучше. Вы вытаскиваете друг из друга все самое скучное.

Эви оттолкнула руки сестры.

– Я предпочитаю думать, что мы находим друг в друге все самое лучшее, – твердо сказала она.

В ответ Аделин насмешливо фыркнула.

– Что я, по-твоему, должна сделать? – спросила Эви, защищаясь. – Я не ты. У меня нет поклонников, которые выстраиваются ко мне в очередь.

– Ты должна дать Волку шанс.

Эви уставилась на сестру, словно она ослышалась. Ей пришлось дважды вздохнуть, прежде чем она нашла в себе силы ответить.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что Уилл за мной ухаживает. И я даже не хочу, чтобы он это делал.

– Да неужели?

– Да, это так, а мы с тобой ведем нелепый разговор! – Эви направилась к двери. – Я иду вниз. Уверена, что мама уже ждет нас в гостиной.

– Да, ждет, и у нас уже есть гость.

– Но ведь нет одиннадцати. – Похоже, новость о вечернем скандале распространилась по городу быстрее, чем она ожидала.

– Это особый гость. Его ты, наверняка, захочешь увидеть.

Эви услышала в голосе сестры лукавые нотки. Аделин усмехнулась.

– Это Волк, и я уверена, что он пришел к тебе.


Уилл начал сожалеть о том, что выбрал это место. Каждый раз, когда он чуть шевелился, изящный стул начинал тревожно скрипеть, словно был готов вот-вот развалиться. Но леди Риз не дала ему выбора. Она махнула рукой именно на этот стул, а сама уселась на кушетку, прикрытую шелковым покрывалом с китайской росписью. Впрочем, Уилл и не думал выказывать недовольство, потому что был практически готов к тому, что мать Эви не примет его, потому что именно он был виновником скандала.

На званом вечере отец Уилла застал сына врасплох, настаивая на том, чтобы он представил ему Эви. И это был первый шаг к катастрофе. Уилл прекрасно понимал, что Эви надо держать как можно дальше от герцога до тех пор, пока конспираторы не будут обнаружены, а заговор против правительства – раскрыт. И если бы Уилл подчинился логике, то увлек бы Эви в какой-нибудь тихий уголок, как только Алек отвлек бы Боумонта. А потом он мог бы уговорить ее поехать с ним в Сент-Маргарет как можно скорее. Вместо этого он пригласил ее на вальс, и это было стратегической ошибкой, потому что как только Уилл заключил девушку в объятия и нежное, стройное тело прильнуло к нему, то весь его разум куда-то улетучился. Уилл не сводил с Эви глаз, и это не помогало ему мыслить разумно. Он совсем забыл, какими выразительными были ее васильковые глаза. И эти глаза в сочетании с волосами цвета меда абсолютно заворожили его. А пухлый розовый рот… Уилл унесся в мечтах туда, где ее губы касались его тела и осыпали поцелуями сверху и до…