После того, как я выхожу из сувенирного магазина, приходит время воплотить мой план в действие. Я звоню Лиллиане и говорю, что позвоню ей завтра из телефона-автомата сразу же по прибытию в Ньюарк. Она разочарована тем, что я все-таки не прислушалась к ее советам, но говорит, что приедет и встретит меня. Я роюсь в своей сумке в поисках ручки и открываю открытку. Пишу кратко, так что все, что я хочу сказать, идеально вмещается на чистой стороне открытки и заканчиваю свое послание словами «Мне очень-очень жаль. Спасибо, что пытался помочь мне. С любовью, Рози». В моей груди все сжимается, когда я подхожу к машине. Кладу открытку под стеклоочиститель со стороны водителя и замечаю, что сегодня удача на моей стороне. Спенсер оставил свое окно приоткрытым, для того, чтобы не было жарко, когда они вернутся из Зала Славы в машину. Да благословит его Всевышний. Я просовываю телефон через щель, и он приземляется на переднее сиденье. Отлично. Я отхожу на несколько шагов и оглядываюсь. У меня перехватывает дыхание. Я бросаю последний взгляд на Таурус парней, прежде чем разворачиваюсь и ухожу на поиски такси.


Глава 8

Я с уважением отношусь к музыкальной столице кантри, но все же не хотела бы оказаться на автобусной остановке после наступления темноты. Терминал очень красивый. С множеством окон. Снаружи все отделано в синих тонах, а внутри — в белых. Но прилегающая территория немного подозрительная.

Проходя через автоматическую дверь, у меня сразу же складывается подобное впечатление и о посетителях. Мужчина в грязных рабочих шортах, поношенных ботинках и футболке «American Idol»55 протягивает руку.

— Сохрани надежду, детка, — говорит он мне.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать его и просматриваю зону ожидания на наличие свободных мест, где я могла бы собраться с мыслями, прежде чем куплю билет. Затылок пронзает тупая боль. Я замечаю свободное место и направляюсь к нему. Как только плюхаюсь на сидение, начинаю рыться в сумке, делая вид, что ищу что-то, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. Когда разбираю содержимое кошелька, отбирая обертки от жвачки и старые квитанции, то замечаю потрепанные рабочие ботинки. Я поднимаю глаза и вижу мужчину, которого встретила около двери, и который сейчас улыбается мне четверкой своих золотых зубов.


— Может там найдется доллар, детка? Ну же, сохрани надежду.

Я решаю продемонстрировать ему наилучшие манеры северного Нью-Джерси с моей стороны.

— И как же я сохраню надежду, дав тебе доллар?

Он кладет руку на грудь, будто собирается дать клятву верности и говорит:

— Позволь мне представиться. Я Хоуп56.

О, Боже. Я должна была это предвидеть. Боль постепенно распространяется на переднюю часть головы. Мне нужен «адвил»57. Я потираю виски и закрываю глаза.

— Вот что я тебе скажу. Я дам тебе два доллара, если ты перестанешь за мной ходить.

— По рукам, детка, – говорит Хоуп, и я вручаю ему деньги, убеждая себя, что он потратит их на еду, но его налитые кровью глаза говорят совсем о другом. — Счастливого пути, детка. И помни, от себя не убежишь.

— Спасибо.

Я проверяю время и смотрю на беспорядок напротив кассы с билетами на автобусы фирмы «Грейхаунд»58. Там небольшая очередь. Глубоко вдыхаю. Пора. Если я собираюсь поехать домой на автобусе, то самое время купить билет.

Я встаю в конец очереди как раз в тот момент, когда одна леди возле стойки громко спорит с работником фирмы «Грейхаунд».

 — Попробуйте еще раз, — говорит она. — С карточкой все в порядке. Я пользовалась ею сегодня утром.

Это займет время. А что если я пропущу свой автобус? Живот скручивает, а в ушах отдается гулкий стук моего сердца. Моя голова сейчас просто взорвется. Может быть это знак, что мне не следует садиться в этот автобус? Если я уйду прямо сейчас, то смогу вернуться в Зал Славы, забрать свою записку и придумать какую-нибудь ложь про то, каким именно образом мой телефон оказался в запертой машине прежде, чем парни успеют заметить мое исчезновение. Я обдумываю это, пока Громкая Леди все больше повышает свой голос.

— Может это все из-за вашей техники? Вы об этом не думали?

Я продолжаю наблюдать за сценой у кассы, так как она достает другую кредитку с кошелька и бросает ее на стойку.

— Попробуйте эту, — язвит она. А затем бросает ему вдогонку. — Придурок.

О нет, она не могла этого сделать.

Другой кассир «Грейхаунда» подходит к стойке. Он шепчет что-то первому и открывает еще одно окошко.

— Чем я могу помочь следующему покупателю? — интересуется он.

Очередь начинает продвигаться вперед. Он уже успел обслужить двоих клиентов, а Громкая Леди все еще продолжает истерить. Может, мне следует воспользоваться кассой самообслуживания.


— Это НЕВЕРОЯТНО, — кричит она. — Кто-нибудь, позовите менеджера.

А потом мне в голову приходит ужасная мысль. Что если эта женщина поедет со мной в автобусе и будет сидеть рядом со мной? Двадцать часов с ней — это действительно то, чего я хочу?

Если бы у меня был телефон, я бы позвонила Лиллиане, чтобы поговорить об этом. Но потом я вспоминаю, что у меня есть телефонная карточка. Ищу в зале телефон-автомат, одновременно роясь в сумочке в поисках кошелька с карточкой. Я нахожу телефон возле входа в дамскую комнату в тот момент, когда кассир смотрит на меня и говорит:

— Чем я могу Вам помочь, юная леди?

Я подхожу к стойке.

— Куда Вы сегодня едете? — интересуется он.

Странно, но я слышу в своей голове голос Хоуп. От себя не убежишь. Это очень странно, потому что его слова напоминают один из тех советов, которые можно увидеть на дне кофейных чашек.

— Ньюарк, штат Нью-Джерси? — Мой ответ очень напоминает собой вопрос. Вот приеду я туда. А что потом?

Кассир нажимает несколько кнопок на своем компьютере.

— Посадка на автобус будет через пять минут, и с вас сто сорок долларов и девяносто восемь центов с налогом. Как будете оплачивать?

— Э-э, кредиткой, — говорю я.

Я уже собираюсь передать свою карточку для экстренных случаев, когда Громкая Леди слетает с катушек и начинает бить кулаками по стеклу кассы. Интересно, оно пуленепробиваемое? В этот момент человек в форме, может охранник, а может настоящий офицер полиции, подбегает и оттаскивает женщину от стойки. Она разворачивается и замахивается для удара по его лицу, но он успевает поймать запястье Чертовски Сумасшедшей Леди до того, как удар достиг бы места назначения.

— Отпустите меня, — визжит женщина. — Вы делаете мне больно.

Она вырывается и пытается убежать по направлению к выходу, но спотыкается о свой чемодан. Тогда представитель правоохранительных органов ставит ноги по обе стороны от ее лежащего вниз головой тела и упирается рукой между ее лопаток, тем самым прижимая дамочку к полу. Другой рукой он говорит с кем-то по потрескивающей портативной рации. Мне жаль эту женщину, прижатую лицом к грязному полу автобусного вокзала. Кто знает, что толкает людей на такие поступки? На ее месте могла бы быть я.

Я закрываю глаза и вспоминаю вечеринку, на которую Джоуи пришел в обнимку с той девушкой. Я была очень пьяной. И первым моим желанием было заехать ей в лицо. Я прекрасно понимаю, что в нашем расставании виноваты оба и все такое, но в тот момент я обвиняла ее за то, что она пошла на вечеринку с моим парнем. Когда Джоуи наклонился и поцеловал ее в макушку, внутри меня что-то сломалось. Я убежала с вечеринки, так как ураган злости и боли во мне искал выход наружу. Я должна была что-нибудь сделать.

Было около часа ночи, когда я подъехала к дому Джоуи. Его «Мустанг» был на подъездной дорожке, так что я была уверена, что он уже вернулся с вечеринки. Я использовала подаренную им валентинку для того, чтобы разжечь огонь, ту самую, на обложке которой красовался скользящий по волнам пингвин, в которой говорилось «ДЛЯ ОДНОЙ КЛАССНОЙ ДЕВУШКИ». С таким наслаждением щелкнула зажигалкой и наблюдала за тем, как пламя охватило открытку. По мере того. Как она горела, я пристально наблюдала, как постепенно исчезают океанская волна, желтая доска ля серфинга и лапы пингвина. А потом бросила открытку в коробку с вещами, которые дарил мне Джоуи, и вернулась в свою машину. Я понятия не имела, что что-то пойдет не так.

Звуки приближающейся сирены возвращают меня на автобусный вокзал Нэшвилла. Мои глаза мечутся между кричащей женщиной и телефоном-автоматом у двери, где Хоуп пристает к новоприбывшим. Вот тогда я и бросаюсь к телефону-автомату.

* * * * *

Я сижу на лавочке, прижимая к себе сумку, и греюсь на солнце, когда к обочине подъезжают парни. У меня не было возможности вовремя вернуться в Зал славы на такси. Мой автобус уехал 15 минут назад, и я даже боюсь представить, что делала бы, если бы застряла одна в Нэшвилле.

Мэтти выскакивает из задней двери.

— Что за черт, Рози? — кричит он, выбираясь из машины. То, как было произнесено мое имя, подчеркивает, в какие неприятности я вляпалась. Я никогда не видела его таким злым. Он машет открыткой перед моим лицом.

— Как ты могла?! Что за....ну ты не можешь без…ты действительно не можешь не привлечь к себе внимания вот такими вот выходками!

Черт! Он весь аж покраснел от злости. Пусть выскажется. Я это заслужила. После нескольких минут его бурчания и криков я подаю голос:

— Расслабься. Я же не сделала это. И тебе позвонила, не так ли?

— Ты когда-нибудь вообще думаешь о ком-то, кроме себя? Как ты считаешь, как бы я себя чувствовал, если бы прочитал записку, зная, что ты уехала, и я ничего с этим не могу поделать? Что бы я сказал твоим родителям? А если бы с тобой что-нибудь произошло в пути?

Я пожимаю плечами. Потому что у меня нет хорошего ответа. Он прав. Я не задумывалась об этом.