Дженнифер Доусон - Как в первый раз

Пенелопа просияла, глядя на своего босса.

– Ты просто не хочешь, чтобы на тебя свалилась работа, Шейн.

Тот захохотал.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Пен.

Эван почувствовал какое-то странное раздражение. Слишком уж Шейн был близок с Пенелопой. И он, наверное, знал почти все о ее нынешней жизни. Но если даже и так, то он, Эван, был единственным человеком, знавшим ее самые сокровенные тайны. Взглянув на Пенелопу, Эван спросил:

– Ты готова?

Она поднялась со стула и кивнула:

– Да, разумеется.

Софи крикнула ей вслед:

– Не забудь хорошенько отдохнуть!

– Да, не забудь! – Мадди захихикала. – И надень то красное платье, на которое Софи тебя уговорила во время нашего последнего шопинга.

– Всем спокойной ночи, – сказала Пенелопа. И в тот же миг Эван вытолкал ее за дверь.

На крыльце она остановилась и посмотрела на него.

– Похоже, наш уход… был не таким уж изящным, верно?

Эван пожал плечами.

– А тебя это волнует?

– Нет. – Она взглянула на его губы.

Он прикоснулся к ее плечу.

– Пен, ты же знаешь, что сегодня ночью поспать не удастся? Ведь знаешь?

– Я очень на это надеюсь, – ответила она с серьезнейшим видом.

Эван зацепил пальцем ее ремень и легонько дернул.

– Знаешь, я открыт для переговоров о красном платье.

– О, Эван… – простонала она и провела ладонью по его груди. – Эван, отвези меня побыстрее домой, и там обсудим все, что ты только захочешь!

– Ты сводишь меня с ума, Пенелопа! – прорычал он.

Она рассмеялась и быстро сбежала по ступенькам. Длинные темные волосы струились за ее спиной. Добежав до машины, Пенелопа повернулась, и ветер бросил локон ей на щеку. Сейчас она походила на ту девчонку, которую он знал когда-то. И в то же время она оставалась странной и таинственной женщиной, которой стала. И ее, эту взрослую Пенелопу, он страстно желал… и почему-то боялся.

Когда Эван, наконец, заехал в ее гараж, Пенелопа превратилась в сплошной комок нервов, а почему – совершенно непонятно. Ведь они знали друг друга уже много лет, не так ли? Да, конечно, много лет. Но теперь-то они другие, изменившиеся… И несмотря на общие тайны, они стали практически чужими друг другу.

Эван выключил зажигание, но оба по-прежнему сидели в машине. Сидели и молчали. Наконец он повернулся к ней и спросил:

– Нервничаешь?

– Да. – Она закусила губу. – Надо думать, шампанское выветрилось.

– Знаешь, Пен, мы ведь не обязаны… делать что-то особенное. Можем просто посмотреть телевизор – как когда-то. – Он ухмыльнулся. – Какое шоу сейчас числится в твоих тайных пороках?

Пенелопа всплеснула руками.

– Неужели помнишь?!

Он с улыбкой кивнул.

– Я помню о тебе все. Так что же тебе сейчас нравится?

То, что он помнил о ее любви к низкопробным трешовым телепрограммам, наполнило Пенелопу таким счастьем, что даже стало стыдно. Она улыбнулась дрожащими губами.

– Не скажу, понял?

– Ладно, хорошо. – Он подхватил ее локон и накрутил его на палец. – Ты же знаешь, я все равно вытяну из тебя правду.

Пенелопа скрестила на груди руки, старательно изображая раздражение. Трудно было поверить, что он помнил!

– «Первородные»[5], – сказала она.

– Никогда о таком не слышал, – пробормотал Эван.

– Потому что его не показывают по ESPN[6].

Эван подергал темно-каштановую прядку ее волос.

– И о чем же это?

Пенелопа улыбнулась.

– О древней вампирской семье и их попытках победить ведьм и оборотней и вернуть себе Новый Орлеан.

– Звучит кошмарно! – Эван рассмеялся.

– Вовсе нет, – совершенно искренне возразила Пенелопа. Она обожала свои тайные пороки. Надевала спортивный костюм, забиралась на кровать с ведерком мороженого и с наслаждением смотрела сериал, забывая обо всех стрессах и сложностях рабочей недели. – Прежде чем осуждать, ты должен его посмотреть.

– Так давай посмотрим, чтобы я мог судить, договорились?

Она промолчала. Он предлагал ей путь к отступлению, но правда заключалась в том, что она отступать не хотела. Поэтому, покачав головой, сказала:

– Нет, может быть, потом, в другой раз.

– Ты уверена? – Он всматривался в ее лицо.

Пенелопа склонила голову к плечу и тихо спросила:

– Что же случилось с тем парнем, который всегда брал то, что пожелает?

Эван посмотрел в окно.

– Этот парень все еще здесь. Просто пока сидит на привязи.

Пенелопа притронулась к его руке и погладила выпирающие мышцы.

– Я не хочу, чтобы ты сидел на привязи.

Он снова повернулся к ней.

– Парень, бравший все, что пожелает, причинил тебе много боли. Я не хочу повторять его ошибки.

Она протянула руку и провела ладонью по его подбородку.

– Я не буду об этом жалеть, Эван. И никогда не жалела о том, чем мы с тобой занимались. Жалела только о последствиях.

Он поднес к губам ее, пальцы.

– Прежде чем мы войдем в дом, я хочу кое о чем тебе рассказать, Пен. Возможно, тебе все это очень не понравится, но я хочу, чтобы ты знала. Пусть даже это изменит сегодняшнюю ночь.

Пенелопа промолчала, а Эван, откашлявшись, продолжал:

– Знаешь, я не был ни с кем после свадьбы Шейна и Сесили.

Этого Пенелопа никак не ожидала. И это ее шокировало. Она отчетливо помнила тот вечер. И помнила, как вернулась домой, легла на кровать и уставилась в потолок, терзая себя мыслями о том, чем Эван, вероятно, в тот момент занимался. Но почему же это его признание должно было изменить сегодняшнюю ночь?

Пожав плечами, она пробормотала:

– Ну и что?..

– Но я еще не все сказал, – продолжал он. – Видишь ли, у меня прямо перед свадьбой брата случился своего рода… секс-марафон.

Пенелопе не очень-то хотелось выяснять, что представлял собой секс-марафон в исполнении игрока НФЛ.

– Я не хочу этого слышать, Эван. Для меня это не имеет значения.

– А для меня имеет.

Пенелопа нахмурилась. Зачем он все это говорил? Ведь ей сейчас хотелось только одного – войти в дом и забыться в страсти. Но было совершенно очевидно: Эван твердо решил выложить все, что собирался.

Поезрзав на сиденье, Пенелопа пробормотала:

– Да, хорошо, я слушаю тебя.

– Так вот, еще до удара по голове я впал в очень странное состояние, – продолжал Эван. – Я чувствовал себя… как-то неспокойно. Несмотря на постоянные тренировки и игры, мне казалось, что чего-то не хватает. Я этого не понимал, потому что в прошлом футбол всегда излечивал любые мои неприятности. Когда же он перестал помогать… В общем, мое поведение становилось все более безрассудным – например, я занимался серфингом на Циклопе[7] или прыгал с парашютом с высотных зданий.

– Да, помню, – кивнула Пенелопа. – Шейн тогда очень за тебя беспокоился. – Пенелопа кашлянула и добавила: – И я тоже.

– Вы с моим братом вечно стремитесь заботиться обо всех и обо всем. – Эван едва заметно улыбнулся.

Она снова кивнула.

– Да, возможно. А как же иначе?

Эван посмотрел в окно. Дверь гаража все еще оставалась открытой. Пенелопа жила на чистой ухоженной улице, однако подъездная дорожка была узкой и темной. Полной теней.

– В то время я везде таскался с Рафаэлой и собирался привести ее на свадьбу, но мы внезапно поссорились, и она перестала со мной разговаривать. А за несколько ночей до свадьбы… Я тогда попал на одну вечеринку, и все вышло из-под контроля. В ту ночь я был с четырьмя… или даже пятью девушками, возможно – одновременно, толком не помню. То была совершенно безумная ночь. Побыв с одной из девушек, я передавал ее кому-нибудь из моих дружков – как будто в этом не было ничего особенного. Как будто совершенно нормально заняться с девушкой сексом, а потом велеть ей ублажить твоего друга.

Пенелопа молчала. Ну почему он рассказывал ей все это именно сейчас? Ей хотелось заткнуть уши и громко завизжать, хотелось потребовать, чтобы он прекратил, но она почему-то молчала. Однако теплая радость и предвкушение предстоящего куда-то исчезли. И ей почему-то вдруг стало холодно.

– Девушка, которую я привел на свадьбу, как раз осталась с той ночи, – продолжал Эван. – И ты была права, я действительно не помнил, как ее звали. И сейчас не помню.

Почувствовав, что больше не сможет это выносить, Пенелопа глухо пробормотала:

– Я не хочу этого слышать, Эван. – Она не выдержит больше ни секунды! И ей плевать, что потом будет – только бы побыстрее выбраться из машины.

Не дожидаясь ответа, Пенелопа нашарила ручку, подергала ее – и выскочила наружу, с силой захлопнув за собой дверцу. Порывшись в сумочке, вытащила ключи и вставила в замок на входной двери. Да будь он проклят! Почему из всех ночей он выбрал для своей исповеди именно сегодняшнюю?!

Эван внезапно подошел к ней сзади и обнял.

– Отпусти меня! – в гневе закричала она.

– Пен, дослушай меня до конца. – Его губы скользнули по ее уху, и она невольно задрожала.

– Нет! – Пенелопа вырвалась из его объятий. – Я не желаю ничего слушать о твоих подвигах! Я любовалась ими все эти годы, а теперь еще и выслушать обязана?! – Она распахнула дверь и влетела в дом. Попыталась захлопнуть ее перед его носом, но он помешал.

– Я не пытаюсь обидеть тебя, Пенелопа. – Теперь он говорил довольно громко и с некоторым раздражением, так что стало понятно – он нервничал.

– Тогда зачем рассказываешь мне все это? Почему рассказываешь именно сейчас?! – Пенелопа швырнула сумочку в прачечную и зашагала по коридору. – Мне что, обязательно нужно слушать рассказы о твоей последней оргии?