Джек неожиданно встал:

— Пойду поплаваю.

— Ты что, с ума сошел? Вода, наверное, ледяная. Джек сбросил с себя рубашку. Потом джинсы. Подошел к бассейну, остановился и поманил Татьяну.

— Окунись, это тебя взбодрит.

Словно получив заряд энергии, Татьяна отбросила плед. Кожу слегка покалывало.

— Ты первый.

Джек отвернулся, стянул с себя трусы, сверкнул голым задом и нырнул в бассейн. Проплыв под водой, он вынырнул на середине.

— Ух! Фантастическое ощущение! Татьяна подошла ближе к бассейну.

— Неужели не холодно?

— А ты окунись и узнаешь.

Татьяна попробовала воду большим пальцем ноги. Вода казалась совершенно ледяной.

— Не могу.

Джек подплыл ближе; когда он плыл, его мускулистые ягодицы поднимались и опускались в такт движениям.

— Окунись! Честное слово, это поднимет тебе настроение гораздо лучше, чем вино.

Татьяна попятилась, чтобы Джек не смог до нее дотянуться, и быстро разделась до нижнего белья, потом с опаской покосилась на дом.

— Не волнуйся, Кристин спит как убитая в твоей постели, а детский монитор стоит рядом с бассейном, так что, если близнецы проснутся, мы услышим.

Желание оказаться рядом с Джеком пересилило страх перед холодной водой. Татьяна взялась за застежку бюстгальтера.

— Закрой глаза.

Джек улыбнулся, покачал головой, но сделал, как она просила.

— Можно подумать, я не видел тебя голой. Во-первых, во всех сериях «Женщины-полицейского», во-вторых, в «Плейбое», а еще, если помнишь, однажды я вошел в комнату, когда ты одевалась.

— Не важно, все равно не подглядывай. Татьяна сняла трусики.

— Ну и, конечно, прошлой ночью. Татьяна замерла.

Джек приоткрыл один глаз. Она погрозила ему пальцем:

— Непослушный мальчик!

Татьяна набрала в грудь побольше воздуха и наконец решилась войти в воду. Она внутренне приготовилась к пронизывающему холоду и не ошиблась. Вода была прямо как в Антарктиде, но Татьяна испытала удивительное ощущение. Она заскользила в воде, как русалка, и почти достигла противоположного бортика, но, не доплыв нескольких футов, всплыла — ей не хватило воздуха. Встав на дно, Татьяна стряхнула с лица капли и огляделась. Джека не было видно.

— Не меня ли ищешь?

Татьяна вздрогнула и резко обернулась. Он стоял у нее за спиной совсем рядом и лукаво усмехался.

— Ты такой маленький мальчик, легко не заметить. Джек опустил взгляд и изобразил на лице ужас:

— Вода холодная, вот он и съежился. Татьяна захихикала и обхватила себя руками, чтобы хоть чуть-чуть согреться.

— Не знаю, долго ли я тут выдержу, у меня уже зубы стучат от холода.

Джек опустил руки в воду и обнял ее за талию.

— Иди ко мне, я буду твоим подводным одеялом. Он привлек Татьяну ближе.

Она инстинктивно обняла его ногами, прильнула к нему и окунулась в тепло его тела. Джек стал гладить ее спину, да так, что ей стало даже жарко.

— Ну что, лучше? — прошептал Джек прямо ей в ухо.

— Немного, — тоже шепотом ответила Татьяна. Отпускать его она не собиралась.

— А так?

Джек нашел губами ее губы и с жадностью впился в них поцелуем. Казалось, поцелуй продолжался целую вечность, наконец Джек отпрянул, но только для того, чтобы они оба могли глотнуть воздуха.

— Да, теперь намного лучше, — выдохнула Татьяна. Слабея, она прильнула к нему, и они плыли, как двое любовников, затерянных в море, пока не доплыли до ступенек в мелкой части бассейна. На то, чтобы устроиться, ушло некоторое время, но вскоре они сплелись воедино и заняли удобное положение.

— И никакого вина не нужно, — мягко сказал Джек.

Он положил подбородок на ее плечо, он обнимал ее.

А Татьяну мучили сомнения. Было хорошо просто лежать в объятиях Джека, и ей хотелось наслаждаться моментом. Но голос рассудка требовал, чтобы она расставила точки над i. В конце концов Татьяна неуверенно, задумчиво спросила:

— Джек, что мы делаем?

— Не знаю.

Татьяна напряглась. У нее даже возникло желание выскользнуть из объятий и отодвинуться, но она удержалась. Казалось, Джек почувствовал ее сомнения. Он ослабил объятия.

— Как-то все усложнилось…

Татьяна медленно повернулась к нему лицом.

— А вдруг мы все испортим? Я не хочу, чтобы ты из-за этого ушел, это будет плохо для Итана и Эверсон. Они к тебе привязались, ты им очень нужен.

Джек улыбнулся и дотронулся пальцем до виска.

— Если мне не изменяет память, я пытался завести подобный разговор еще вчера.

— Да, пытался. — Татьяна мысленно упрекала себя. — А я повела себя как животное.

— И притом очень невнимательное животное. Ты не прислала мне цветы. Даже не позвонила.

Татьяна рассмеялась и ладонью зажала Джеку рот.

— Хватит дурачиться.

— Я могу быть серьезным. Если, конечно, ты уверена, что именно этого хочешь.

Татьяна на секунду задумалась.

— Да, я этого хочу.

— Тогда я тебе скажу, в чем я абсолютно уверен: ты меня завораживаешь. Иногда мне начинает казаться, что наконец-то я тебя расшифровал, и тут вдруг ты снова меня удивляешь. Ты возбуждаешь во мне любопытство, мне хочется знать о тебе побольше. Ни одна женщина не вызывала у меня подобных чувств… Мне с тобой интересно во всех смыслах, ты ухитряешься меня заинтриговать каждый раз чем-то необычным.

От его слов у Татьяны закружилась голова, она только и могла, что заворожено смотреть, как шевелятся его губы.

— И наш вчерашний раунд в ванной был не так уж плох, — продолжал Джек. — Все было хорошо, пока ты не убежала с такой скоростью, как будто тебе надо было догнать автобус. — Он обиженно надул губы. — Мне нравится обниматься.

Татьяна усмехнулась:

— Не забывай, я все-таки кинозвезда, хотя и мелкого калибра, ты не увидишь меня бегущей за автобусом. За такси еще куда ни шло, но за автобусом — никогда.

— Учту, на чем ты предпочитаешь ездить. — Джек обвел пальцем контуры ее губ. — Теперь твоя очередь. Скажи что-нибудь серьезное.

— Что-нибудь серьезное, говоришь? Ладно… Я никогда не была домоседкой. Для меня всегда было важнее то, чем я занималась за пределами дома: моя игра, магазины, мне было важно, чтобы меня заметили в самых модных местах. А теперь я жду не дождусь, когда смогу вернуться домой. Когда я ухожу, то скучаю по дому и все остальное уже не кажется мне таким важным и интересным, как раньше. Видишь, Джек, что ты со мной сделал? Ты появился откуда ни возьмись и помог мне увидеть реальную жизнь.

Джек пригладил ее волосы и заправил за уши.

— Я могу сказать то же самое.

— И с чем мы в результате остаемся?

— Не знаю, с чем, но надеюсь, что знаю где — в твоей спальне. Кристин может спать на диване, а мне он мал, у меня от него спина болит.

Татьяна игриво дернула Джека за волосы.

— Все не так просто, и ты сам прекрасно это знаешь.

— А могло бы быть…

— Нет, ничего простого не бывает.

— Тебя беспокоит, что я не богат?

— Что-что?

— Керр сказал, что тебе надоело зарабатывать одной и что ты хочешь, чтобы следующий мужчина в твоей жизни мог о тебе заботиться.

— Какая ерунда! Керр упустил самое главное. Да, мне хочется, чтобы мужчина обо мне заботился, мне нужна его поддержка. Но поддержка эмоциональная. Скажи на милость, зачем мне его деньги? Я самостоятельно зарабатываю себе на жизнь еще с тех пор, как закончила школу. Кроме того, богатые мужчины обычно недостаточно эмоциональны. Насколько я знаю по опыту, они способны думать только о фондовом рынке да еще придумывать разные способы мной управлять. Конечно, до тех пор, пока им это не наскучит и они не поменяют меня на более молодую версию меня же. Уж поверь, все это я уже проходила. Богатые мужчины — это такая тоска.

— Но у богатых есть власть, — возразил Джек. — Я думал, женщинам это нравится.

— Кажется, ты снова читал мой «Космополитен». Да, некоторых женщин власть возбуждает. Если бы это было не так, почему бы женщины сходили с ума по этому вялому Клинтону, прямо как по Мэлу Гибсону? Но если разобраться, что богач реально может сделать? Он что, способен перенести начало съемок, чтобы я могла поспать лишних два часа? Или, может, выгнать из шоу-бизнеса Реджиса Филбина, который уже надоел всем до смерти? Изготовить пару туфель от Маноло Бланика из тонких ремешков, которые бы не только потрясающе смотрелись, но были бы при этом удобными? Ответы соответственно: «Нет, но как бы мне этого хотелось» и «Черт побери, нет». Но какое мне до этого дело? Бриллианты я и сама могу себе купить.

Джек щелкнул пальцами и сказал со смешком:

— Да, ты можешь.

Татьяна рассмеялась и стала напевать песню из репертуара «Дестиниз Чайлд»: «Все, кто делает деньги, поднимите руки…»

Джек стал покрывать ее шею короткими быстрыми поцелуями.

— Откуда ты знаешь, что я охочусь не за твоими деньгами?

— А ты знаешь, какое у меня соотношение между долгами и доходами? У Эверсон и то положение лучше, на ее имя по крайней мере положено в банк некоторое количество облигаций.

Джек перестал ее целовать.

— Как, ты хочешь сказать, что у тебя даже нет яхты?

— Нет… если, конечно, не считать пластмассовую лодочку Итана.

Джек пожал плечами:

— Что ж, на худой конец сгодится и эта.

Он снова стал целовать ее шею, на этот раз с куда большей страстью. Татьяна немного отстранилась и всмотрелась в его лицо. Идеально правильные черты, чувственные губы, горящие глаза, в которых как в зеркале отражается ее собственное желание. Она прижалась к нему и почувствовала, как нарастает его возбуждение. Тогда она опустила руку и беззастенчиво погладила ту часть его тела, которая обещала удовлетворить ее желания.