Кейси Майклз - Как укротить леди

– Но вы только что были с… Впрочем, да, хорошо. Вы ведь будете прямо здесь, в коридоре, да? Николь? – обратилась Лидия к сестре с вполне понятным смущением. – Не задерживайтесь, пожалуйста.

– Хорошо. Только попрошу его светлость принести мне лимонад. Здесь ужасно душно и жарко, не правда ли?

– И будет еще жарче! – еле слышно предупредил ее Лукас и отправился проводить Лидию к Флетчеру.

Он тотчас вернулся, но на его лице уже не было улыбки, которую он сохранял в присутствии Лидии.

Твердо взяв Николь за локоть, он повел ее по коридору, любезно раскланиваясь налево и направо и не останавливаясь для разговора.

Как ни хотелось ей думать, что они идут к его знакомой, автору этой пьесы, надежда на это была слабой.

– Куда мы идем?

– Думаю, вы знаете.

Она подняла на него взгляд, и сердце у нее упало.

– Лестер, – тихо произнесла она, сразу все поняв. – Он сказал вам.

– Приятное имя. Этот юнец так на меня смотрел, будто хотел наброситься с кулаками! Я спросил, что вы ему сказали, и, должен признаться, мне не понравилось то, что я от него услышал.

– Он думает, что вы хотели сбежать со мной, а я отказалась, и мы из-за этого поссорились, только и всего.

– Только и всего?! Восхитительно! Вы сделали меня бессовестным соблазнителем юных леди!

Николь едва не рассмеялась.

– Да, вы действительно ведете себя просто бессовестно. Как вам удалось убедить Лестера выдать меня?

– Вы дали ему медь, Николь, а я – серебро. Даже ваши самые обворожительные улыбки не в состоянии перевесить серебряную монету. Постарайтесь это запомнить, когда в следующий раз вздумаете прибегнуть к своим чарам, чтобы добиться своего.

Николь с силой закусила губу. Он так на нее рассердился, что собственная изобретательность уже не радовала ее и все происшедшее перестало казаться просто интересным приключением. В ней проснулся стыд за свое поведение, напоминающее уловки упрямого и своевольного ребенка.

Но раскаяние не дало ей забыть о том, что она подслушала!

Лукас остановился и шепотом велел ей сделать вид, что она рассматривает подол платья, как будто там оборвалась оборка. Затем, дождавшись, когда из последней ложи вышла и проследовала мимо них последняя пара, он быстро огляделся вокруг, потащил ее в маленький коридор, открыл дверь на лестницу и повел вниз, в ту самую комнатку на второй площадке.

Должно быть, он с ума сошел, что вовлек Николь в свои дела, сокрушенно рассуждал Лукас.

И все же… ни одна из знакомых ему молодых женщин никогда бы не отважилась на слежку за ним.

И просто поразительно, до чего легко слетала ложь у нее с языка – видимо, она действительно давно приучилась на ходу сочинять всякие небылицы, помогающие ей добиться своего, удовлетворить свое любопытство, искать и находить приключения, а вовсе не мужа, для чего в Лондон ежегодно съезжалось новое поколение дебютанток.

Или он заблуждается, не до конца понимает ее характер и душу?

Он наблюдал, как Николь с любопытством осматривает крохотное помещение без окна, скудно освещенное двумя стоявшими на столике свечами, у которого сиротливо притулился одинокий стул с потертым сиденьем.

Она не казалась ни испуганной, ни растерянной, а держалась так же невозмутимо и уверенно, как любой мужчина в подобной ситуации, – во всяком случае, производила такое впечатление.

Она была такой наивной, прелестной и в то же время смелой и своевольной, что у него защемило сердце.

– Что это за комната? – спросила она, собираясь опуститься на стул.

– Не садитесь на него! – быстро предупредил он.

– Извините, – сказала Николь и удивленно взглянула на него. – Да, стул выглядит не очень надежным, но вы сами привели меня сюда. Откуда вам известно об этой комнате?

– В здании театра имеется несколько подобных этой маленьких комнат, предназначенных для частных разговоров и встреч. Эта уже была зарезервирована на вечер одним джентльменом, так что нас никто не побеспокоит.

– Для встреч? В самом деле? – Она с еще большим интересом оглядела комнату. – Значит, вы говорите, что…

– Я же говорил вам, что зачастую люди посещают театр вовсе не для того, чтобы посмотреть представление, – перебил ее Лукас. – Но не важно, Николь. Итак, что вы слышали?

Она невинно улыбнулась:

– А почему вы решили, что я что-то слышала? Я только хотела узнать, куда вы ушли. Вы даже не потрудились извиниться, милорд, что я нахожу неприличным. – Неожиданно она развернула веер и стала обмахиваться. – Не подумайте, что я жалуюсь, но вы не находите, что здесь не очень приятно пахнет?

Лукас в великом смущении потер подбородок, избегая ее взгляда. В комнате стоял спертый запах секса, исходящий от стула. Эта маленькая комнатушка действительно использовалась для деловых встреч, но чаще служила местом тайных свиданий любовников, неверных жен и дамских угодников, а еще проституток со своими клиентами. Какого черта он притащил ее сюда!

– Поскорее закончим этот разговор и уйдем. Итак, что вам удалось подслушать?

Она вздохнула и кивнула:

– Хорошо, я все вам расскажу. Только не здесь, мне здесь не нравится.

Он покачал головой:

– Нет, только здесь. Кажется, я лишь теперь начинаю понимать вас, Николь. Стоит нам выйти отсюда, и вы найдете какой-нибудь предлог отложить объяснение до завтра. А завтра вы постараетесь скрыться от меня, и с наступлением вечера мне придется постоянно оглядываться, зная, что вы выскочите в тот момент, когда я меньше всего ожидаю.

Виноватое выражение лица Николь убедило его в правильности своей догадки.

Он стоял, прислонившись к двери, и, сложив руки на груди, ждал ее ответа.

– «Гай Фокс», – наконец выпалила она, сердито глядя на него. – Церковь Сент-Джайлс. «Сломанное колесо». Революционеры. Все это я слышала, Лукас. Как услышал бы любой другой, кто не поленился бы проследить за вами. Вам следовало бы радоваться, что это оказалась я, а не чужой человек. А теперь, пожалуйста, уйдемте отсюда, хорошо?

– Черт побери! – выдохнул он, услышав, что оправдались его худшие опасения. – И что вы собираетесь теперь делать?

– О, бога ради, перестаньте так смотреть на меня! Ничего! Я ничего не собираюсь делать. Я тревожилась за вас, вот и все. Вы же не хотели говорить мне, что задумали, не так ли? Вот мне самой и пришлось это узнавать. – Она улыбнулась. – Да, вот так-то. Вы сами в этом виноваты. Стыдитесь!

Он медленно покачал головой, пытаясь сообразить, как он вообще решил ей довериться.

Но вот Николь склонила голову набок, продолжая торжествующе улыбаться, отчего на щеке подрагивала соблазнительная ямка, а глаза озорно поблескивали. Грудь ее вздымалась и опускалась под мягким желтым шелком платья, напоминая ему о россыпи веснушек на коже, с которыми он поклялся свести более близкое знакомство… И к черту все последствия!

– Провалиться мне на этом месте! – пробормотал он, подошел к ней и, опустив руки на ее точеные плечи, притянул к себе. – Вам кажется, будто вы понимаете, что делаете, да? Но, вы же ничего не знаете, абсолютно ничего!

– Вот в этом вы очень ошибаетесь, Лукас. – Она посмотрела ему в глаза. – Я знаю, что вы собираетесь сделать нечто опасное. Знаю, что вам необходима моя помощь, чтобы никто это не заподозрил. Знаю, что вы – человек недалекого ума, а потому считаете меня слишком юной и наивной, способной удовлетвориться просто интересным приключением в обмен на свою помощь в вашем деле, из-за которого вы можете серьезно пострадать или того хуже.

– Вы назвали меня человеком недалекого ума?! Я не ослышался?

– Я могла бы назвать вас и хуже. – Николь осторожно сняла со своих плеч его руки. – Итак, договорились. Кончено. Больше никакой игры. И нечего относиться ко мне покровительственно, как к маленькой девочке, в то время как сами рискуете, что-то замышляя с лордом Фрейни. С меня достаточно, Лукас. А теперь позвольте мне пройти.

Если Лукас и слушал эту возмущенную тираду с некоторой снисходительностью, то теперь его охватил настоящий ужас.

– Лорд Фрейни?! Боже! Вы даже знаете его имя?

– Да, знаю. Имейте в виду, если меня что-либо интересует, мне не составит труда разузнать подробности! – заявила она, явно нисколько не стесняясь своей слежки. – Ему известно то, что вам хочется узнать о вашем отце, и он заставляет вас сделать для него нечто опасное, после чего он поделится с вами необходимыми вам сведениями. И у меня создалось впечатление, что ваша сделка с этим человеком не очень вас радует.

Лукас в отчаянии потер виски.

– Хорошо, хорошо! Вы все знаете. Во всяком случае, вы так думаете. Поэтому повторяю свой вопрос: что вы намерены делать?

– Ничего, – снова возмущенно ответила она. – Я ровно ничего не намерена делать, потому что больше не желаю с вами видеться! Я не желаю принимать участие в вашей глупой затее, которая может закончиться тем, что вас утопят в Темзе.

– Господи, Николь, вы что? Запомнили каждое мое слово?

– Не важно. Вам следовало сразу мне все сказать, Лукас, когда я спрашивала, только и всего. Я вас предупреждала. И любой, кто меня знает, предупредил бы вас. Мне не нравится, когда у людей есть от меня какие-то тайны. А теперь или проводите меня к сестре, или дайте мне пройти. Я сама найду дорогу. Не думаю, что я смогу теперь смотреть на вас.

Он не сдвинулся с места.

– Потому что я не открыл вам того, что разожгло ваше любопытство? Или потому что вы слишком сильно беспокоились за меня и потому разозлились? Николь, я чувствую себя польщенным!

Лукас был достаточно сообразительным человеком, чтобы вовремя схватить Николь за кисть, когда она занесла руку для пощечины.

– Пустите! – тихо потребовала она, а ее чудесные глаза от ярости стали почти черными.