– Понятно.

Вообще-то ничего не было понятно. Ему придется научить ее всему, от самых основ.

– Мы с Анастасией нагромоздили гору лжи. Ты, как моя жена, будешь знать правду, но когда от других услышишь ложь, не поправляй их. Сможешь?

– Ты хочешь, чтобы я не останавливала сплетников, а, наоборот, позволяла им болтать?

– В некоторых вещах – да.

– О Господи! Я так мало знаю об интригах.

Но мир Александра весь держался на интригах.

– Я тебя научу. Я многому тебя научу. – Он погладил ее по щеке и поправил прядь волос. – Хочешь учиться?

– Ты будешь давать уроки интриганства?

– Я буду давать разные уроки. – Он наклонился и поцеловал ее в ключицу. – Научу получать удовольствие от меня и давать его мне. Наслаждаться вдвоем.

– Как этой ночью?

– Эта ночь не показательна. Я не был самим собой и торопил события. У нас все будет медленно и умело. В Нвенгарии есть культ доставления наслаждений, там учат в совершенстве владеть телом и рассудком. Я около года провел в одной из таких общин, это было частью подготовки к обязанностям герцога. Теперь я буду твоим учителем.

У нее по телу пробежала дрожь, он заметил это и улыбнулся:

– Мужья и жены учатся друг у друга. Ты будешь учиться у меня, а я – у тебя.

– Но чему я могу научить тебя? – тихо спросила Миган.

– Великодушию. Мужеству. У тебя этого много, у меня мало.

Она закрыла глаза и приподняла голову, подставляя лицо поцелуям.

– Я не думаю, что так уж полна великодушия.

– Это так. Ты не боишься меня. И не ненавидишь.

– Это все любовный приворот, – почти прошептала она. – Мы ничего не можем с ним поделать.

– Ты умеешь прощать, я это чувствую.

Она ответила на поцелуй. Нет, любовные чары не утихли, Миган поцеловала его так, что ему захотелось послать к черту нвенгарийские интриги, убийц, шпионов и остаться с ней здесь. Его язык проскользнул к ней в рот, она легонько вскрикнула и обвила руками за шею.

Может, он со своим внезапным предложением и нервирует Миган Тэвисток, но она его хочет. Любовные чары оплетают их, с неведомой силой притягивая друг к другу.

Он чувствовал зов предков, жар нвенгарийской крови. Таких порывов он никогда не испытывал с женой. Они занимались любовью, чтобы зачать наследника, и после рождения маленького Алекса Сефрония и Александр спали вместе только изредка. С другими женщинами он иногда удовлетворял физические потребности, но никогда не влюблялся.

С Миган получилось иначе. Его тело знало, что такое страсть, но оно впервые получило первобытный отклик.

Александр великолепно владел собой, но у него было такое чувство, что Миган открыла клетку, которая освободила зверя, затаившегося у него внутри.

Он поцеловал ее в уголок рта, лизнул веснушки на носу. Александр находил их обворожительными.

Полированный стол манил все сильнее. Он может положить Миган на него, поднять юбки и найти горячее место между ногами…

Он бы это сделал, но сзади скрипнула дверь, и комнату наполнил восторженный голос Симоны:

– Вот видишь? Я знала, что они договорятся.

Миган вскочила, попыталась оттолкнуть Александра, но он не отпустил. Обняв ее за талию, он повернулся к Майклу Тэвистоку и Симоне.

– Мистер Тэвисток, я еще не получил окончательного ответа от Миган.

Симона сияла.

– Конечно, она согласна! Она же вас целует, разве этого мало? Подумать только, еще вчера я беспокоилась о ее перспективах. – Симона прижала руки к груди и шагнула к мужу. – Как это великолепно! Я сейчас упаду в обморок. Подхвати меня, Майкл, милый.

– Нет. – Майкл твердо сжал руку жены.

Она испуганно взглянула на него, но потом решила кивнуть.

– Ты совершенно прав. Сейчас не время терять сознание, слишком много дел. – Она нацелила на Александра непреклонный взгляд. – Вы сказали, что лицензию уже получили, но скоропалительный брак – не дело, ваша светлость. Оглашение, церковь Святого Георгия на Ганновер-сквер, соответствующий свадебный завтрак и все такое прочее. Необходимо соблюсти все приличия. Принц Деймиен умыкнул мою дочь и лишил нас грандиозного венчания, но вам, ваша светлость, это не удастся.

Глава 7

Завсегдатаи паба в Уопинге уже привыкли к двум иностранцам, которые заходили по вечерам и усаживались в угол. Трактирщик их терпел, потому что они покупали самый лучший эль и, не торгуясь, платили непомерную цену. Матросы и рыбаки, часто бывавшие в этой таверне, первое время смотрели на них косо, но эти двое в углу мирно бормотали по-немецки о чем-то своем, никого не трогали, и их просто перестали замечать.

Одного из них звали Отто фон Гогенцаль. У этого седовласого пятидесятилетнего человека было атлетическое сложение, а круглое розовое лицо свидетельствовало о его пристрастии к крепкому пиву и красному вину. Он говорил со своим более молодым товарищем по-немецки, на диалекте, свойственном австрийцам из региона Вены.

– Вчера ночью Александр должен был со мной встретиться, но леди Анастасия пришла одна. Где же он был, а?

Более тощий неторопливо сделал глоток и похвалил пиво, хоть оно не отвечало австрийским стандартам, потом, усмехнувшись, ответил:

– Забавная штука, mein Herr. Он был с женщиной. Фон Гогенцаль провел пальцем по краю бокала.

– Не с Анастасией. Она говорила со мной, пыталась выведать секреты.

Тот, что помоложе, расплылся в улыбке:

– Нет, он был с рыжей английской девушкой. Фройлейн. Мисс. – Он выдержал красноречивую паузу.

– В самом деле? – Брови фон Гогенцаля изумленно изогнулись. – Негодяй. Или ей было заплачено?

– Нет, mein Herr, и это самое интересное. Ее зовут Миган Тэвисток. Она связана с принцессой Пенелопой Нвенгарийской: ее отец женат на матери принцессы Пенелопы. Должно быть, это какие-то нвенгарийские игры.

Фон Гогенцаль помрачнел, пристально взглянув на собеседника.

– Что за игры? Впрочем, это не важно. Мне нужен Александр, и я его получу, клянусь. – Он сжал в кулак руку в перчатке, как будто схватил великого герцога Александра. Фон Гогенцаль был решительно настроен использовать великого герцога с целью добраться до Нвенгарии – не ради Меттерниха, ради самого себя. Если он подчинит себе Александра, то войдет в страну и легко сбросит с трона Деймиена. Нвенгарийцы будут у него под пятой, и за это его начнут уважать – его, которого сейчас держат на мелких должностях, хотя он происходит из древней, богатой австрийской семьи. Александр – грозный человек, но фон Гогенцаль знает секрет, с помощью которого накинет на него узду. – Ты за ним следишь, – продолжал он. – Заметил какие-нибудь изменения?

Более молодой австриец покачал головой:

– Пока нет. Но я не видел, что происходит внутри дома. Заслать туда шпиона невозможно.

Фон Гогенцаль не рассердился.

– Я знаю, Александр мнителен и чрезвычайно осторожен. Но скоро, Питерли, скоро он будет у меня в руках, и все его предосторожности пойдут прахом. – У него заблестели глаза. – Что Александр скажет, когда обнаружит, что мое секретное оружие против Нвенгарии – это сам Александр?

– Буду счастлив это узнать, – хихикнул Питерли.

– А мой хозяин Меттерних будет доволен, когда я вручу ему ключи от королевства Нвенгария, и, может быть, сделает меня графом.

– Ваш хозяин хорошо вас наградит, это точно. – Питерли посмотрел в сторону бара, откуда ему игриво улыбалась девица. – А этой ночью мы должны сами себя наградить.

Фон Гогенцаль проследил за его взглядом и фыркнул:

– Только не здесь. Эти дамы слишком грязные. Я отведу тебя в дом, где дамы чистые и приветливые и их можно иметь сразу столько, сколько захочешь.

Питерли засмеялся, глаза у него заблестели.

– Вы такой щедрый, mein Herr, просто не терпится посетить этот дом. Что же мы сидим?

Фон Гогенцаль бросил трактирщику лишнюю монету, оба закутались в пальто и покинули трактир.

Из тени в другом углу комнаты выступил Мин. Его голубые глаза были задумчивы. Эти австрийцы замышляют что-то нехорошее, это факт.

Мин не говорил по-немецки, но отчетливо разобрал имя Александр и отдельные немецкие слова, которым его научил старый друг Димитри. Зато у него была превосходная память, он запомнил отдельные фразы из разговора и попросит кого-нибудь их перевести.

Мин поставил на стойку бара кружку с недопитым элем и тихо вышел за австрийцами.


Симона своего добилась. К удивлению Миган, Александр не стал настаивать на немедленной женитьбе и пообещал Симоне, что устроит грандиозную свадьбу.

Но уже через месяц, в разгар подготовки, Миган думала, что лучше бы он настоял на своем и женился сразу.

Во-первых, стали появляться драгоценности. В то утро, когда Миган согласилась выйти за него замуж – хотя ей не нравилось слово «согласилась», – появилась первая коробочка. Роуз и Симона, не скрывая любопытства, нависли над Миган, когда та открывала ее на туалетном столике. В бархатной коробке оказалась тяжелая золотая цепочка с большими квадратными рубинами. Рубины тускло поблескивали на фоне черного бархата, ожерелье явно было старинным и очень ценным.

Симоне пришлось сесть, чтобы не упасть; она обмахивала себя веером, а Роуз как заведенная повторяла: «Ох, мисс, ох, мисс».

В коробочке оказалась карточка, на которой было написано: «Миган от Александра Нвенгарийского».

Каждый день появлялась новая коробочка. Александр прислал большие бриллиантовые серьги, изумрудную диадему, еще бриллианты на шею и на запястья. Кольца прибыли сразу все вместе, десять в ряд – четыре золотых, шесть из нвенгарийского серебра. Все были с драгоценными камнями: бриллиантами, рубинами, изумрудами, сапфирами.

В коробке лежала карточка: «Кольца великой герцогини. Александр».

Миган осторожно дотронулась до них; эти кольца украшали руки прежней великой герцогини, Сефронии Нвенгарийской. Пенелопа писана о Сефронии задолго до знакомства Миган с Александром. Сефрония была красивой женщиной, ее все обожали, боготворили, а ее мужа боялись. Она была прекрасной хозяйкой балов и приемов, которые давала в своем доме. Все говорили, что подобных ей в Нвенгарии нет и не было.