– Вы так долго не навещали меня, милорд, – произнесла женщина подчеркнуто драматическим тоном. – Во всяком случае, мне это время показалось бесконечным. Я должна узнать причину, чтобы понять, как мне вести себя. Вы нашли себе другую?

Она лежала на кушетке; полупрозрачное платье в художественном беспорядке, одно колено согнуто, юбки задраны вверх так, что видны длинные ноги, а обнаженная грудь прикрыта только распущенными черными волосами.

– Помнится, вы произнесли точно такие слова в тот вечер, когда мы с вами познакомились, – отвечал Лиланд, глядя на женщину с улыбкой.

Она была явно озадачена.

– В тот вечер вы исполняли одну из второстепенных ролей в пьесе «Женский сюрприз», – пояснил он. – Играли очень хорошо.

Женщина оживилась и произнесла уже более естественно:

– Да, было такое. И даже не в театре «Хеймаркет», а в маленьком театрике в Брайтоне. Забавно, что вы это запомнили, но вы никогда не говорили мне об этом. Потому вы и разыскали меня, когда я приехала в Лондон?

– Нет, это было в Лондоне. Я посмотрел на сцену, снова увидел вас и решил, что судьба ко мне благосклонна, – сказал Лиланд, прижав руку к сердцу.

– Да, вы правы, – признала актриса, принимая сидячее положение. – Это хорошая реплика и самая уместная в данных обстоятельствах. Вы со мной покончили, не так ли?

Лиланд передернул плечами.

– Нет, прошу вас, только не это слово! Оно звучит слишком фатально и почти по-кухонному, если вы простите мне подобное выражение. Но да, боюсь, что время, проведенное нами вместе, пришло к концу. Право, я и в мыслях не имел чем-либо обидеть вас. Надеюсь, что для вас это было хоть и недолговременное, но приятное времяпрепровождение.

– Да. Сказать по правде, мне нравилось быть с вами. Вначале я не знала, чего от вас ожидать, потому что вы ведете себя необычно. Но вы забавный, с вами весело, и вы порядочный, чистый человек. И понимаете, как нужно вести себя с девушкой. Некоторые джентльмены раздражительны, другие попросту грубые свиньи, но вы способны дать столько, сколько получаете, и я благодарна вам за это. Я знаю нескольких молодых людей, которым доставляет удовольствие мое общество, и мне нравится думать, что и вы один из таких. Умеете сочетать приятное с полезным, так бы я это назвала: Еще раз спасибо вам.

Лиланд улыбнулся. Она никогда еще не произносила столь долгих речей, и ее новая, лишенная театральности ипостась оказалась просто очаровательной. Жаль, очень жаль, что она решилась быть с ним такой, какая есть, лишь тогда, когда он вознамерился с ней расстаться. Однако предназначенные для нее несколько недель миновали. Лиланд ни разу не удерживал при себе любовниц на более долгий срок. Стало бы трудно забыть, что он платит за общение с женщиной. Именно поэтому он и не посещал публичных домов.

Но ему приносил радость секс с теплой, отзывчивой на ласку партнершей. Ничто не могло сравниться с ощущением прильнувшего к нему женского тела, с чувством связи с другим существом – и не только связи телесной. Целью был сексуальный экстаз, но еще и пусть недолговременное, всего на несколько минут, чувство, что он уже не одинок, что он часть чего-то большего.

У него было не так много приемлемых вариантов для интимных отношений. Самый акт близости ему нравился, но: Лиланд был привередлив: глупая женщина с восхитительным телом привлекала его не больше, чем красивая молодая кобылка, – полюбоваться и только, не более того. В партнерше ему нужен был ум не менее, чем красота. Если женщина была образованной, он готов был простить ей некоторые недостатки наружности. Однако большинство просвещенных дам относились к тому же слою общества, что и он сам, и были ему недоступны. В отличие от многих мужчин своего круга Лиланд не заводил интрижки с замужними женщинами. Не вступал он в близкие отношения и с такими, что стояли значительно на более низкой ступени общественной лестницы, независимо от того, насколько они были красивы и умны. Эти последние хотели выйти замуж, что было вполне справедливо, а Лиланд старался всегда поступать по совести.

Он не хотел жениться, особенно после того как повнимательнее присмотрелся к институту брака в его различных проявлениях. Он был влюблен всерьез один, нет, даже два раза, но в обоих случаях ему предпочли другого: первый раз мужчину с более высоким титулом, а второй – субъекта с худшими намерениями, но весьма напористого. Сам Лиланд, впрочем, не делал ни той ни другой леди предложения руки и сердца, но был к этому близок.

У него была репутация хищника. Он это принимал как должное, так как читал, что, например, волки тратят куда больше времени на выслеживание и преследование добычи, нежели на ее пожирание. Лиланд удивлялся, как им удастся выжить. О себе он иногда думал примерно то же.

– Не останетесь ли на чашечку чая на прощание? – игриво спросила его почти уже бывшая подружка. – У меня готов чайник, так что я здесь не единственный горячий предмет.

Она рассмеялась, и смех оживил не только ее лицо, но словно бы сделал еще более притягательным полуобнаженное тело.

Лиланд улыбнулся и, склонив голову, посмотрел на женщину не без лукавства.

Она это заметила и спросила, протянув к нему руки:

– А почему бы и нет? Вы платили достаточно. На этот раз все за мой счет, милорд. Посмотрим, как оно получится на такой манер.

День уже клонился к вечеру. Лиланд пришел к ней, чтобы поставить точку, потому что присмотрел для себя сюжет поинтереснее. Но улыбка женщины была такой же искренней, как и ее предложение. Это было нечто новое и оттого неотразимое.

– Да, – сказал он и сел на диван возле женщины.

Взяв в руку прядь шелковистых волос, Лиланд пропустил ее между пальцами. Ладонь его коснулась кончика упругой груди.

– Да, – повторил он. – Благодарю сердечно.


– Милорд, – обратился к Лиланду его дворецкий, едва тот переступил порог, – у вас гость, он ждет в кабинете.

Лиланд поднял глаза и заметил, что дворецкий старается сдержать улыбку. Значит, гость хорошо ему знаком. Кто же это? Джефф? Он поспешил в кабинет и увидел молодого джентльмена, который его ожидал, стройного мужчину среднего роста, с правильными чертами лица, если не считать длинного аристократического носа, черноволосого, смуглого, словно цыган, отчего белозубая улыбка казалась особенно ослепительной. Но глаза у него были такие же синие, как у Лиланда.

– Даффи! – воскликнул Лиланд.

– Ли! – отозвался гость, вскакивая с места. – Наконец-то явился! Где ты пропадал? Впрочем, извини, это не мое дело. Я так рад тебя видеть!

Они обнялись и похлопали друг друга по спине.

– Ладно, садись, дай взглянуть на тебя. Право, есть на что посмотреть!

– На что смотреть? – спросил гость.

– На то, что ты счастлив, Даффид! Каждая твоя черточка излучает радость. Супружество стало для тебя не просто возбуждающим средством, а целебнейшим лекарством. В этом не может быть сомнения.

– Да, – ответил Даффид, улыбнувшись одним уголком губ. – На этот раз я не стану спорить, брат. Если бы я знал, что принесет мне брак, я женился бы давным-давно, если бы мог. Но я не мог, потому что лишь недавно встретил свою любимую, вот в чем... Боже милостивый, что я такое болтаю! – спохватился Даффид, прервав свои путаные объяснения.

– Ладно тебе, – сказал Лиланд. – Сядь и успокойся. Поговори со мной, расскажи, как и почему становятся счастливыми.

Даффид так и сделал. Говорил он долго. Поведал в подробностях, какие преобразования совершил в приобретенном имении, рассказал, какой сад намерена создать его жена, о проблемах с наймом работников и слуг – от каменщиков до горничных. Единственная причина, по которой полуприкрытые глаза Ли не приняли обычного скучающего выражения, состояла в том, что он искренне радовался за единоутробного брата. Рожденный той же матерью, Лиланд был старшим и наследовал титул и состояние. Даффид был незаконным плодом связи этой леди с бродячим цыганом, ребенком, брошенным ею сразу после рождения и не унаследовавшим ничего. Его уделом должен был стать тяжелый труд.

Они познакомились, будучи уже взрослыми, и обнаружили, что оба питают больше чем неприязнь к холодному бесчувствию матери. Оба наделены были острым и быстрым умом, оба, несмотря на кардинальную разницу в воспитании, страдали от сходных комплексов, и умели пользоваться своим неотразимым обаянием в тех случаях, когда того требовали обстоятельства их в равной мере трудного детства. Даффид наконец умолк и смущенно улыбнулся:

– Я, наверное, наскучил тебе до смерти. Но ты сам виноват – зачем спрашивал?

– Нет, тем, кто докучает мне пустой болтовней, я сразу даю понять, чего она стоит. На это я мастер. Я слушал тебя внимательно и от души рад, что все хорошо у тебя и у Мег. Кстати, где она?

Даффид так и просиял.

– Ли, ты первый, кто узнает. Она дома, потому что ей нельзя путешествовать в карете. Это опасно для ее здоровья. И не только ее. Ли, она ждет ребенка, нашего ребенка, который должен родиться летом! Подумать только – я стану отцом! Можешь ты этому поверить?

– Могу и уверен, что ты будешь замечательным отцом. Поздравляю!

– Пока нельзя! – предостерег его Даффид. – Слишком рано. Моя цыганская бабушка оторвала бы тебе голову за такие речи. Когда ребенок в первый раз вскрикнет, сообщая нам свое имя, вот тогда я приму твои поздравления с радостью.

– Я непременно хотел бы при этом присутствовать, если бы меня пригласили.

– Еще бы! Я специально приехал в Лондон пригласить тебя и Джеффа. И отсюда поеду верхом в деревню к Эймиасу и Кристиану, чтобы позвать их. Вот только разберусь со своими здешними делами – и в путь. Письма – это для вас, а мне нужно видеть живые лица. Я хочу, чтобы вы все приехали к нам погостить, как только я приведу в порядок дом. Ты почему хмуришься? Я думал, ты рад за меня.

– Ты когда в последний раз имел вести от Джеффа? – негромко спросил Лиланд.

Даффид сделал большие глаза и вскочил.