Теперь ее мечты воплощались в жизнь, и вдруг она вновь поняла, что хочет избавления.

Что она ответит Джеффу, если он попросит ее выйти за него замуж? Надо попросить его дать ей немного времени на раздумье. За эту долгую бессонную ночь Дейзи пришла к такому решению. Но в этом случае надо хотя бы поцеловать его, что вполне естественно и нормально. Ранним утром она сказала себе, что сделает это непременно.

А что, если это окажется невыносимым?

Тогда она покинет Лондон, вернется туда, где родилась и выросла, купит себе коттедж, заведет собаку, кур, гусей и будет жить в одиночестве. Там ее никто не побеспокоит; местное общество не подвергнет ее остракизму, как это случилось в Лондоне, и ее не будут осаждать алчные соискатели, как это было в Порт-Джексоне. Ничего, бывают судьбы и похуже. Одно она знает точно: в тюрьму она больше не попадет никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Не думала, что вам так к лицу голубой цвет, но он какой-то особенно живой и переливчатый, – сказала Хелена, увидев Дейзи в новом платье. – Выглядите вы чудесно.

– Все дело в золотой отделке, – рассеянно проговорила Дейзи. – А вам, Хелена, очень идет красное. Вы в нем отлично смотритесь.

– Это слишком вызывающий цвет для компаньонки, – сказала Хелена. – Я пойду переоденусь.

– Ни в коем случае. Я вам запрещаю. Вы же знаете, что я не хозяйка, а настоящий тиран. Не возражайте. Останьтесь в этом платье. А теперь давайте спустимся вниз, Джефф и виконт, вероятно, ждут нас. Но вот еще что, Хелена: если на меня уставятся десятки глаз, если присутствующие начнут перешептываться на мой счет, я уйду. Немедленно. Понятно?

– Если на вас станут смотреть, то лишь оттого, что вы очень привлекательны, – возразила Хелена. – Если начнут судачить, то потому, что вы явитесь туда в сопровождении графа и виконта, и это насторожит сплетников. Один из них известен своими любовными авантюрами, а другого никогда не видели в сопровождении женщины. И любопытствующие примутся гадать, с кем из двоих вы находитесь в близких отношениях.

– Выходит, если вы приехали на званый вечер с мужчиной, это значит, что у вас с ним связь?

– Если это такая парочка, как граф и виконт, то да.

Ладно, подумала Дейзи, будь что будет. Она гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Пора так или иначе определить свою судьбу.

Но Джефф не ждал ее внизу. Приехал только Лиланд, спокойный и сдержанный, невероятно привлекательный в строгом, черном с белым, вечернем одеянии.

– Графу буквально в последнюю минуту пришлось заняться небольшим неотложным делом. Просил вам передать, что встретит вас там, куда мы отправляемся. Мне повезло, я просто счастлив быть тем единственным, кто вас сопровождает, если, конечно, это не шокирует вас. В таком случае мне только и остается, что пойти и повеситься в каком-нибудь укромном и темном углу.

Хелена рассмеялась.

Дейзи нахмурилась. Значит ли это, что Джефф передумал? Или, быть может, ему понадобилось куда-то заехать, чтобы взять ту фамильную драгоценность, которую он вручит ей, если она скажет «да»? Она задумалась и все еще хмурилась, размышляя, даст ли она согласие, когда услышала слова Лиланда:

– У миссис Таннер, я вижу, есть сомнения...

– Нет, – сказала она, встрепенувшись. – Мы очень вам признательны.

Он поклонился и произнес:

– Я тоже вам благодарен. Ну что ж, леди, поехали их очаровывать.

Дейзи оробела только в самую последнюю минуту. Они стояли в дверях бального зала, полного людей, и ожидали, когда дворецкий объявит об их появлении. Дейзи стало трудно дышать.

– Не волнуйтесь, – услышала она возле самого уха негромкий голос Лиланда. – Если они будут вести себя немного скованно, то лишь потому, что убоятся меня. Я любого и любую из них могу в случае чего поставить в оч-чень неприятное положение. Так я им и сказал. Смелее!

Дейзи кивнула. Услышав, как дворецкий произнес ее имя, она двинулась с места, но не смогла сделать более двух шагов. Потому что попала в осаду.

– Только так я и могу это назвать, – сказала она часом позже, когда Лиланд увел ее во внутренний дворик позади дома, чтобы она могла подышать свежим воздухом. – «О, миссис Таннер, вы меня помните?» – со смехом повторила она чьи-то слова. – И «Ах, миссис Таннер, как приятно увидеть вас снова!» А я даже не могла припомнить, видела ли я этих людей на приеме у виконтессы и вообще где бы то ни было! Чем вы их так запугали? Какое преступление мог совершить каждый из тех, кто пресмыкался, да-да, именно пресмыкался передо мной, добиваясь моего внимания? Меня вам пришлось бы избить цепями, чтобы я согласилась вести себя так, но и то я сомневаюсь, что подчинилась бы.

Дейзи перестала смеяться и присела на широкое мраморное ограждение причудливого бассейна для золотых рыбок.

– О Боже милостивый! Как же я могла принимать их всерьез? – Она подняла глаза на Лиланда. – Я понимаю, что вы им пригрозили, но ведь я действительно была осужденной. Они не в состоянии забыть об этом.

Лиланд уселся рядом с ней.

– Они и не забудут, но отпустят вам вину. Любой вас простит. Ваше преступление заключалось лишь в том, что вы были любящей и преданной дочерью. Наказание выходило далеко за рамки допустимого. То было извращенное правосудие.

Дейзи пожала плечами:

– Может, и так. Но людей вешают что ни день за гораздо меньшие проступки. Мне повезло. Я недолго пробыла в Ньюгейте, меня отправили на жительство в Ботани-Бей. Единственной моей настоящей бедой в то время было то, что мне пришлось выйти замуж за Таннера.

– Джефф говорил, что Таннер был скотиной, Даффид с этим согласен, – произнес Лиланд самым обыденным тоном, стараясь не нарушить доверительное настроение Дейзи. – А что еще можно сказать о нем? Я понимаю, что не мое дело вас расспрашивать. Но вы могли бы ответить, если вам от этого станет легче, а мне очень хочется это узнать.

– Почему? – спросила она, повернула голову и посмотрела на Лиланда, но никаких следов недавней веселости на ее лице уже не было.

– Потому что я люблю вас, – ответил он.

Лиланд сидел настолько близко к Дейзи, что она ощущала тепло, идущее от его твердого бедра. Они находились достаточно далеко от других гостей, чтобы чувствовать себя наедине, и все же не так уединенно, чтобы это могло стать скандальным. Их могли заметить, но лишь как силуэты. Стояла прохладная синяя ночь. В совершенно безоблачном небе светила полная луна. Звуки веселья – музыка и голоса – доносились сюда очень слабо, перекрываемые беспрерывным журчащем фонтана. Они могли не бояться, что их разговор кто-то подслушает. Все происходило до странности интимно, хоть и публично.

– Вы меня любите? – переспросила Дейзи. – Что ж, может, и так. Хорошо, я расскажу вам. Почему бы и нет? Что делал Таннер? Все, что мог, а такого было много. Он не слишком любил меня, но он вообще никого не любил. Ему нравилось обладать женщиной, и другие мужчины ему завидовали. Что еще? Я имела обыкновение пересчитывать по пальцам его положительные качества, когда мне особенно от него доставалось, и эта процедура помогала мне с меньшим отчаянием думать о завтрашнем дне.

Она подняла руку в перчатке и принялась за тот счет по пальцам, о котором только что сказала:

– Ну во-первых, Таннер не был неприятен внешне, я полагаю, было бы куда хуже, если бы он был противен на вид.

Далее, у него имелся некоторый излишек веса, но мужчинам это не очень вредит. Волосы у него были рыжие, а глаза голубые. Не красавец, но и не урод, это, я считаю, очко в его пользу. Он избавил меня от тяжкой участи быть объектом притязаний многих мужчин и очень часто напоминал мне об этом. Он сочетается со мной законным браком, чего, как я думаю, мог и не делать. И он разбогател.

Дейзи подняла другую руку.

– Перейдем теперь к недостаткам. У Таннера был ужасный характер. Судьба лишила его дара собеседника, с женщинами, например, он разговаривать не умел, да и не стремился этому научиться. Он ничего не читал, хотя, насколько я понимаю, читать умел. Он не любил мыться. Мошенничал в картах и презирал тех, кому это не удавалось. Когда напивался, становился драчливым, а пьяным он был часто. Ел руками и сплевывал куда попало. Он не мог иметь детей, проговорился однажды ночью с пьяных глаз, когда впал в слезливое настроение. Вы же знаете, когда человек сильно напьется, он все видит в черном свете. К счастью для меня, наутро он никогда ничего не помнил. Он не простил бы мне, что я узнала о его бесплодии, о том, что он не может стать отцом ребенка. Впрочем, может, это и к лучшему. Ну вот, количество моих пальцев исчерпано.

Дейзи опустила руки на колени и посмотрела на них, словно обдумывая, говорить ли дальше.

– Я ненавидела его всей душой, – произнесла она хриплым шепотом. – Лучшим днем нашего брака был тот, когда ко мне пришли и сказали, что он мертв. Перелетел через голову своей лошади и сломал шею. Я заплакала, но это были слезы облегчения. Я годами жила в страхе перед ним каждую минуту. Я была его женой и его рабыней, и у меня не было никакой возможности стать ему равной. Потому его смерть стала для меня праздником. Это, разумеется, грех.

Лиланд взял ее руку в свои.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– И только?

– Что еще могу я сказать? Я от души вам сочувствую. Вы заслуживали большего и получите это в будущем, если будете помнить, что Таннер был исключительно скверным человеком, и большинство мужчин ничуть на него не похожи.

– Так вы считаете, что я смогу стать счастливой в браке? – спросила Дейзи заносчиво, высвобождая руку, которой завладел Лиланд.

– А разве вы так не думаете? Ведь именно поэтому вы и вернулись в Англию, не так ли? Или вы предпочитаете жить в одиночестве?

– Вы все еще хотите выведать, не собираюсь ли я завлечь Джеффа? – со злостью проговорила Дейзи и вскочила с места.

Лиланд поднялся не спеша и снова взял ее за руку. Дейзи, запрокинув голову, посмотрела на него снизу вверх.