– Виконт? Да ведь он только и думает, что о модных нарядах. И он так семенит ногами при ходьбе и... – Тут Дейзи примолкла: сказанное было неправдой. Виконт не семенил, он ходил широким и легким шагом, а все движения его были тоже раскованными и изящными. – Но ведь он не проявляет никакого внимания к женщинам, разве что к их платьям, – докончила она куда менее уверенным тоном.

– Уж поверьте мне, он полон самого живого интереса к особам противоположного пола, – возразила Хелена. – Тем он и знаменит.

– Но он так тянет слова, когда говорит. И одевается как настоящий модник.

– Он и есть модник, причем не из самых последних именно потому что ловелас... Ах, дорогая, я так хотела бы остаться у вас. Но я понимаю, что наговорила лишнего. Прошу вас, дайте мне еще один шанс. Я больше не буду такой дерзкой. Пожалуйста, простите меня.

– Ни в коем случае, – улыбнулась Дейзи, – потому что вас не за что прощать. Я очень нуждаюсь в человеке, с которым могла бы поговорить и кто был бы со мной чистосердечен. Перестаньте глупить, обещайте, что всегда будете говорить мне правду в глаза. Я очень этому рада.

– Постараюсь, – ответила Хелена, но требуемого обещания не дала, потому что существовали такие вещи, о которых она предпочла бы никогда не упоминать. В частности, о том, что, как она считала в глубине души, граф Эгремонт мог бы стать прекрасным мужем... но не для Дейзи Таннер.

Глава 7

Лиланд и Даффид внимательно наблюдали за Дейзи, позволив себе, как это бывает с большинством мужчин, зайти, пожалуй, слишком далеко. Они курсировали по аллеям парка в Воксхолле следом за Дейзи, графом Эгремонтом и миссис Мастерс, держась на безопасном расстоянии. День клонился к вечеру, и парк начинал наполняться модной, публикой, а также простыми горожанами, жаждущими вечерних развлечений.

Дейзи трудно было не заметить. Она была в зеленом платье с низким вырезом, которое оживляла шаль с зеленым и желтым узором. На шее у нее висела на серебряной цепочке хрустальная роза, Хрусталь ловил последние лучи предзакатного солнца, и на груди у Дейзи плясали радужные блики. Она сама сияла, словно солнышко, и казалась особенно светлой рядом с графом, одетым в серовато-коричневый сюртук с белым шейным платком, темные брюки и сапоги.

– Знаешь что? – обратился наконец Лиланд к Даффиду, понизив голос. – Я считаю, что просто глупо следить и выжидать. Ты скоро уезжаешь из Лондона, к тому же ты не знаешь, как с ней заговорить и о чем спросить. Давай уж я попробую разобраться, насколько серьезны ее намерения насчет Джеффа.

Даффид резко повернул голову и посмотрел на брата встревоженными глазами.

– Ты обещал, что не станешь ее обижать.

– Что за глупости! – возмутился Лиланд. – Ну что я могу с ней сделать ужасного? Похитить ее и выпытать у нее правду, применив насилие? Я всего лишь хочу попробовать войти к ней в доверие. Она взрослая женщина, вдова, побывала в таких переделках, о которых, как ты сам утверждаешь, я даже не имею представления. Я надумал бросить ей пару-другую приманок в надежде, что она клюнет хотя бы на одну из них. Я длинный, тощий, мой нос – радость для карикатуристов, я неказист, словно старый башмак, но уверяю тебя, мне довелось в свое время увлечь женщину-другую, и ты это знаешь.

– Знаю, – буркнул Даффид. – И притом слишком хорошо. Ты едва не увел у меня Мег.

– О да, – саркастически бросил Лиланд. – Если бы у меня была хоть половинка шанса, ты сейчас наносил бы ей визиты в моем доме. Она и смотреть на меня не желала, после того как познакомилась с тобой.

– Она увидела достаточно. До сих пор говорит, что ты до безумия привлекателен. Не знаю, как ты этого добиваешься, но тем не менее у тебя получается. Ладно. Дейзи сама может постоять за себя. Она пережила тюрьму, Таннера и Ботани-Бей. Полагаю, что с тобой она справится. Но попробуй что-нибудь разузнать. Если она по-настоящему любит Джеффа – удачи ей! Не могу сказать, что очень хорошо знак! Дейзи, но, как я уже говорил, она славная женщина. Да, кстати, она и в самом деле богата. Я поговорил с одним типом, который об этом осведомлен.

– Да. Я тоже кое-кого расспросил. Но она не богаче графа. Правда, в Англии немногие превосходят его в этом отношении. А деньги – самая надежная приманка. Есть немало людей, которым вечно мало денег, сколько бы их ни было. Ладно, посмотрим, что у нас получится, хотя на многое рассчитывать нечего, она повисла у него на руке, как браслет. Но здесь обычно ужинают. Она будет вынуждена отпустить его, чтобы он мог поесть. Правда, есть тут особо нечего. Подают вино, разведенное водой, чуточку очень тонко нарезанной ветчины, немного фруктов, и все это по бешеной цене. Ах, что за дивный вечер, – произнес Лиланд наигранно восторженным тоном. – Будет еще и фейерверк. Вот весело-то! Знаешь, Даффид, если бы ты и Джефф не были моими друзьями, я, право, нашел бы для себя занятие получше.

– Твоя добродетель сбережет тебе деньги и не позволит предаться пороку.

Лиланд рассмеялся:

– Тебе отлично известно, что я должен оплачивать не все мои интрижки. Ах, матушка, как хорошо, что я принимал близко к сердцу твои наставления и вел себя примерно... – Смешливые нотки исчезли из его голоса, когда Лиланд увидел, кто подошел к графу Эгремонту. – Милостивый Боже! – воскликнул он. – Только помяни дьявола, и он тут как тут.

Братья уставились на элегантную даму, которая остановилась, чтобы поболтать с графом. То была высокая, прекрасно одетая женщина средних лет со светлой кожей и еще более светлыми волосами, а глубокая синева ее глаз была заметна даже на расстоянии. Все в ней было безупречно; даже ее улыбка казалась заранее обдуманной и тщательно подготовленной, прежде чем появиться на губах.

– Наша благородная родительница, – заметил Лиланд. – а я-то думал, что она все еще в Бате. Не слышал о ее возвращении в Лондон. А ты?

– Откуда? – пожал плечами Даффид. – Она обращается ко мне тогда лишь, когда нуждается в какой-нибудь услуге. Ничего удивительного, ведь она бросила меня через неделю после моего рождения и не общалась со мной, пока я не объявился год назад, чем несказанно ее удивил. Помнишь? Ты же наследник.

– Много это значит! Меня она бросила в трехлетнем возрасте, когда сбежала с твоим отцом, а через год вернулась, потому что он колотил ее. Помнишь? – повторил он с нескрываемой иронией вопрос Даффида. – Ладно, этого ты не мог держать в голове. Тогда она только что родила тебя. Совершила один из немногих поступков, которые я одобряю. В то время я его осудил, поскольку твое появление на свет было фактом, о коем она не поведала. По правде говоря, я был бы рад не видеться с ней десятилетиями.

– Господи! – воскликнул Даффид. – Как ты полагаешь, что она сделает из Дейзи?

– Отбивную котлету, – ответил Лиланд и направился поздороваться со своей матушкой.

– Дорогой Хей, – произнесла в качестве приветствия вдовствующая виконтесса Хей и приблизила правую щеку к левой щеке Лиланда, не коснувшись ее. – Даффид, – сказала она и слегка наклонила голову. – Боже милостивый, это что у вас, семейная экскурсия?

– Миссис Таннер – наш с Даффидом давний друг, – сказал граф. – Виконт Хей тоже наш друг, и вот мы всей компанией знакомим миссис Таннер с диковинками Лондона.

– Вы никогда не видели фейерверков? – спросила у Дейзи виконтесса и окинула ее всю неспешным и пристальным взглядом – от ленточек в волосах до легких туфелек, задержав глаза только на низком вырезе декольте и приподняв при этом самую малость, совсем чуть-чуть, одну бровь.

Дейзи улыбнулась, но улыбка ее растаяла, когда она поняла, с каким высокомерием смотрит на нее немолодая дама и сколь невысокую оценку она дала ей, не сказав ни слова. Ощутив, что вокруг нее сгущается напряжение, Дейзи еле приметно вздохнула и снова улыбнулась:

– Фейерверков? О, я видела фейерверки по поводу различных торжественных случаев, но думаю, не такие, как здесь, в Лондоне. Я слышала, что они просто поражают воображение.

Дейзи рассмеялась. Мужчины тоже засмеялись, но виконтесса ограничилась холодной улыбкой.

– Понимаю, – заметила она. – Могу ли я поинтересоваться, откуда вы приехали в Лондон?

Граф не пришел Дейзи на помощь и не ответил вместо нее на вопрос. Не сделали этого и Даффид с Лиландом. Что ж, обреченно подумала Дейзи, остается только одно: сказать правду. В эту минуту она особенно ясно поняла, с чем ей придется столкнуться в высшем обществе. Мужчины могут ее принять, но задавать тон будут женщины, а женщина, которая сейчас стоит перед ней, несомненно, представляет собой сливки общества, или она, Дейзи, ничего не смыслит. Джефф, разумеется, может жениться на ней, не считаясь ни с чьим мнением, потому что он человек особого склада. Однако ее собственный путь окажется куда более легким, если она будет до этого принята в лондонском свете.

Дейзи расцвела своей обычной – широкой и сияющей – улыбкой.

– Я родилась и выросла в Суссексе, – заговорила она. – Потом мы с отцом приехали в Лондон и некоторое время пребывали на Ньюгейт-стрит, а потом предприняли долгое путешествие на корабле едва ли не на край света. Мой бедный папа так и не сошел с корабля живым, а я поселилась в Ботани-Бей, увы, не по своей воле. Но, получив свободу, я решила вернуться на родину.

Виконтесса выслушала ее не моргнув глазом.

– Ах вот как, – сказала она. – Я вижу, вы и в самом деле друг графа с давних лет. А ваш муж, он тоже приехал с вами?

– Он бы с радостью это сделал, но он умер, – ответила Дейзи. – И я была бы полностью предоставлена только себе самой, если бы граф, Даффид и виконт Хей не сжалились надо мной. Они очень добры к вдовам, как вам должно быть известно.

– Мне? – мягко произнесла виконтесса. – Я понятия не имела, что они настолько милосердны. Как хорошо, что у вас есть такие друзья. Ваш супруг был компаньоном графа в те дни? Видимо, так вы и познакомились?

– Что за чудо, – протянул Лиланд. – Вот уж не думал, миссис Таннер, что ваша судьба так заинтересует мою матушку. Могу ли я спросить, с чего бы это?