— Итак, леди Фиона, мы обо всем договорились?

— Да, милорд.

Ее ответ прозвучал очень тихо и, как показалось Гэвину, не совсем уверенно. Слегка озадаченный, он повторил свой вопрос во избежание недоразумения.

— Вы уверены? Вы действительно согласны на все мои условия?

— Да, — промолвила она. Затем, расправив плечи, она громко и отчетливо повторила: — Да, согласна.

Гэвина охватила радость, пробежавшая горячей волной по его жилам. Добившись всего, чего ему требовалось, он поклонился ей. В ответ она сделала реверанс с грацией и достоинством королевы. Выпрямившись, Фиона встретила устремленные на нее глаза Гэвина. По ее лицу он понял, сколько тревожных, неразрешенных мыслей сейчас кружилось в ее голове.

Его сердце сжалось от нежности и жалости к ней. С какой бы твердостью и решительностью она ни согласилась на его условия, по всему было заметно, что ее терзают сомнения. Ему захотелось нежно обнять ее, прижать к своей груди для того, чтобы успокоить, рассеять все ее опасения.

И в тот же миг Гэвин понял, что попал в беду, да еще в какую!


Оцепеневшая, ушедшая в свои собственные мысли Фиона никак не могла поверить в то, что несколько минут назад она сама согласилась стать любовницей Киркленда. Мир сошел с ума, непонятно только, почему она раньше не замечала этого.

Чуть слышный вздох слетел с ее губ. Она только что сама, по своему желанию откинула прочь все нормы добродетели, которые ей внушали с детства. Фиона несколько раз моргнула, чтобы прийти в себя, и с любопытством взглянула на графа, шокирован ли он точно так же, как и она.

— Вы будете жить в покоях соседних с моими, — как ни в чем не бывало заявил он.

Фиона кивнула, но, по правде говоря, ничего не поняла из услышанного. Она слушала и смотрела так, как будто все, что сейчас случилось, на самом деле происходило не с ней, а с другой, не знакомой ей женщиной. Невероятность случившегося спутала ее сознание и чувства, и Фиона утратила чувство реальности.

Да, она получила то, ради чего приехала сюда, она добилась своей цели. Но какой ценой?!

Внезапно ею овладело безудержное желание — отказаться от всего того, чего она с таким трудом добилась, рассмеяться, развернуться и уйти отсюда. Укрыться где-нибудь в тихом и спокойном месте и никогда не вспоминать о прошлом. Весь вопрос был только в том, где такое место? Куда идти?

Увы, ей некуда было податься. Нет, она выбрала свой путь: отныне ее судьба связана с судьбой графа. Ей больше ничего не оставалось, как смириться. Чему быть, того не миновать.

Их взгляды встретились, и Фиона вздрогнула, быстро придя в себя. В глазах графа явственно проглядывало нечто такое, от чего мурашки побежали по ее спине. Он смотрел на нее так, как смотрит на блюдо с лакомствами голодный жадный мальчишка, ожидающий разрешения, чтобы тут же, не сходя с места, набить рот сладостями.

Он склонился над ней, пристально глядя ей в лицо. Только не сейчас! Фиона беспомощно огляделась по сторонам, пытаясь как можно быстрее найти повод, который отвлек бы его внимание. Ее взгляд привлекло красочное пятно под потолком.

— Это цвета вашего клана? — громко спросила Фиона, рукой указывая на стяг, который висел над ее головой.

— Что? — удивился Киркленд.

— Тартан. Многие кланы, как я слышала, имеют свой особенный тартан и девиз. Скажите, милорд, какой девиз у вашего клана? А, теперь я вижу, — торопливо продолжала она. — Invictus Maneo. Остаюсь непокоренным. Верно? Мои познания в латинском очень скудны. Читать и считать я выучилась совсем недавно.

На лице графа отразилась растерянность, смешанная с досадой. Правда, к удивлению Фионы, выражение его лица стало симпатичнее, а весь он как-то ближе и доступнее. Она успокоилась. Ее безостановочная болтовня сыграла свою роль. Неприкрытая страсть в его глазах погасла. Но надолго ли?

— Вы читаете по-латыни, — заметил он. — Для женщины это довольно удивительно.

— Милорд, одинокая женщина должна знать и уметь многое, в том числе и понимать латынь.

— Теперь вы не одиноки. — Его взгляд был долгим и значительным. Граф смотрел на нее так, как будто она принадлежала ему. — Остаюсь непокоренным — не просто слова, это то, чем дышат, живут Маклендоны. Это вошло в нашу плоть и кровь, запомните хорошенько, миледи. Хэмиш, — обернувшись, крикнул Киркленд.

Коренастый человек с редкими седыми волосами возник словно из-под земли.

Фиона в притворном смущении опустила глаза и тут же рассердилась на себя — с ее стороны глупо было вести себя таким образом. Жизнь в замке была ей хорошо известна. Она не сомневалась, что еще до вечера все в замке узнают о новой любовнице своего господина. Более того, вскоре об этом, вероятно, узнают и те, кто живет за стенами замка.

— Хэмиш — дворецкий, — коротко объяснил граф. — Он проследит за тем, чтобы ваша жизнь здесь была удобной и приятной.

— Добрый день, Хэмиш, — приветливо произнесла Фиона. Дворецкий склонил голову, с любопытством поглядывая на нее.

— Леди Фиона наша гостья, Хэмиш. Приготовьте для нее покои рядом с моими.

Усмешка проступила в уголках губ Хэмиша.

— Леди будет долго у нас гостить?

Краска бросилась в лицо Фионы, ее гордость была уязвлена. Нельзя было сказать, что в замке брата ее встретили радушно. Тем не менее там никто не позволял себе презрительных намеков. Столь пренебрежительное отношение задевало и обижало ее. Придется терпеть и как можно быстрее найти общий язык с прислугой, если она намерена жить здесь, причем долго.

Выражение лица графа стало твердым. А голос жестким.

— Хэмиш, я надеюсь, что леди здесь понравится. Вам все ясно?

— Да. — Дворецкий выпрямился.

Похоже, он все понимал, хотя и не одобрял. Фиону обрадовало распоряжение графа поселить ее в отдельных покоях: это позволяло ей сохранять достоинство. Вместе с тем граф вряд ли мог заставить своих людей относиться к ней с уважением.

— Что подумает обо мне ваша прислуга? — спросила она, как только Хэмиш вышел.

— Им будет велено относиться к вам и к вашему сыну как к почетным гостям.

— Сэр Джордж, вероятно, захочет услышать обо всем, о чем мы тут договорились, лично от меня.

Граф одобрительно закивал головой.

— Любой настоящий, преданный рыцарь поступил бы на его месте точно так же. — Киркленд весело улыбнулся, и его лицо волшебным образом преобразилось. — Не хотите ли написать сэру Джорджу несколько строк? Я велю дать вам пергамент и перо.

Фиона не могла сдержать улыбку.

— Конечно, я с удовольствием написала бы сэру Джорджу, но, увы, он не умеет читать. Как бы там ни было, я глубоко благодарна ему и, отпуская его, должна сказать ему об этом. — Фиона вдруг запнулась, словно ей в голову пришла неожиданная мысль. — Разве только вы не позволите ему остаться здесь тоже. Он безземельный рыцарь, очень опытный и храбрый, он будет верно служить тому, кто возьмет его на службу.

Киркленд поморщился:

— Мне не хочется испытывать терпение моих союзников. Боюсь, они не поймут, с какой стати в моем гарнизоне появился английский рыцарь.

— Но ведь лучше, если сэр Джордж буде сражаться на вашей стороне, а не против вас.

— Это не столь важно. Для того чтобы взять мой замок, королю Эдуарду нужно слишком много воинов. В прошлом году он уже обломал зубы о мою крепость.

Холод пробежал по спине Фионы.

— Эдуард пытался овладеть вашим замком?

— Да, пытался. Он взял его в осаду, но осада затянулась благодаря зиме. Ударили заморозки, и пронизывающий ветер отогнал его обратно за границу. — Граф с невозмутимым видом встретил вопрошающий взгляд Фионы. — Не исключено, что через несколько недель король снова появится под стенами моего замка. По слухам, он направляется на север. Его основная цель — найти Брюса. Ни для кого не тайна, что Эдуард мечтает взять Брюса в плен, чтобы расправиться с ним.

От таких новостей Фионе стало страшно, тревога явственно проступила на ее лице. Она совершенно упустила из виду возможность осады замка Киркленда. Испытав на себе все тяготы и все ужасы войны, она совсем не обрадовалась такому повороту событий, к тому же идущему вразрез с ее планами.

Вероятно, угадав причину ее замешательства, Киркленд сразу задал вопрос:

— Вы по-прежнему хотите здесь остаться?

Фиона мучительно колебалась. Пусть она приняла решение, но ведь еще не поздно от него отказаться…

— Мне кажется, замок надежно укреплен. Наружные стены высоки, по-видимому, их не так-то просто будет взять.

— Они никогда не возьмут замок, — твердо ответил Киркленд.

В его словах не было ни тени хвастовства, более того, в них явственно слышалась спокойная уверенность. На сердце у Фионы сразу стало легче. После некоторого раздумья она возразила:

— Есть и другие способы завладеть замком.

Глаза графа вспыхнули от негодования, он сразу понял, к чему она клонит.

— Мои люди преданы мне. Они никогда не откроют ворота неприятелю.

Фиона глубоко вздохнула, хотя сомнения не совсем оставили ее.

— Молюсь, милорд, чтобы вы оказались правы. Мне страшно не столько за себя, сколько за сына.

В этот миг Фиона заметила какое-то движение. В глубине зала появились две служанки, они приблизились и прошли мимо них. На их лицах виднелось откровенное любопытство. Как ни странно, в зале опять появилось много служанок и воинов. Видимо, они незаметно вернулись во время ее беседы с графом. Они собирались в кучки по углам зала и о чем-то шептались, одновременно прислушиваясь к их разговору, причем даже не скрывая этого.

— Ничего плохого с вами не случится, пока вы находитесь под моей защитой, — решительно заявил Киркленд.

Шепот прислуги и солдат перерос в недовольный ропот. Очевидно, их возмутило ее недоверие к власти и могуществу их повелителя. Многие бросали на Фиону сердитые и даже возмущенные взгляды. Людей из клана Маклендонов никак нельзя было упрекнуть в недостатке гордости.