– Извини, папа, – прошептала она, когда он обнял ее. – Я не хотела вызвать такое беспокойство.

– Ничего, это пройдет, – сказал он. – Позаботься о матери и по возможности пиши своему бедному старому отцу.

Она с готовностью пообещала, что будет писать. Чем еще заниматься в Шотландии в течение столь длительного времени?

– Держись, милая, – сказал Мэтт, выступив вперед и взяв сестру за руку. – Все будет хорошо.

– Ты говоришь таким тоном, словно она отправляется на виселицу, – сказала Эвелин, когда они последовали за своими родителями наружу.

– Шотландия зимой звучит так же ужасно, как виселица, – мрачно заметила Иди.

Она мгновенно замолчала, увидев Джилбрайда, скрестившего руки на своей широкой груди. Он смотрел на нее насмешливо, и это значило, что он слышал ее комментарии.

– Так что вы там говорили о моей любимой родине, дорогая? – спросил он, стоя рядом с Вулфом. – Уверен, вы не можете думать о Шотландии иначе, кроме как о рае на земле.

– О боже, – пробормотала Иди. – Пожалуйста, только не этот провинциальный акцент.

Он засмеялся.

Аристократичная речь Джилбрайда обычно имела лишь едва заметный оттенок говора, характерного для шотландцев. Но когда он хотел подразнить кого-нибудь или притвориться неотесанным шотландским олухом, его речь становилась практически неузнаваемой. Аделин раздражал этот акцент.

Тем не менее она часто становилась мишенью такой уловки. Когда Иди наконец поняла, что он на самом деле далеко не болван, а опасный, получивший хорошее образование тайный военный агент, то обиделась, поняв, что он дурачил ее все это время.

Но теперь она не допустит, чтобы этот ужасный мужчина опять насмехался над ней.

Она широко улыбнулась ему.

– Капитан Джилбрайд, я вовсе не собиралась порицать что-либо, и вы, должно быть, будете удивлены, если узнаете, что неприлично подслушивать приватные разговоры людей. Впрочем, поскольку вы лишь недавно вернулись в порядочное общество, я уверена, вы не станете возражать, если я буду указывать вам на небольшие промахи с вашей стороны.

– О, Иди, – сказала сестра, давясь от смеха.

– Господи, Аделин, нельзя так разговаривать с нашим будущим хозяином, – возмутилась мать. – Капитан Джилбрайд оказывает нам большую услугу. Я настаиваю, чтобы ты относилась к нему уважительно.

– В этом я должен согласиться с мамой, дорогая, – присоединился к разговору Мэтт. – Нельзя оскорблять человека, в доме которого ты будешь жить следующие пять месяцев.

Прекрасно. Семья осуждает Иди, только этого ей не хватало. Она злилась на Джилбрайда, тогда как он насмешливо улыбался ей.

К счастью, отец нарушил неловкое молчание.

– Иди просто пошутила. Уверен, капитан понял это.

– Не будем забывать, что капитан порой бывает невыносим, – сказал Вулф, подмигнув Иди. – Я понял – надо постоянно стучать ему по голове, чтобы как-то сдерживать его.

Все засмеялись, кроме матери.

– Ты прав, парень, – сказал Джилбрайд, – я уверен, мисс Уитни оценит этот совет. Однако думаю, нам пора ехать.

Это напоминание прервало смех. Иди боялась отъезда и оттягивала его как могла, но теперь оставалось только сесть в карету и тронуться в путь.

В то время как отец помогал своей жене подняться по ступенькам в карету, Иди повернулась к сестре, чтобы попрощаться. Эвелин взяла руки Иди в свои, губы ее трагически изогнулись, а глаза наполнились слезами.

– До свидания, дорогая, – сказала Иди. Грудь ее сжалась, и она едва могла дышать. – Береги себя.

Эвелин обняла ее.

– Напиши мне, если потребуется, – прошептала она горячим шепотом. – Я сразу приеду.

Иди закрыла глаза и обняла Эви в ответ. Она никого не любила так сильно, как сестру, и прощание с ней было тяжелейшим событием в ее жизни. Ее охватила паника, и она постаралась отбросить предчувствие, что может никогда не увидеть ее снова.

Сестра немного отстранилась и положила руки на плечи Иди. Ее взгляд был исполнен любовью.

– Не беспокойся, милая. Обещаю, с нами ничего плохого не случится во время разлуки.

Из груди Иди вырвался невольный смех.

– Я с радостью принимаю такое обещание.

Вулф осторожно разъединил их.

– Я позабочусь об Эви. Можешь не сомневаться.

Иди приподнялась на мыски и поцеловала его в щеку.

– Постарайся, иначе я вернусь и убью тебя. Ты знаешь, какой безрассудной может быть Эви, поэтому надеюсь, ты убережешь ее от необдуманных поступков.

Эвелин усмехнулась.

– Да, я действительно могу быть безрассудной. – Она повернулась к стоявшему у ступенек кареты Джилбрайду с нехарактерным для него мрачным видом.

– И ты позаботься о моей сестре, Алек, иначе я тоже убью тебя. – Тон ее голоса говорил о том, что это была не пустая угроза.

Джилбрайд взял руку Эвелин и склонился над ней.

– Даю слово, что позабочусь о леди Риз и твоей сестре. Обещаю, что никто из членов моей семьи не причинит им вреда.

Его глубокий внушительный голос снова разозлил Иди. Она думала, что Джилбрайд не способен больше вызвать у нее раздражение, но этот ужасный мужчина ухитрился разрушить оборону, которую она воздвигла против него.

Вулф похлопал Джилбрайда по спине.

– Береги себя, старина, – сказал он. – Я буду скучать по тебе.

Когда мужчины прощались, Иди показалось, что для них это не менее мучительное расставание. Вулф и Джилбрайд провели последние несколько лет как братья, как боевые товарищи в войне против французов.

Когда Эвелин и Вулф отступили назад, Джилбрайд взял руку Иди.

– Вы готовы, мисс Уитни? – Он произнес это доброжелательным тоном, в котором все же чувствовался вызов.

Иди заставила себя улыбнуться.

– Готова, как всегда.


– Это была самая ужасная пища, какую я когда-либо ела, – сказала мать, когда они возвращались к карете. – Хотя я предполагала, что будет еще хуже. И мы должны провести здесь ночь. О чем только думал капитан, выбрав это место?

– О, мама, – сказала Иди, стараясь придать своему голосу неунывающий тон, несмотря на печаль, которая тяжелым грузом легла на ее душу. – Здесь не так уж плохо.

Мать остановилась в середине двора и пристально посмотрела на дочь, не обращая внимания на грумов, конюхов, разнообразные экипажи и лошадей, которые сгрудились перед постоялым двором «Рыжая лисица».

Иди пожала плечами.

– Кормят здесь действительно ужасно, но это не вина Джилбрайда. Местная служанка сообщила мне, что повариха вчера сломала лодыжку, а жена хозяина гостиницы только что родила ребенка. Бедный мужчина буквально валится с ног от забот.

– Это не оправдание. Нам следовало остановиться в каком-нибудь другом месте.

Мать была явно не в духе, и Иди не осуждала ее. Их карету трясло с той минуты, как они миновали Лондон. Карета Джилбрайда выглядела роскошной и хорошо оборудованной, но путешествие не оказалось удобным и быстрым. Перспектива провести в столь ограниченном пространстве от десяти до четырнадцати дней внушала страх.

– Где же капитан? – спросила мать, окидывая холодным взглядом двор. Обычно Джилбрайд нравился ей, но не сегодня. Может быть потому, что он оставил их в мрачной тишине и предпочел ехать верхом впереди кареты на великолепном черном гунтере.

Аделин огляделась вокруг. Пусть без очков все имело нечеткие очертания, трудно было ошибиться при виде высокой фигуры и широких плеч Джилбрайда.

– Он возле кареты разговаривает с одним из грумов.

– Капитан провел с нами не более двух минут за ленчем, – раздраженно сказала мать. – Мне крайне не понравилось оставаться одной в общей столовой со всякой чернью.

– Он делал все возможное, мама, но в гостинице не было свободных отдельных комнат. Кроме того, я уверена, он должен был позаботиться о размещении двух карет, наших служанок, его камердинера и трех вооруженных грумов. Наше путешествие обходится не дешево.

Мать что-то проворчала в ответ.

– О, дамы, вот и вы, – сказал Джилбрайд с улыбкой, когда они подошли к карете.

Этот мужчина был удивительно красив и любезен, когда хотел казаться таким. Это удручало Иди, вероятно потому, что она привыкла, чтобы такие мужчины, как он, падали к ее ногам. Однако, по-видимому, Джилбрайд был совершенно невосприимчив к ее чарам.

Вероятно, с его точки зрения, она была всего лишь далеко не юной незамужней женщиной со скромным приданым и запятнанной репутацией. Если Джилбрайд решит обзавестись женой, он найдет какую-нибудь более молодую, красивую и богатую девушку.

Иди мысленно убеждала себя, что это ее не касается. И все же, когда он смотрел на нее серебристо-серыми глазами и тепло улыбался, она не могла подавить волнительную дрожь в ногах.

– Вы готовы продолжить путешествие? – спросил Джилбрайд. – У нас есть еще несколько часов до наступления сумерек, когда придется сойти с дороги.

– Конечно, готовы, – сказала мать, поднимаясь на ступеньку кареты. – Чем скорее мы оставим это ужасное заведение, тем лучше.

– О, мама, – чуть слышно произнесла Иди. Когда она сморщила нос, молчаливо извиняясь перед Джилбрайдом, он только пожал плечами и улыбнулся. Казалось, ничто не трогало его, даже раздраженная матрона. К тому же он все равно не собирался ехать вместе с ней.

Подав руку Иди, Джилбрайд удивил ее, войдя в карету и заняв место напротив.

– Вы не поедете верхом? – спросила она. – Сегодня такой прекрасный день.

Она произнесла это с тоской, вспомнив о своем любимом коне Касторе. Иди была вынуждена оставить этого красивого мерина, несмотря на неоднократные просьбы взять его с собой.

– Я не собираюсь просить капитана или его деда обеспечивать содержание твоего коня и конюха, чтобы заботиться о нем, – твердо заявила тогда мать. – Мы гости в его доме и не должны злоупотреблять радушием хозяина.

Иди казалось, что включение одного мерина в общее стадо едва ли будет заметно. Мать не сомневалась, что у лорда Риддика, несомненно, найдется подходящая лошадь для нее, но Иди знала, что это невозможно. С ее плохим зрением езда верхом без очков была рискованным делом. Она несколько месяцев занималась с Кастором, чтобы он привык к ней, а она к нему. Она приобрела уверенность в своей способности управлять Кастором и в его способности реагировать на ее желание. Он был спокойным и хорошо приспособленным к своей хозяйке. Мать забыла, как долго Иди тренировала своего коня, и оставалась глухой к попыткам напомнить ей об этом.