— Вот и хорошо. Мне нужно время, чтобы подготовиться.

— Думаю, сначала вам нужно кое-что уладить, — заметил маркиз.

— Я и собираюсь…

— Со мной, Гривз.

— Мне кажется, София находится в более тяжелом положении, чем ты, Оливер. Так что можешь пока подождать.

— Нет, не могу. Потому что я не доверяю вам, милорд. Я провел здесь тринадцать дней, стаптывая каблуки и пытаясь понять, что же вы затеяли. София, может, и любит вас, а я — нет. И вы не подойдете к ней, пока не убедите меня, что улучшите ее положение, а не сделаете еще большую гадость, чем Хеннеси.

Адам в гневе сжал кулаки. Но тут же, сделав глубокий вдох, заставил себя успокоиться. Прежде всего он хотел поговорить с женщиной, которую любил. Но человек, стоявший сейчас перед ним, был другого мнения.

Стараясь не повышать голос, герцог спросил:

— Чего ты хочешь от меня, Оливер? Хочешь, чтобы я признал свои грехи?

— Это для начала, — ответил маркиз, скрестив на груди руки.

— Ты тоже не ангел, — проворчал Адам.

— Но не я пытаюсь отменить свадьбу викария. И не я играю с судьбой молодой женщины, и без того несчастной. Поэтому объяснись. В противном случае я приложу все силы, чтобы тебе помешать.

— Так ты хочешь, чтобы она вышла замуж за преподобного Лоинса?

— Нет, не хочу. Но я также не хочу, чтобы с тобой ей было хуже, чем здесь. Ты хотел сделать ее своей любовницей — она все мне рассказала. Возможно, это было бы удобно для тебя, но София сейчас и так имеет крышу над головой и средства к существованию. Так что она обойдется и без тебя.

— А что, если Хеннеси закроет твой клуб? — спросил герцог.

— Я готов рискнуть, и Диана со мной согласна, — ответил Хейбери, прислонившись к дверному косяку.

— Но София не хочет рисковать «Танталом». Она знает, как много он значит для ее друзей. — Адам немного помолчал. — Чего ты хочешь от меня, Оливер? Признания? Что ж, очень хорошо. Да, я жульничал той ночью, когда играли в карты. Я заплатил крупье. Да еще и подменил колоду — чтобы ты наверняка проиграл.

Оливер спустился по лестнице. Его худое лицо заметно побледнело.

— Я прекрасно знаю об этом. Но ты хоть представляешь, что сделал той ночью? В то время мой дядя перестал меня финансировать, и я пытался выиграть немного денег, чтобы жить на что-то. А из-за тебя мне пришлось оставить Англию и уехать в Вену.

— Где ты и встретил Диану, ведь так?

— Дело не в этом, — сказал Оливер. — Мы с тобой были друзьями. Во всяком случае, я так думал. И ты не нуждался в деньгах. Так почему же ты так поступил со мной?

Адам молча потупился. Даже сейчас, спустя шесть лет, Хейбери не мог простить ему ту злополучную ночь. И, конечно же, Оливер был прав — ему, Адаму Басвичу, следовало искупить все свои грехи — только после этого он сможет обрести счастье.

— Ты не поверишь, Оливер, но я пытался тебе помочь.

— Пытался помочь?! — в гневе переспросил маркиз. — Помочь, разорив меня?!

— Видишь ли, Оливер, ты был так чертовски упрям и высокомерен… Я думал, что если у тебя не будет выбора, то тебе придется помириться с дядей. Я думал, что помогаю. — Сделав глубокий вдох, герцог продолжал: — Поверь, мне и в голову не могло прийти, что ты покинешь Англию и не пожелаешь мириться с дядей. Когда же я узнал, что ты уехал… Ну, ты бы все равно не взял у меня деньги после той ночи.

— Невероятно… — в изумлении пробормотал маркиз. — А я что, попросил тебя вмешаться? Я просил тебя о помощи?

— Нет. Именно поэтому я и решил помочь тебе. — Адам пожал плечами. — Я понимаю, что сглупил. И теперь я могу сделать только одно — извиниться. И знаешь, я тогда был не очень-то разумным человеком. Принимал решения, совершенно не задумываясь. Очевидно, сами действия имели для меня большее значение, чем их результат. — Наверное, и в отношениях с Софией он допускал те же ошибки. Да, он был слепым и высокомерным дураком в течение многих лет. Лишь полюбив эту девушку, он наконец взглянул на себя со стороны. Но не поздно ли?

Оливер долго молчал, пристально глядя на герцога.

— Очевидно, мы с тобой оба упрямые и наглые ублюдки, — сказал он наконец. — А теперь — о Софии.

— Да-да, конечно, — закивал Адам. — Спасибо, что помог мне в этом деле.

— Не благодари меня пока что. Так вот, Гривз, я знаю, что ты предложил ей стать твоей любовницей и она отказала тебе. Почему же ты здесь? Что ты собираешься ей сказать?

— Я бы предпочел обсудить это с Софией.

— Нет, сначала со мной.

— Видишь ли, я просил ее стать моей любовницей, потому что не видел иного способа…

— Значит, ты снова собираешься просить ее о том же? — перебил маркиз. — Каким бы ужасным ни был брак с Лоинсом, он по крайней мере даст ей какую-то респектабельность. А что София будет иметь в качестве твоей любовницы?

— Дело в том, что у меня… — Адам почувствовал аромат лимона, и сердце его на мгновение замерло. — У меня есть для нее другое предложение, но я не собираюсь обсуждать это с тобой.

Да, теперь Адам был абсолютно уверен, что чувствовал запах лимона, всегда исходивший от Софии. И ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не обернуться, не осмотреться…

— Оливер, я даю тебе слово, что если София отклонит мой план, то я сразу уйду. И она сможет поступать так, как считает правильным.

Маркиз посмотрел за его плечо и кивнул.

— Хорошо, у вас есть пять минут. В этой комнате. А я буду наверху, за той дверью. И знаешь, Гривз… Я хочу твою лошадь. Зевса. Тогда я мог бы начать прощать тебя.

— Да ты… Ладно, договорились. Зевс твой.

Все еще не оборачиваясь, Адам смотрел на маркиза, поднимавшегося по узкой лестнице. Когда же он скрылся за дверью, Адам сделал глубокий вдох — и обернулся.

София уже несколько минут смотрела на герцога Гривза. Он выглядел усталым и осунувшимся. Да и она, вероятно, выглядела не лучше.

— София, — прошептал он, делая шаг к ней.

— Нет, стоп, — сказала она, отступая. Если он к ней прикоснется, она не сможет это выдержать. Прикосновение Адама убьет ее. Даже просто смотреть на него было ужасно больно.

Он замер на мгновение. Опустив руку, спросил:

— А говорить мне можно?

— Что ты хочешь сказать?

Адам откашлялся.

— Во-первых, я поговорил с Хеннеси. И знай: что бы ты ни решила сегодня, «Тантал» в безопасности, клянусь. Кроме того, ты не обязана выходить замуж… ни за кого.

София тихо вскрикнула — и покачнулась; все вокруг нее как будто заволокло туманом. Но она все же почувствовала руки Адама, поддерживавшие ее. Через мгновение цвета и звуки стали возвращаться, и София моргнула. Оказалось, что герцог нес ее к креслу перед камином, в которое тотчас же и опустил. А потом склонился над ней, вглядываясь в ее лицо.

— Значит, я не должна выходить за него замуж? — прошептала девушка. Я могу вернуться в «Тантал»?

— Да, можешь, — ответил Адам. — Но ты могла бы выбрать и другой вариант.

Другой вариант? Неужели он не понял тот ее ответ, который она оставила в поместье? Если он действительно не понял, как сильно оскорбил ее, она сможет ему это объяснить.

— Я не хочу снова об этом говорить, — пробормотала София.

— Я не собирался об этом говорить.

— Тогда почему же ты сюда приехал? Я ведь уже сказала, что сама могу о себе позаботиться. Сначала ты хотел, чтобы я наплевала на своих друзей и думала только о себе. Потом ты захотел, чтобы я сбежала от мужа и жила где-то скрываясь. Спасибо за то, что избавил меня от этого ужасного викария, но повторяю в последний раз: я не хочу быть твоей любовницей, Адам. Я хочу остаться… самой собой.

— Я знаю это, — кивнул герцог.

— Тогда почему ты меня об этом просил?

Адам нахмурился и тихо проговорил:

— Потому что тогда я не видел другого способа удержать тебя в своей жизни. И я сам не знал, чего, собственно, хотел. Я вел себя глупо, неправильно и эгоистично. Прости меня, София.

— Я принимаю твои извинения. — По щеке девушки скатилась слезинка, но она ее не заметила. — Я бы хотела, чтобы все закончилось по-другому. А теперь мне нужно упаковать свои вещи. Ведь я могу вернуться в Лондон вместе с Хейбери. Всего доброго, Адам. — Поднявшись на ноги, София отвернулась от герцога.

— Мне нужно жениться, София, и ты знаешь об этом.

— Конечно, знаю. И я желаю тебе самого наилучшего, Адам. Но, пожалуйста, не приходи ко мне снова. Не приходи в «Тантал». Я не… я не хочу тебя больше видеть.

— Дай мне еще одну минуту, София. Пожалуйста…

Пожалуйста? Она даже не помнила, слышала ли когда-нибудь от него это слово. Но что он мог ей сейчас сказать?

Медленно повернувшись лицом к Адаму, девушка со вздохом проговорила:

— Адам, это же не детская сказка со счастливым концом. У нас был прекрасный праздник, а теперь все кончено.

— София, выслушай меня.

— Не заставляй меня кричать и бросаться вещами, Адам, — прошептала она. — И не заставляй тебя ненавидеть.

Герцог молчал. Было очевидно, что он сильно нервничал. И, казалось, не решался заговорить. «А ведь я впервые вижу его таким…» — промелькнуло у девушки.

— София… — Он откашлялся. — Знаешь, София Уайт, я уже не раз говорил тебе, что ты — удивительная женщина. Но я забыл тебе сказать, что обожаю тебя. Я давно уже должен был…

Дверь наверху открылась, и позади раздался голос лорда Хейбери:

— Ваши пять минут…

— Оливер, еще пять минут, — сказала София, мельком взглянув на маркиза. Повернувшись к Адаму, она тихо сказала: — Что ж, продолжай. Итак, ты обожаешь меня. А что дальше, Адам?

Его губы дрогнули, и он пробормотал:

— Да, я обожаю тебя. Но это — опять про меня. — Он снова откашлялся. — Ты знаешь, я очень волновался из-за того, что все больше и больше становился похожим на отца. Юстас меня чертовски разозлила этими подарками тебе. И еще — эти постоянные слухи и шепотки… В общем, я тогда решил, что у меня по крайней мере будешь ты, София.