«Что ж… — Обри криво усмехнулся. — В таком случае неудивительно, что эта девица отказала мне», — подумал Обри. Ведь Басвич — далеко не дурак… Решил не пресекать кое-какие слухи, чтобы потом, если истина все же откроется, не выглядеть лицемером.

Обри знал о склонности покойного герцога к рыжеволосым и понимал, почему Гривз не хотел афишировать личность своей последней любовницы. Яблоко от яблони… Но ведь герцог должен выбрать себе жену, не так ли? Интересно, какое отношение к этому имела София Уайт? Да-да, очень интересно…

Когда эта парочка и сопровождавший их конюх выехали из городка, Обри пришпорил своего жеребца. Он прекрасно понимал, что ему следовало вернуться в поместье раньше хозяина. А уж потом он решит, как с наибольшей выгодой использовать то, что он узнал.

Глава 14

Прогуливаясь по оранжерее, герцог заметил сестру в окружении десятка гостей. Все пили чай и выглядели вполне невинно, но Адаму почему-то подумалось: «С этой компанией что-то не так…» И, как ни странно, он сразу же вспомнил про Софию и решил удостовериться в том, что ее праздник ничем не омрачен.

Приблизившись к сестре и гостям, герцог с улыбкой, проговорил:

— Юстас, мы не могли бы отойти на несколько слов?

Маркиза пристально взглянула на брата и после некоторого колебания поднялась со стула.

— Да, конечно, — кивнула она. — К огню, может быть? Я немного замерзла.

Эта просьба не удивила Адама. Конечно, Юстас хотела остаться там, где у нее были союзники.

— К огню, так к огню, — согласился Адам. — Не возражаю.

Стоявший у каминной полки Филипп Дженнеринг походил на суровую горгулью, но герцог, едва взглянув на него, тихо произнес:

— Дайте нам минутку.

— Да-да, конечно, Гривз, — тотчас же закивал Дженнеринг.

— Юстас, почему не приехали твои муж и сын? — спросил Адам. — Ведь на кону такой лакомый кусок… Я думал, ты захочешь, чтобы твой сын присутствовал.

Вопрос застал маркизу врасплох, и она, смутившись, пробормотала:

— Я не хочу, чтобы мой сын наблюдал спектакль, который ты устроил из Рождества. Женщины бегают за тобой по пятам — да еще и эта незаконнорожденная… Она все вечера проводит в компании мужчин, играющих в карты… и делающих бог знает что еще.

— Но ведь тебя не только это беспокоит, не так ли?

Маркиза промолчала, и Адам добавил:

— Скажи, а что бы ты сделала, если бы родилась от герцога и служанки? Только не говори, что покончила бы с собой. Я точно знаю, что ты этого бы не сделала.

— Я бы ушла в монастырь… или туда, где могла бы вести спокойную тихую жизнь, делая добрые дела. Уж поверь, я бы не стала искать работу в самом скандальном лондонском заведении.

«А ведь почти такую же судьбу и выбрал Хеннеси для своей дочери, — подумал Адам. — Что же касается Юстас… Не исключено, что она подготовила этот ответ заранее».

Пристально взглянув на сестру, герцог проговорил:

— А теперь я посоветовал бы тебе сделать следующее… Сообщи своим злобным гарпиям, что если они позволят себе хотя бы одно пренебрежительное замечание о любом из моих гостей, то я сделаю все возможное, чтобы доставить им максимум неприятностей. И ты прекрасно знаешь, что я не шучу. Ты меня поняла?

Сестра побледнела и тихо ответила:

— Да, поняла.

— Вот и хорошо, — кивнул Адам. — Твои гиены должны стать дружелюбными и вежливыми со всеми — абсолютно со всеми, без исключения. Запомни, один косой взгляд или шепоток, и я…

— Да-да, уничтожишь их, — перебила сестра. — Я это уже поняла.

— И еще кое-что… — продолжал герцог.

— Что-то еще? Но я ведь уже сказала, что все поняла.

Адам приблизился к сестре почти вплотную и, понизив голос, проговорил:

— Так вот, кое-что еще… Если ты не будешь любезна абсолютно со всеми под этой крышей, то я тебя накажу — возьму в жены самую неподходящую девицу из всех здесь присутствующих.

Юстас ахнула и еще больше побледнела.

— Ты не посмеешь… — пробормотала она.

— Ошибаешься, сестрица. Возможно, ты еще этого не поняла, но я сыт тобою и твоими друзьями по горло! И запомни: свой титул и все, что с ним связано, я тебе не отдам. А теперь иди. Я все сказал.

Сестра резко развернулась, но, не сделав и трех шагов, остановилась и обернулась.

— Один вопрос, — сказала она.

— Только тщательно обдумай то, что хочешь спросить, — предупредил герцог.

Вскинув подбородок, Юстас подошла к брату.

— Я вынуждена принимать эту… женщину здесь. Но как ее примут в Лондоне? И что о ней будут говорить, когда начнется сезон? Неужели ты собираешься появляться с ней в театре и на званых вечерах? Кроме того…

— Все, довольно, — перебил Адам.

— Нет, я договорю. Скажи, что я должна отвечать, когда слышу сплетни? Вот леди Джерси, например, с усмешкой говорит: «Весь в отца!» И все смеются… Ты можешь заставить людей не насмехаться над ней в твоем доме, но ты разрушаешь то, что осталось от твоей репутации. Эта женщина носит брюки и ведет себя вызывающе. Она сама выставляет себя на посмешище! Надеюсь, ее постель…

— Замолчи… — в ярости процедил Адам. — Я знаю, ты любишь, когда последнее слово остается за тобой, но сейчас — не тот случай.

С этими словами герцог развернулся и вышел из оранжереи. Ему очень хотелось запереться в кабинете с бутылкой-другой горячительного напитка. Но сейчас в доме было полно гостей, и он не мог себе это позволить. Что же касается Софии…

Наверное, не имело значения, что Юстас думала об этой девушке. Ведь если бы он даже предложил девушке поехать с ним в Лондон, она бы наверняка отказалась. Увы, София никогда не согласится появляться с ним вместе на людях.

Из бильярдной доносились голоса, и Адам замедлил шаг, потом остановился. Зайти или нет? Шагнув к двери, он осторожно приоткрыл ее и заглянул в комнату.

София, наклонившись над бильярдным столом, объясняла что-то Фрэнсису Хеннингу. Напротив них стоял Китинг, опиравшийся на кий, а его жена сидела неподалеку и болтала с Иви Флэнаган. Джеймс Флэнаган, также стоявший рядом с Хеннингом, давал ему какие-то советы. К удивлению Адама, леди Кэролайн тоже была здесь; она сидела у окна с книгой на коленях и, посмеиваясь, поглядывала на Фрэнсиса.

Потенциальная невеста герцога, известный повеса, убийца, брат банкира с женой и две девушки из «Тантала» — замечательная компания. При этом в комнате царило веселье без каких-либо признаков вражды. «Может, присоединиться к ним?» — подумал Адам. Но ему казалось, что если он войдет с тем настроением, что царило сейчас в его душе, то разрушится не только радостная и легкая атмосфера в комнате, но и сама комната.

Тут София вдруг подняла голову и заметила его. Лицо ее тотчас озарилось улыбкой, а изумрудные глаза заискрились.

— Ваша светлость, какое счастье! — закричала она. — Зайдите и научите Фрэнсиса играть. Мы решили сделать из него настоящего бильярдиста.

Адам несколько секунд колебался, но в конечном итоге все-таки вошел. И комната не взорвалась, шторы не объяло пламя, а по стенам не поползли трещины. Но было очевидно, что София нервничала. Немного помедлив, она передала кий Хеннингу, подошла к герцогу и, положив руку ему на плечо, сказала:

— Я слышала, у вас сегодня побаливала голова. Вам нужен глоток свежего воздуха. — София подтолкнула герцога к окну. — Почему мужчины считают, что должны быть сильными все время?

— Потому что мы — мужчины, — заявил Китинг, собираясь открыть окно.

Почувствовав дуновение холодного воздуха, Адам сделал глубокий вдох. Он слышал, как у него за спиной кто-то дернул шнурок колокольчика, а затем Камилла попросила принести мятный чай; Юджелл же что-то ответил ей своим низким голосом. Обсуждение математических расчетов угла удара, прерванное его появлением, возобновилось, но София не вернулась к столу — сев рядом с Адамом, она присоединилась к беседе дам — Камилла, Кэролайн и миссис Флэнаган говорили о шляпках.

Через несколько минут Гривз почувствовал, как девушка легонько дернула его за рукав пиджака.

— Ты в порядке? — тихо прошептала она.

Адам молча кивнул и сделал еще один глубокий вдох, после чего закрыл окно, так как все остальные в комнате уже поеживались от холода.

«Что же мне делать с Софией?» — думал герцог. Он пока не знал, как именно это устроит, но точно знал, что сумеет сделать так, чтобы эта девушка осталась в его жизни. В последние недели София Уайт стала его спасительной благодатью, и он никак не мог от нее отказаться. И, конечно же, не мог отдать человеку, который осуждал ее как раз за то, за что он, Адам, ее любил.


— Оливер, тебе письмо! — Диана Уоррен, леди Хейбери, окликнула мужа в тот момент, когда он проходил мимо гостиной.

Лорд Хейбери остановился и в недоумении взглянул на супругу.

— С каких это пор ты стала моим личным почтальоном? — Шагнув к жене, Оливер улыбнулся и, поцеловав ее в щеку, спросил: — Или это уловка? Может, захотела остаться со мной наедине?

Диана усмехнулась.

— Я редко прибегаю к уловкам. — Она передала мужу письмо и добавила: — А теперь поцелуй меня по-настоящему, прежде чем вскроешь его. Потому что потом ты будешь в дурном настроении.

Лорд Хейбери обнял жену за плечи и приник к ее губам долгим и страстным поцелуем.

— Хм… у твоих губ — вкус клубники, — пробормотал он и снова поцеловал жену.

— А у твоих — вкус греха, — в тон ему ответила Диана. — И это — мой любимый вкус.

С коротким смешком Оливер отстранился от жены и перевернул послание, чтобы прочитать адрес. Прочитал — и тут же помрачнел.

— Оно от Гривза, — проворчал он, посмотрев на Диану. — Да ты ведь и сама это знаешь.

— Да, верно. Я узнала адрес.