Глава 10

Сразу после полуночи София последовала за Камми наверх.

— Мне понравилась Иви Флэнаган, — сказала она, взяв подругу под руку. — Вы с Китингом собираетесь посетить ее и Джеймса, как они просили?

— Да, наверное, — ответила Камилла с усталой улыбкой. — Я и не знала, что Джеймс знаком с Китингом со времен Кембриджа. Китинг говорит, он вполне порядочный человек, хоть и ирландец.

София хихикнула.

— Думаю, вам нужно их навестить. Ведь так редко встречаешь людей, которые не слушают сплетни…

— И еще реже встречаешь людей, которым можешь доверять, хотя некоторые из них когда-то считались твоими друзьями. Но для тебя и мистера Лоинса двери нашего дома всегда будут открыты.

— Не думаю, что он когда-нибудь воспользуется твоим приглашением, — со вздохом ответила София. Подруги остановились перед дверью Камиллы. — Камми, я так рада, что ты нашла свое счастье с Блэквудом.

— Да, я счастлива. Никогда в жизни я не была так счастлива!

— Мне нравится, когда ты так говоришь, любовь моя… — раздался с другого конца коридора низкий протяжный голос. Приблизившись к жене, Китинг обнял ее и поцеловал.

— Я думала, ты останешься внизу и выкуришь все сигары Гривза, — с улыбкой сказала Камилла.

— Я решил, что здесь будет интереснее. — Китинг снова поцеловал жену.

Камилла залилась краской, а София со смехом сказала:

— Что ж, не буду вам мешать. Увидимся утром.

Прежде чем она ушла, Китинг, коснувшись ее плеча, тихо проговорил:

— Гривз злится, и он может быть опасен в гневе. Будь осторожна.

— Да, хорошо. — София с беззаботной улыбкой пожала плечами. — Спокойной ночи, Блэквуд.

Но минуту спустя, переступив порог своей комнаты, она прислонилась спиной к двери и пробормотала:

— Выходит, Адам все-таки злится…

Что ж, наверное, его светлость и впрямь разозлился. Но ведь это он решил, что все, что было между ними до приезда его долгожданных гостей, теперь не имеет никакого значения! И что она теперь для него обуза! Он пригласил ее для того, чтобы она на время стала его любовницей, а сейчас, когда приехали благородные леди, ее, Софию, можно игнорировать и даже высмеивать. Но она не будет страдать из-за этого надутого индюка!

— Да-да, надутый индюк, — пробурчала девушка, постепенно успокаиваясь.

Надев ночную рубашку, София задула свечи на столике у кровати и скользнула под теплое одеяло. Прежде ее никогда не мучила бессонница, но в эту ночь она долго ворочалась в постели, пытаясь улечься поудобнее.

Итак, все гости считали ее любовницей герцога. А это значило, что, когда Адам наконец определится с выбором жены, на нее, Софию, может пасть гнев будущей герцогини. Ни одна женщина не потерпит присутствия такой девушки, как мисс Уайт, рядом со своим будущим мужем. Пусть даже эта девушка вскоре станет женой викария из Галвала.

София отбросила одеяло и встала. Ей наплевать на всех этих людей! Да-да, наплевать! Она хотела только одного — чтобы ее оставили в покое и позволили жить так, как ей удобнее. Но даже этого ей не позволяли.

София подошла к окну и отодвинула в сторону тяжелую портьеру. Лунный свет бросал голубоватые отблески на серебристый снег. И повсюду царили тишина и покой. У окна было прохладно, но ей был приятен этот холод.

Внезапно София почувствовала какое-то движение за спиной. Она вздрогнула и обернулась. Дверь ее комнаты очень тихо и очень медленно открывалась. Открывалась так осторожно, что если бы она была в постели, то не заметила бы этого. В коридоре же было темно и тихо, и София никого не могла разглядеть. Нахмурившись, девушка бросилась к двери и рывком распахнула ее.

Явно не ожидавший этого, Адам Басвич был ошеломлен. София уже собиралась потребовать объяснений, но не успела сказать ни слова — герцог зажал ей рот ладонью и вошел в комнату. Закрыв дверь ногой, его светлость отпустил девушку только в середине комнаты.

— Что ты делаешь?.. — София поправила ночную сорочку, сползавшую с плеча.

— Тише, — прошептал Адам. — Ты сказала, что повредила лодыжку, и я пришел помочь.

— Убирайся из моей комнаты!

— Я никуда не уйду, пока ты не придешь в себя.

— Я не из тех девушек, к которым можно пробираться тайком по ночам, — в негодовании проговорила София.

— Я боялся… что ты не одна. Берроуз весь вечер бросал на тебя многозначительные взгляды.

София замерла на мгновение. А ведь она думала то же самое о нем и леди Кэролайн…

— Берроуз? — переспросила она. — Он повеса и хвастун!

— Может, ты таких и любишь? Кто-то же впечатлил тебя когда-то… Ты ведь не была девственницей, когда мы встретились.

Игнорируя это заявление, София подошла к камину и разворошила кочергой затухавшие угли. В комнате стало немного светлее.

— Когда мы встретились с тобой в первый раз, я была девственницей. Но это было почти два года назад. И мои мужчины были интересными людьми, они не упивались звуками собственного голоса настолько, чтобы не слышать, что говорю я.

Герцог подошел к ней вплотную.

— Они? Сколько их было?

— Сначала скажи, сколько у тебя было женщин.

Адам молчал, пристально глядя на девушку. Затем так же молча отвернулся и стал смотреть в окно.

— Я пришел не для того, чтобы обсуждать вереницу твоих любовников, — проговорил он наконец.

Едва ли двое мужчин могли бы составить «вереницу», но София промолчала об этом.

— Ах, да, ты что-то говорил насчет того, что я должна «прийти в себя». Но я такая же, какой была две недели назад.

— Это не смешно, София. Ты не должна при гостях расхаживать в брюках… и бросаться снежками.

Она ожидала услышать именно это, но ей все равно стало обидно.

— Очевидно, могу… — ответила София, пожав плечами.

Герцог нахмурился.

— Ты сделала это намеренно! — Теперь его голос уже походил на рычание.

— Да, конечно, — кивнула София. — Никто не бросает снежок случайно. И ты это заслужил.

— Итак, все, что ты сегодня делала, — это делалось нарочно. — Герцог дернул шторы, в комнате стало темнее. — Вопрос только в том, делала ли ты это, желая позлить меня, или потому, что знаешь, как меня возбуждают эти проклятые брюки.

По телу Софии пробежала дрожь. Было совершенно очевидно: сейчас Адам желал ее. Но он ведь сам решил игнорировать ее после приезда гостей…

— Я такая, какой меня сделали обстоятельства, и ты, Адам, об этом прекрасно знаешь. Не жди, что я стану… удобной для тебя.

Герцог еще больше помрачнел.

— Тебя все это забавляет, не так ли? — пробормотал он.

— Я провожу время так, как мне нравится. А если это неприемлемо для тебя, то я уеду. Я предложила это еще в тот день, когда приехала, если помнишь.

— Да, помню, — процедил герцог. — И мне было бы проще, если бы ты тогда уехала.

От этих его слов сердце Софии болезненно сжалось. А ведь он знал, насколько этот праздник важен для нее… Что ж, если так… По крайней мере, теперь она будет вспоминать недели, проведенные с ним, без острой тоски.

— Я уеду завтра же. До завтрака. — Голос ее немного дрожал, но ей было уже все равно.

— Я сказал, что было бы проще. Но я не говорил, что ты должна уехать. Твой отъезд причинил бы боль кое-кому. И этот кое-кто — я сам.

Схватив ботинок, сушившийся у камина, София швырнула его в герцога. Должно быть, он ожидал чего-то подобного, потому что ловко поймал снаряд. С усмешкой приподняв бровь, его светлость бросил ботинок на пол.

— Вы не джентльмен, сэр! — выпалила София. — То вы говорите, что я должна уехать, то делаете мне комплименты! Что дальше? Скажете, что все было шуткой? Чего же вы хотите? У меня достаточно проблем и без ваших игр!

— Хватит, София!

— Да-да, с меня хватит! А вы с Кэролайн Эмери вдоволь посмеетесь надо мной после того, как я уеду. Именно на ней вы остановили свой выбор, не так ли?

Герцог подошел к девушке вплотную и заявил:

— Ты никуда не уедешь.

— Пошел ты к чер… — Резко развернувшись, София бросилась к двери, как будто собралась в Ханлит прямо сейчас — босиком и в ночной сорочке.

Но герцог, схватив девушку за рукав, крепко обнял ее и впился поцелуем в губы. Лишь когда она ответила на поцелуй, он чуть отстранился, но по-прежнему обнимал ее за талию. Несколько секунд спустя София тяжело вздохнула и оттолкнула его. Адам тоже вздохнул и отступил на шаг.

— Не сердись, — произнес он. — По крайней мере — сейчас.

София посмотрела ему в глаза и отчетливо проговорила:

— Имей в виду: я — не твоя любовница. Да, я тебя хочу, но я — не любовница.

Герцог криво усмехнулся. Что верно, то верно — не любовница. Ведь его любовницы никогда не доставляли ему столько неприятностей!

— А я хочу тебя, — заявил он, снова приблизившись к девушке.

Адам понимал, что поведение Софии — это вызов всему высшему обществу. И, как часть этого общества, он считал ее выходки совершенно недопустимыми. Но, как ни странно, подобное поведение рыжеволосой красавицы все сильнее его возбуждало.

Герцог взялся за подол ее ночной рубашки — и вот она уже лежит у ног девушки. А огненные пряди рассыпались по плечам. Запустив в них пальцы, Адам принялся покрывать поцелуями шею Софии. Она застонала, и ее стоны еще больше его воспламенили. Подхватив девушку на руки, Адам понес ее к кровати.

В последние три дня женщины преследовали его повсюду, и он чувствовал себя скорее жертвой, чем охотником. Однако София являлась исключением, так как была самой привлекательной женщиной на этом празднике — пусть даже и расхаживала в брюках и бросала в него снежками и ботинками.

Уложив Софию на постель, Адам стал ласкать и целовать ее груди. Тяжело дыша, она приподнялась и начала расстегивать его пиджак. Не отрывая губ от ее груди, Адам развязал шейный платок и отбросил его в сторону. Через минуту-другую следом за платком полетел и пиджак. После чего герцог выпрямился и сел на край кровати, чтобы снять сапоги. А София, прижавшись к нему, поцеловала в шею, а затем расстегнула его брюки.