— Что же это он, — озадаченно пожимала плечами Каринка, когда мы, взбодренные душем, облачались в любимые шмотки. — Не заметил их, что ли?

— Как же! Шампунь и пасту заметил, а твой купальник — нет? И мои тряпки тоже висели на самом виду! — фыркнула я.

— Да-а-а… Странный случай! Как же это он так? Я бы на его месте…

— Я бы тоже, — кивнула я. Было так приятно снова надеть любимую одежду! — Если бы кто-нибудь посмел съесть мою курицу…

— И испоганить мою рубашку…

— И не оставить мне шампуня! Я бы своими руками придушила гада!

— Да, — согласилась Каринка. — Неужели среди парней все-таки попадаются вполне приличные?

Полотенце и халат сторожа мы повесили на место, в шкафчик, откуда взяли их накануне.

— Как будто так и было, — смущенно хихикнула Каринка, и мы опять направились в бар.

На этот раз торопиться было некуда, и мы могли как следует осмотреть помещение. А тут было на что посмотреть! Подобной красоты я еще не видела: бар располагался в большом зале оригинальной шестиугольной формы, стены были выложены пластиком под темно-зеленый мрамор, а пол устлан белоснежным паласом. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, ее подвески казались падающими вниз водяными струями. В центре зала бил небольшой фонтан, вода вытекала из кувшина, его держала в руках обнаженная девушка — изящно изогнувшаяся фигурка из темного камня была удивительно красивой, к тому же она казалась знакомой, но я никак не могла вспомнить, кого она мне напоминает. Между столиками и стульями оригинальной формы живописно были расположены кадки с пальмами. На уровне второго этажа зал опоясывала галерея, тремя круговыми лесенками спускавшаяся к бару. На стенах висели картины, выполненные в технике батик, изображающие различные сценки на морскую тематику. Больше всего мне понравился дельфин, на чьей спине мчалась по морю рыжеволосая девушка, тоже смутно знакомая…

— Да это же ты! — воскликнула Каринка, увидев морскую всадницу. — Вылитая! Особенно веснушки похожи… Надо же, как здорово…

— Как в музее, — согласилась я, мечтательно вздохнув. — Хотя о веснушках можно было и не напоминать.

— А теперь — информация правоохранительных органов о происшествиях в нашем районе, — продолжал телеведущий, а мы тем временем решили обследовать выходившие в бар двери.

Та, что примыкала к нему сзади, была заперта. Остальных дверей было шесть, по числу стен. Одна вела в коридор, по которому мы добрались сюда, вторая — в кладовку со спортинвентарем, третья — в комнату, уставленную телевизорами, четвертая — в уже обследованную нами кухню, пятая — еще в один коридор, откуда мы только что пришли, — там располагались душевые. За шестой мы, к своему удивлению, обнаружили целый «салон красоты» — там были парикмахерская и косметический кабинет.

— Клево! — вздохнула Каринка, прихорашиваясь перед зеркалом. — Давно я в парикмахерской не была! Надо бы осветлиться, что ли… Или химию сделать…

— Куда тебе химию! У тебя свои вон как вьются!

— Криминальная сводка, — громко возвестил диктор. — Дерзкое ограбление салона видеотехники…

Цепочка грязных следов, тянущаяся из коридора по белому ковру, показалась кощунством среди окружавшего нас великолепия.

— Какой вандализм! — воскликнула Каринка, брезгливо поморщившись. — Это даже хуже ограбления. Если бы какая-нибудь свинья у меня так наследила, я бы ее носом туда ткнула, как нашкодившего пса!

В ответ раздался громкий лай.

— Рекс! — хором крикнули мы. — Рекс! Сюда!

Пес радостно завилял хвостом, да и нам было приятно видеть его.

— Молодец, парень! Не выдал нас вчера. — Каринка потрепала собаку по спине, но Рекс не остановился — обежав вокруг нас, он исчез в одной из шести дверей.

Мы проводили его глазами.

— Наверное, опять к сторожу побежал, — предположила Каринка. — Интересно, откуда этот тип его знает?

— Да, эти двое выглядят давними знакомыми, — согласилась я, и тут наш положительный настрой подвергся резкой атаке.

— А теперь сообщение о розыске, — донеслось с экрана телевизора. — В связи с аварией на… километре… шоссе разыскиваются две девушки, предположительно, восемнадцати лет. Приметы: первая — невысокая, нормального телосложения, волосы длиной до плеч, рыжие, глаза зеленые, лицо круглое, с веснушками, нос курносый, лоб средний, одета в джинсы, рубашку, свитер. Вторая — высокого роста, плотного сложения, волосы длинные, темно-каштановые, кудрявые, лицо овальное, глаза темно-карие, брови черные, широкие, нос толстый, лоб высокий, одета в шорты, футболку, рубашку. Предположительные имена девушек — Карина и Марина.

— Это же про нас! — ахнула Каринка, плюхаясь на стул. — Это же наша авария! Наши приметы! Нас ищут!

— …Последний раз девушек видели накануне около часа ночи у районной больницы, садящимися в автомашину «Жигули» шестой модели, бордового цвета, номерной знак… — продолжал бубнить диктор. — Всех, кто располагает сведениями о пропавших девушках или об автомобиле, просьба позвонить по телефону…

Номер, который назвал телеведущий, был нам совершенно незнаком. Мы перебирали возможные варианты, но — нет, по этому телефону нам не приходилось звонить ни разу.

— Милиция! — догадалась наконец Каринка. — Нас разыскивает милиция!

Стало страшно. Невинная шутка грозила обернуться серьезными неприятностями. Мы в замешательстве смотрели друг на друга, читая в глазах друг дружки один и тот же вопрос — а не позвонить ли нам домой? Именно домой, а не по указанному телефону. И не вернуться ли самим, пока нас не нашли и не доставили в тюрьму в наручниках?

Вдалеке снова послышался лай, Каринка схватила пульт дистанционного управления и выключила телевизор.

Лай теперь раздался совсем рядом с баром, мы в испуге вскочили.

— Надо спрятаться! — воскликнула Каринка, хватая меня за руку.

— И замаскироваться, чтобы нас не узнали! — добавила я, поэтому мы бросились к двери, ведущей в парикмахерскую.

— Как это, интересно, они нас вычислили? Даже номер машины запомнили! — волновалась Каринка.

— Что там номер, они и мои веснушки разглядели! — переживала я. — Наверное, это врач рассказал. Он нас так разглядывал!

— И еще странно, — продолжала размышлять вслух Каринка, — что ищут только нас, а не Вовика. Твои веснушки заметили, а одиннадцатилетнего парня — нет?

— Этот проныра, как всегда, умудрился выйти сухим из воды, — буркнула я и села в кресло парикмахерской, лишь для порядка усомнившись: — А как же наш манифест? Мы же решили больше не менять свой внешний вид. Как же «долой косметику»?

— Манифест утонул, — глубокомысленно заметила Каринка, расчесывая мне волосы. — Но это не значит, что можно вернуться домой. Мы еще не добрались до Питера. Нельзя бросать дело на полдороге. Мстить так мстить!

— Мстить так мстить! — подхватила я.

— Новый девиз — «Не сдадимся»! А изменить облик нам придется в целях маскировки. Если мы не изменимся, нас поймают и вернут домой. Это в лучшем случае! Потому что за угон машины и побег от милиции нам грозит тюрьма. Но мы не сдадимся! Будем бороться до последнего, ага?

— Ага, — уныло кивнула я, глядя на себя в зеркало. Ну как, скажите, бороться и маскироваться, если рыжие кудрявые патлы торчат во все стороны и пылают на голове, как факел?

— Лучше всего было бы тебя постричь! — поигрывая ножницами, в очередной раз угадала мои мысли Каринка. — Идеальный вариант — налысо.

— Нет! — Я в страхе отшатнулась. — Не дамся! Я их с пятого класса отращиваю! Лучше затонируй чем-нибудь и заплети в косичку.

— Желание клиента — закон, — пожала плечами Каринка, выбирая на полке пульверизатор.

После обильного опрыскивания и щедрого смачивания гелем мои волосы стали какими-то липкими и черно-бурыми. Зато французская коса из них получилась идеальной — ее можно было даже не плести, а просто лепить, как из глины, что Каринка и делала. В итоге вместо оранжевого чертополоха голова моя стала похожа на головку античной статуи из музея Пушкина: прилизанные волосы, стянутые в косу, подчеркивали идеально правильную форму черепа, лицо сразу сделалось круглым, глаза и брови, наоборот, посветлели, как будто выцвели, а губы словно припухли.

— Теперь веснушки замазать — и никто тебя не узнает, даже родная мама, — успокоила меня Каринка, любуясь своей работой. — И еще темные очки — тогда вообще пол-лица не будет видно.

Не могу утверждать, что я обрадовалась. Диапазон моих ощущений изменялся от чувства удовлетворения до необъяснимого страха остаться такой навсегда. Новый облик был непривычным, я сделалась взрослее и серьезнее.

— Нечего кукситься! Ради дела можно и потерпеть! — прикрикнула на меня Каринка. — Теперь твоя очередь! — заявила она, сталкивая меня с кресла. — Только красить не надо, лучше подстриги.

— Да ты что! С ума сошла? — Я взвешивала в руках ее тяжелые вьющиеся пряди. — Такую роскошь — и под ножницы! Ни за что. Лучше я тебе косички заплету.

— Да? Ну как хочешь! Главное, чтобы меня было не узнать.

В плетении косичек я — признанный мастер. В детстве плела их из всего, что попадалось под руку — из бахромы бабушкиной любимой скатерти и маминого единственного платка, из кисточек на шторах и волос подруг, конечно. Так что преобразить Каринку мне не составило особого труда. Я заплела ей ровно сто две косички, и они тут же встали дыбом, как маленькие рожки. Несколько штук свешивались ей на лицо, почти полностью закрывая его, так что подруга оказалась прекрасно замаскированной. Правда, сама она выглядела не очень-то довольной.

— Лучше бы подстригла, — брюзжала моя «клиентка», так и сяк перекладывая косички. — Я теперь ничего не вижу!

— Ради дела можно и потерпеть! — подколола ее я. — Главное, чтобы не было видно тебя.