Да потому что с тобой ад покажется мне раем, - злобно шипела Соня, вырвав все-таки руку из его хватки.

Она стояла напротив, высоко задрав подбородок и сверлила его презрительным ненавистным взглядом.

Тебе не я нужна. Не меня ты хочешь. Меня уже нет. Ты жаждешь мести и только.

Да, ты права, - неожиданно ответил мужчина, глядя на нее точно такими же глазами - холодными и дикими. - Твоя жизнь станет для тебя еще большим адом, это я тебе обещаю. И ты знаешь, что заслужила это своим предательством.

Да кто ты такой, чтобы судить о предательстве? Я что, твоей вещью была? У меня не было права выбора? - взбесилась Соня.

Уже давно в ней копились претензии, упреки. Впервые за долгое время ей было не все равно. Ей надоело, что ею помыкают и используют. Ведь она правду сказала: не нужна она ему, ему нужна месть.

А ты еще говоришь, что не такой как Денис. Да вы два сапога пара. Что он считал меня вещью, что ты. Только я не поверю, что для тебя играет какую-то роль мое предательство, как ты говоришь. Ты выжег в себе все чувства ко мне еще тогда, когда Денис сказал тебе о нашем браке. Просто зацепили твое мужское самолюбие. Ты признать этого не хочешь.

Да, зацепили, - прошипел Дан, снова нависая над ней и сверкая безумными глазами. - Я любил тебя! А ты мою любовь растоптала! Ты не представляешь, что было со мной, пока ты здесь раздвигала перед ним ноги, позволяя себя трахать. Что я чувствовал, когда ложился спать, зная, что сейчас он трогает тебя и ласкает! Что ты отдаешься ему, как отдавалась мне!

Так тебе нужно это? - насмешливо спросила Соня. - Потрахаться со мной в отместку брату? Или что?

Мне нужно то, что он отнял у меня - ты! Мне нужна ты! И мой сын, который не знает собственного отца и боится его! Я верну все, что он забрал!

Ты никогда не вернешь меня.

Она сказала это прямо и спокойно, имея в виду, что она уже не будет прежней. Что настоящую ее он не захочет. Он любил о ней лишь воспоминания. Но она уже давно не та, кто олицетворял их.

Да? И почему, позволь узнать? - недобро усмехнулся. - Ведь ты уже моя. Твой муж мертв, уже некому охранять тебя от меня.

Ты можешь получить лишь мое тело. И мне на это плевать. Но ведь ты хочешь и мою душу? Она нужна тебе. Нужна, чтобы растоптать. Но моя душа - это мой сын. Ты готов уничтожить его, чтобы отомстить мне? Погубишь собственного ребенка ради мести? Потому что других путей нет. Мне уже давно на все плевать. Я пережила и побои, и насилие, бесчисленные унижения и оскорбления. Это все не имеет для меня значения. Мне без разницы, что ты думаешь обо мне, что ты будешь делать со мной. Я покорюсь и смирюсь, но ты не получишь от этого удовлетворения. Так стоит ли стараться?

Все это девушка говорила без эмоций, страха и отвращения. Она спокойно перечисляла все, что с ней делал Денис. И честно говорила, что если и он будет поступать так же - ей так же будет все равно.

Стоит, - только и сказал.

И кому и что ты хочешь доказать? Мне? Мне все равно. Денису? Он мертв, ты убил его. Так ради чего ты будешь терпеть рядом с собой ту, которую ненавидишь и презираешь? Каждый день ты будешь смотреть на меня и все больше и чаще думать о том, что я тебя предала. Ты собираешься всю жизнь прожить с этими мыслями? Воспитывать сына в ненависти к его матери? Этого я тебе никогда не позволю. Тимур - мой сын! И только мой. И ради него я тебе горло перегрызу. Я не позволю, чтобы мой ребенок купался в твоей ненависти! - зло шипела Соня, глядя на Дана.

Впервые он видел, чтобы ее глаза были такими живыми, а в голосе проскальзывали нотки страха и неуверенности. Но ее сила вызывала в нем искреннее восхищение.

Тимуром Денис шантажировал тебя?

Да, - честно ответила Соня. - Ему не составило труда подделать документы об опекунстве. А ради сына, как я уже сказала, я готова на все.

Почему ты не пришла ко мне?! Почему не рассказала правду?! - разъяренно прошипел Дан.

А ты бы поверил? - с вызовом спросила Соня, насмешливо глядя на него.

Нет, не поверил бы. Думал бы, что это очередная игра Дениса или притворство и желание получить выгоду Сони. Но он никогда бы не предположил, что Тимур был его сыном. Он был копией Дениса, Дан был уверен, что по срокам это просто не может быть его ребенок. Брат уничтожил все, что доказывало бы обратное. Лишь благодаря упрямству одного человека он узнал правду.

Так чего ради я должна была бежать к тебе и рассказывать правду? Ради очередного оскорбления? Я просто хотела спокойствия для своего сына. На остальное мне плевать. В том числе и кого он считает отцом. И кстати, - прищурилась Соня, - Денис был идеальным отцом, как бы странно это ни звучало. Он любил Тимура, как родного. Ни разу не посмотрел на него с неприязнью или отвращением, не был с ним жесток, хотя мог бы, имел право, ненавидя с такой силой тебя. И лишь за это я ему благодарна. А вот каким отцом станешь ты - это еще большой вопрос. Со мной, я тебе сказал, делай, что хочешь. Но за сына я убью, - злобно сверкая глазами прошипела Соня.

Прекрасно, - разъяренно прошипел Дан.

Последние слова девушки вызвали в нем просто неконтролируемый гнев. Это пренебрежением им, как отцом вывело из себя как ни что другое. Да, он не знал своего сына, не имел возможности его воспитывать. Но его брат жестоко отнял у него это право. И эти слова и мысли убедили Дана, что если бы был способ избавиться от Дениса другим способом, он бы им воспользовался. Но эти слова лишь уверили его в правильности своего поступка.

Раз ты мне разрешила, - язвительно произнес Дан, - то я воспользуюсь своим правом делать с тобой все, что пожелаю. И для начала - ты раздвинешь для меня свои ножки, как делала это для Дениса.

Он не ожидал, что его слова заставят ее заливисто, пусть и истерично рассмеяться, запрокинув голову. Она смотрела на него с насмешкой и продолжала смеяться.

Давай, действуй. Только вряд ли ты получишь удовольствие.

Получу, - пообещал зло Дан, - не сомневайся.

А она продолжала смеяться, пока он тащил ее к спальне. Она не сопротивлялась, когда он стал срывать с нее одежду, жадно неприкрыто рассматривая ее тело. Не сказала ни слова и не попыталась вырваться или уйти. Дан грубо толкнул ее на кровать и, продолжая хищно рассматривать ее, начал торопливо раздеваться. Он не собирался ждать или пытаться ублажить ее. Это был не секс, и даже не трах. Это была просто месть.

Коленом раздвинув ее ноги, он лег на Соню сверху, глядя в ее безразличные глаза, взгляд которых был устремлен в сторону. Она лежала не шевелясь и ничего не делая. Как кукла.

Что же ты остановился? - поворачивая к нему свое лицо, прошептала девушка, зло глядя ему в глаза. - Давай, действуй. Стань им в полной мере. Насилуй, избивай и заставляй. А я буду кричать, так же как и для него - от боли и унижения.

Слова вызвали в Дане еще большую волну гнева. Но он удивился тому, что гнев был направлен не на нее. На себя, за то, что опустился до насилия. Он попытался избавиться от этих мыслей. Это и было его задумкой, за ее необдуманные обидные слова. И все же он не смог. Она смотрела на него своими пустыми глазами, действительно напоминая искусственную куклу. Бери - не хочу. Но не хотелось! Он просто не мог этого сделать, как бы ни убеждал себя в обратном. Но он еще очень отчетливо помнил, как сверкали глаза Сони, когда она смотрела на него и желала всем сердцем каждой его ласки и прикосновения. Как горели ее губы от страстных поцелуев, как извивалось все тело в дикой горячке. Какой влажной была ее кожа от испарины, когда он мог часами не выпускать ее из кровати.

Да, ты будешь кричать, - неожиданно принял решение Дан, хищно усмехаясь. - И я тебя помогу, - шептал мужчина, наклоняясь к ее лицу. - Но ты будешь кричать от наслаждения, будешь просить еще и умолять не останавливаться. Мне нужно твое тело, но ты отдашь его добровольно.

Никогда, - решительно заявила Соня.

И, тем не менее, он видел в ее глазах откровенную панику. Она сомневалась в том, что сможет остаться отстраненной. И даже больше - она боялась. Боялась того, что он заставит ее тело откликнуться в ответ. Боялась почувствовать уязвимость. Для нее лучшим стала бы боль. Она бы держала ее чувства и эмоции в узде, контролируя их и не давая прыгнуть в омут с головой.

Проверим? - вкрадчиво прошептал Дан ей почти в губы, прежде чем прижаться к ним пылким поцелуем.

Она тут же попыталась его оттолкнуть, окончательно растеряв в себе уверенность. Отчаянно сжимала губы. Но он одной рукой схватил ее запястья и завел их ей за голову, а второй больно сдавил челюсть, заставляя ее открыть рот. Это вынужденное насилие было необходимо. Его губы сминали ее рот своей откровенной страстью и желанием. Он был напорист и в то же время нежен, уговаривая ее подчиниться, а не принуждая к этому. А Соня уже не сопротивлялась, но и не отвечала. Она перестала даже вырываться и взбрыкивать ногами, пытаясь сбросить с себя его тяжелое тело. Просто попыталась остаться отстраненной.

Рука Дана скользнула в копну густых волос, когда он оторвался от ее рта и заставил снова взглянуть себе в глаза.

Ты все равно попросишь, - хрипло сказал мужчина, но прозвучало это как обещание. - Сама раздвинешь для меня ножки.

А Соня только и могла, что облить его презрением своего взгляда.

Властные губы снова накрыли ее рот, язык резко скользнул внутрь, пытаясь разжечь в ее теле пожар своими эротичными и чувственными движениями. Этот мужчина знал ее тело лучше ее собственного мужа. Именно он когда-то пробудил его для любви, учил наслаждаться ласками, поцелуями и прикосновениями. И он умел управлять им, как своим.

Все это волной эмоций накрыло девушку. По щекам побежали слезы бессилия и слабости, которые она годами пыталась вытравить из себя. Но Дан одним только умелым поцелуем смог смыть с нее налет отчужденности. И это заставило ее сжаться от жалости к себе, своему неумению противостоять именно ему, этому мужчине. А еще...