— Улица Полумесяца, пятнадцать, — сообщил он, усаживаясь снова на облучок.

— Благодарю тебя, Господи, — пробормотала Меган и сунула шиллинг швейцару.

— Благодарить нужно Хэнка, — заметил швейцар, закрывая дверцу кареты.

— Да, я отблагодарю! — пообещала она. — И пожалуйста, как можно быстрее на эту улицу!

Хэнк мгновенно отреагировал на ее слова и пустил лошадей с такой скоростью, что Меган вынуждена была откинуться назад на подушки. Она засмеялась. Наверняка был какой-то знак, если ей так быстро удалось выяснить адрес. Она поправила шляпку. Дело жизни и смерти…


Томми Хейнесуорт проснулся восемнадцатого июля, чувствуя себя гораздо счастливее, чем все это время, начиная с того промозглого утра во Фландрии, когда он распечатал письмо от матери; и это несмотря на тяжесть в голове, которую он испытывал после выпитого накануне вечером шампанского. Наконец-то все разрешилось. Помолвка Никки с Уоллингфордом стала свершившимся фактом. Он собственноручно написал объявление в раздел «Городские слухи» сразу после полуночи. Он послал слугу за газетой и с величайшим удовлетворением прочитал свое объявление. Томми почувствовал такое воодушевление, что спустился вниз, чтобы позавтракать в неслыханно ранний час, когда часы едва пробили восемь.

Отдав дань яичнице и филе под беарнским соусом, он снова и снова с радостной ухмылкой перечитывал строки объявления. Девушка, подававшая на стол, также улыбалась.

— Мы так рады за вашу сестру, сэр, — застенчиво проговорила она, наливая ему кофе. — Такой славный джентльмен, лорд Уоллингфорд. — Она наверняка будет счастлива.

Она будет счастлива, черт возьми! Она поступила правильно. А мать — Господи, да баронесса была просто без ума от радости, когда Уоллингфорд привез Никки домой и объявил о помолвке. Даже лорд Хейнесуорт вышел из своего кабинета, чтобы их поздравить. Правда, он выглядел несколько ошеломленным, но кто на его месте чувствовал бы себя иначе? Как-никак Никки поймала на крючок самого престижного жениха во всей Англии. Томми в изумлении покачал головой. Теперь он может отправляться на войну с чистой совестью. Будущее рисовалось очень радужным.

Послышался стук дверного молоточка. И горничная, и Томми в недоумении посмотрели на часы.

— Еще нет и половины девятого, — недовольно пробормотала девушка. Затем лицо у нее просветлело. — Вероятно, цветы для мисс Хейнесуорт от лорда Уоллингфорда. Нахальные торговцы не станут входить через парадную дверь!

Симмонс, дворецкий, поспешил вниз. Томми испытал прилив сочувствия к нему: дворецкий был на ногах и после двух часов ночи, открывая бутылки с шампанским по случаю знаменательного события. Горничная направилась в кухню за вазой.

Томми откусил кусок филе и, жуя, продолжал любоваться печатным свидетельством блестящего будущего Николь. Он имел право поздравить себя, ибо ничего подобного не было бы, не образумь он свою сестру. И вдруг до него дошло, что между дворецким и визитером идет довольно жаркая перепалка. Томми отложил газету и прислушался. Помимо голоса Симмонса до него долетел также женский голос. Он не был слишком громким, однако звучал весьма настойчиво и твердо. Заинтересовавшись, Томми встал и подошел к входной двери, с порога которой увидел переднюю часть вестибюля.

— Я вам говорю, мэм, что мисс Хейнесуорт еще спит.

— А я вам говорю, сэр, что вам нужно разбудить ее!

— Это совершенно невозможно, — твердо возразил дворецкий.

— Симмонс, в чем дело? — Томми вышел из комнаты в коридор.

Дворецкий поднял голову и выразительно закатил глаза:

— Эта леди, сэр, настаивает на том, чтобы я разбудил мисс Хейнесуорт. Она заявляет, что должна переговорить с ней.

От Томми не укрылись колебания дворецкого, прежде чем тот произнес слово «леди». Томми сделал несколько шагов вперед и увидел красивую, хотя и немолодую женщину, одетую просто и в то же время весьма элегантно. И только ее шотландский акцент мог объяснить высокомерное отношение Симмонса к гостье. В целом мире нет больших снобов, чем английские слуги. Томми обратил внимание на рыжевато-золотистые волосы, выглядывающие из-под плетеной шляпки женщины, и поперхнулся.

— Вы… кто вы? — заикаясь, произнес он, понимая, что ведет себя так же грубо, а может, даже более грубо, поскольку заранее знает ответ на свой вопрос.

— Леди Бору, сэр. Меган, леди Бору.

— Вы мать Брайана Бору?

Она заулыбалась. Нетрудно было сообразить, от кого Бору позаимствовал свою внешность.

— Вы знаете моего сына?

— Слишком хорошо, — медленно проговорил Томми. — Мы служили вместе во Фландрии.

— В самом деле? Вы только подумайте! Мир и впрямь тесен, не правда ли?

Она все еще стояла на пороге. Томми до чертиков не хотелось приглашать ее в комнату. Однако этого требовала вежливость.

— Это действительно правда: моя сестра еще не встала, — сказал Томми. — Она… мы все… легли очень поздно накануне.

Леди Бору с готовностью кивнула:

— Да, я могу себе представить! Я видела объявление о ее помолвке в «Газетт». Вы должны испытывать гордость.

— Так оно и есть. — Симмонс поднял брови. Томми сверкнул на него глазами. — Я сейчас завтракаю. Не желаете присоединиться?

— Весьма любезно с вашей стороны, мистер Хейнесуорт. — Она шагнула в комнату и положила ладонь на его протянутую руку, бросив на Симмонса такой испепеляющий взгляд, что Томми не сдержал улыбки. Понятно, откуда Бору позаимствовал свое высокомерие!

Она позволила Томми ввести ее в комнату. Вошла горничная и остановилась, держа в руке вазы.

— Накройте для леди Бору, — дал команду Томми. — Чай? Кофе? Шоколад?

— Чай, пожалуйста. — Он подставил ей стул, в который леди Бору опустилась не без труда. — Артрит, — пояснила она. — Пагуба моей жизни.

— Прискорбно слышать об этом. — Томми сел на свое место и дождался, когда горничная принесла чай для гостьи. — Могу я спросить вас, леди Бору, что привело вас к Николь?

— Можете. — Она размешала сахар в стакане. — Но то, что я собираюсь сказать, должно остаться между вашей сестрой и мной. — Горничная предложила тосты и яйца. Леди Бору взяла тост, отказавшись от яиц, и густо намазала его джемом.

Томми внезапно испытал нервозность. Он выдавил из себя смешок:

— Я надеюсь, леди Бору, что у вас нет намерений попытаться… разрушить счастье Николь.

— Напротив! Ее счастье — это моя единственная забота. — Она откусила от тоста. — И еще счастье Брайана, разумеется.

Томми почувствовал, что должен определенно высказаться на сей счет.

— Леди Бору, поверьте мне. Я служил с вашим сыном и хорошо знаю о многих его прекрасных качествах. Он…

— А что из себя представляет Уоллингфорд? — внезапно, спросила леди Бору.

— Энтони? Ну, он очень… очень… — Да какой же, черт побери, этот Уоллингфорд?

— Богатый? — лукаво спросила женщина.

— Думаю, что да.

— Я полагаю, что очень богатый.

— И очень вежливый! Очень элегантный! Остроумный! Отличный танцор!

Рот леди Бору был очень похож на рот ее сына. Она насмешливо скривила губы:

— Конечно, каждая девушка мечтает видеть в своем муже отличного танцора.

Томми ощетинился:

— По крайней мере он не распутник.

Леди Бору нисколько не обиделась; она просто задумчиво кивнула.

— Я полагаю, мой Брай пользуется ужасной репутацией.

— И заслуженно, — коротко сказал Томми. — Поверьте мне. Я знаю.

Леди Бору снова погрузила ложечку в джем.

— Как и его отец, Бог тому свидетель. Любил покутить, погулять и поиграть в карты. Все это было.

— В таком случае вы должны понимать, почему…

— Пока не встретил меня, — спокойно договорила Меган Бору. — Правильная, подходящая для данного человека женщина — вот что способно переделать своенравного, непостоянного мужчину.

— При всем моем уважении, леди Бору, — процедил сквозь зубы Томми, — я не хочу, чтобы моя сестра служила испытательным материалом вашей теории. Ваш сын, знаете вы это или нет, уже соблазнил ее. Похитил ее девственность.

Леди Бору приподняла рыжевато-золотистые брови:

— Вы полагаете, что лэрд Уоллингфорд знает об этом?

Томми мысленно обругал себя за то, что проболтался.

— Разумеется, нет, — отрезал он. — И если вы собираетесь рассказать ему об этом, я не в состоянии выразить, что вы за женщина.

Она поставила локти на стол и устремила на Томми свои голубые глаза:

— Вы сказали, что ваша сестра счастлива. Это как раз то, что я хочу у нее спросить. Если я услышу это из ее собственных уст, я тут же уйду отсюда.

— Разумеется, она счастлива! — взорвался Томми. — Какого черта ей не быть счастливой? Чего еще может желать такая девушка, как она, выходя замуж за сына герцога?

Меган пожала плечами:

— В таком случае, почему вы не позволяете мне спросить об этом вашу сестру?

— О чем спросить?

Голова у Томми дернулась словно у марионетки, которую слишком резко потянул за ниточку кукловод. В дверях стояла его сестра, одетая в халат, длинные волосы ее были рассыпаны по плечам.

— Никки, — сказал он, проглотив в горле комок. — Это…

— Я знаю, кто это. Мы были представлены друг другу. Леди Бору. — Николь поклонилась. — Не ожидала найти вас здесь. Так о чем вы хотите меня спросить?

— Никки… — начал было Томми. Однако она не обратила на брата никакого внимания. Ее взгляд был направлен на леди Бору, которая не спеша осматривала Николь с ног до головы.

— Да, вы достаточно милы, — задумчиво пробормотала леди Бору. — Но у него было немало симпатичных женщин. Как вы полагаете, что заставило его…

— Вы говорили — только один вопрос! — перебил ее Томми.

— Я просто размышляю вслух. Итак, дитя мое, вы помолвлены.

Николь кивнула, не доверяя собственному голосу. Зачем она так похожа на него — или, скорее, он — на нее? Она словно видела Брайана Бору в миниатюре, когда смотрела в синеву глаз леди Бору. Затем подумала, что он был бы обижен этим сравнением, и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Слово «миниатюра» вряд ли применимо к столь крупному мужчине.