В зале опять воцарилась тишина. А несколько секунд спустя там воцарился кромешный ад.

Хэтерфилд не слышал яростного стука молотка судьи. Он только чувствовал его телом и во все глаза смотрел, как Стефани шла – нет, царственно ступала по проходу вперед, к столу защиты.

– Нет! – крикнул маркиз. – Нет! Конечно, никакой это не помощник мистера Ферчеча! Это девушка, которую я никогда не видел раньше.

Боже мой, но Стефани улыбалась! Она повернулась, и от вида ее округлого живота у него закружилась голова.

Это немыслимо. Такого просто не может быть.

Молоток судьи опять застучал. Стефани подошла к столу. Мистер Ферчеч встал с изумленным выражением лица и пододвинул ей стул. В моменты потрясений британские мужчины всегда обращались к традициям. «Спасибо», – прочитал он по ее губам.

Стефани села и спокойно посмотрела вперед. А судья продолжал меж тем стучать молотком.

– Тишина в зале суда! – крикнул он. – Юная леди, объясните, кто вы такая и почему выдаете себя за постороннего мужчину.

Толпа поняла, что сейчас последует объяснение, и стала стихать в ожидании этого момента. Хэттерфилд вцепился в ограждение с такой силой, словно хотел сломать его голыми руками.

– Юная леди! – как гром, прогрохотал голос судьи. – Встаньте и объяснитесь, иначе вас придется вывести из зала суда! – На последних словах из его рта вылетела пара капель слюны.

Даже с округлившимся животом Стефани выглядела как принцесса. Хэтерфилд никогда не гордился ею так, как сейчас, когда она с неподражаемым достоинством встала со стула и снисходительно улыбнулась судье.

– Меня зовут Стефани Виктория Августа, принцесса княжества Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф, – заявила она, – и я – та дама, которая танцевала с лордом Хэтерфилдом на балу двадцать первого февраля этого года. Я надела то же платье, что и тогда, чтобы подтвердить свои слова. И могу дать показания суду, что половину вечера провела вместе с маркизом в библиотеке, а когда он вышел оттуда один, то серебряный нож для открывания писем лежал на столе.

Мистер Ферчеч издал сдавленный крик и упал на пол.

– Боже правый! – воскликнул сэр Джон, который раньше никогда не говорил вне очереди в суде.

Со стороны барышень послышались охи. Кто-то тоже потерял сознание. Элинор вскочила на ноги и воскликнула:

– Это правда! Платье – то самое, в котором незнакомка появилась на маскараде. Я готова присягнуть, что это так.

Молоток судьи опять застучал.

– Мадам! И вы, молодая леди, выдающая себя непонятно за кого! Все это не по правилам. Суд уже закончился. У нас нет ни времени, ни желания выслушивать показания какой-то сумасшедшей…

– Я не сумасшедшая, а принцесса. Хэтерфилд?

Все головы повернулись в его сторону. Стефани смотрела на него с улыбкой победительницы. Ее голубые глаза сияли на прекрасном лице. Хэтерфилд прокашлялся и сказал:

– Судья прав. Юная дама – безумна.

Стефани изумленно ахнула. Этот звук сразу потонул в реве толпы и стуке молотка. Хэтерфилд поднял руку, и в зале стало относительно тихо. Потом он бросил взгляд на Натаниеля Райта и продолжал:

– Однако эта дама – действительно принцесса Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа. Потому я смиренно прошу суд сейчас же вывести ее высочество из зала со всей почтительностью и уважением, которые полагаются ей по праву, и вручить под защиту ее людей.

Райт легко вскочил с места и направился к столу за-щиты.

– Здесь приказываю я, – заявил судья, негодующе стукнув молотком. Его лицо стало пурпурным. Свободной рукой он держал парик, чтобы тот не свалился с головы. – Эту даму следует немедленно выдворить из зала суда и… сэр, что вы делаете?

Мистер Райт пытался взять Стефани за плечо. Но та воспротивилась и потребовала:

– Вы обязаны выслушать меня!

– Вам слово не давали.

– Я принцесса княжества Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф и настаиваю на том, чтобы этого мужчину от-пустили…

– Вы – сумасшедшая!

Мистер Райт сложил руки на груди. А Хэтерфилд вздохнул и спросил:

– Неужели человека нельзя просто приговорить, не устраивая весь этот чертов цирк?

И тут со стороны лавок раздался звучный голос, перекрывший весь шум.

– Сэр! Ваша честь! – пытался обратиться к судье какой-то мужчина.

Хэтерфилд махнул рукой, показывая, что сдается. Судья же вскочил с места и крикнул:

– Тишина! Что тут вообще происходит? Это британский суд! Ведите себя прилично.

Под грохот его молотка публика наконец расселась по местам.

– Так. – Судья посмотрел на Стефани. – Кем бы вы ни были…

– Я принцесса…

– Не важно. Вы нарушаете порядок. И потому вас – следует…

– Сэр! Ваша честь! – опять раздался голос, еще громче, чем в первый раз. Все повернулись в его сторону.

– Кто вы такой? – спросил судья.

– О, узнаю мистера Тернера! – воскликнула Стефани.

Сэр Джон, который все это время в ужасе смотрел на новый облик своего помощника, тоже обратил седую голову в сторону кричавшего.

– Что такое? Мой мистер Тернер? Прерывает судебную процедуру? – Его голос звучал все громче. – Неужели такое возможно?

– Новость, сэр! – крикнул маленький мистер Тернер, размахивая своей тощей рукой. – Самая невероятная новость!

– Будем надеяться, что она имеет непосредственное отношение к этому делу.

Тернер кинулся вперед. Да так стремительно, что полы его черного пиджака взвились у него за спиной.

– Конечно, имеет! Сообщение доставил экспресс сразу после того, как вы ушли, сэр. Я не нашел кеба и потому решил…

Застучал молоток судьи.

– Тишина! Мистер Тернер, дайте сюда ваше письмо. – И он вытянул руку.

Мистер Тернер подбежал и вручил судье лист бумаги с таким видом, будто это был динамит. Судья схватил его и раскрыл.

В зале повисла тяжелая тишина. Сотня людей ждала, затаив дыхание. Кто-то попытался чихнуть, но кое-как сдержался, и даже этот сдавленный звук эхом отразился от стен, подобно пистолетному выстрелу.

Судья посмотрел на Хэтерфилда поверх очков и про-изнес:

– Ваша светлость, прошу вас, крепитесь. С сожалением вынужден сообщить вам, что ваш отец, герцог Сотем, скончался сегодня, в десять часов утра. Причина – нанесенные самому себе ранения.

Известие так неожиданно обрушилось на Хэтерфилда, что он сначала даже не понял, кто нанес удар и какой силы. Он почувствовал боль словно на расстоянии. Будто со стороны увидел, как пошатнулся. И подумал про себя, как про чужого человека: «Черт побери, вот так удар! Интересно, как он с этим справится».

– Джейми! – вскрикнула Стефани. Ее голос тоже прозвучал издалека, на грани слышимости.

– Прошу прощения? – произнес кто-то. Кажется, это был он сам.

Судья снял очки и заявил:

– Теперь вы – герцог Сотем. Тем не менее…

Мистер Ферчеч, который очнулся от кратковременной потери сознания, тут же вскочил на ноги и заявил:

– Защита требует, чтобы это дело закрыли немедленно, так как полномочия суда на него не распространяются. Девятого герцога Сотема, как одного из пэров Британии, надлежит судить только в палате лордов.

Однако мистер Дакуэрт не хотел сдаваться. Он также вскочил со стула и сказал:

– Мой ученый коллега заблуждается – как в теории закона, так и в практике его применения. Преступление было совершено, когда обвиняемый носил титул маркиза, и потому его вполне законно судят общим судом. Более того…

– Все зашло слишком далеко, – прервал его судья и тоже встал. – Принцессы, самоубийства, весь этот цирк в зале моего суда… Поэтому я объявляю перерыв до завтрашнего утра. Каждая сторона должна подготовить краткое заявление с изложением своей позиции и ссылкой на законы и подать их в мой кабинет сегодня до шести часов вечера. Я же хочу напомнить всем, кто собрался в зале, что они обязаны вести себя в соответствии с правилами. Выкрики и прерывания недопустимы. Это понятно?

Толпа ответила пристыженным молчанием. И вдруг откуда-то сзади раздался твердый женский голос.

– Не совсем, – заявила дама.

Маленькая фигура в черной вуали шагнула вперед.

Хэтерфилд, новоиспеченный герцог Сотем, спрятал лицо в ладонях, желая оказаться где угодно, хоть в Итонском колледже, но только не здесь.


Стефани смотрела, как хрупкая леди Шарлотта Харлоу направилась мимо охваченных трепетом людей на скамейках в центр зала суда. Шелест ее платья, стук каблуков по мраморному полу звучали неестественно громко, достигая каждого уголка. Казалось, зал готов взорваться от напряжения.

Дама остановилась недалеко от стола защиты. Ее черный подол почти касался платья Стефани. Леди Шарлотта подняла вуаль и сказала:

– Я хочу обратиться к суду.

Бакенбарды судьи обреченно поползли вниз.

– Что ж, думаю, еще одно выступление нас не убьет. Хорошо, ваша светлость. Но, пожалуйста, говорите кратко.

– Я полагаю, суду уже известно о том, какая трагедия произошла сегодня утром на Белгрейв-сквер, в резиденции герцога Сотема. – Она не смотрела ни на Стефани, ни на бледного и неподвижного Хэтерфилда, а только вперед, на судью.

– Нам сообщили об этом несколько минут назад, – сухо сказал судья. – Продолжайте.

Она вынула левую руку из складок платья. В ладони оказался маленький квадрат письма.

– Это написанное самим герцогом Сотемом признание в том, что именно он убил свою супругу Марию вечером двадцать первого февраля.

После недавнего хаоса у толпы не осталось сил шумно реагировать на такое заявление. Люди потерянно смотрели друг на друга, даже не понимая, шутка это или правда.

– Признание! – Стефани вскочила на ноги. – Но почему…

Леди Шарлотта продолжала говорить без всякого выражения:

– Если для того, чтобы освободить девятого герцога, нужны еще показания, то я готова их дать. В ночь убийства, выйдя из библиотеки, в которой находились лорд Хэтерфилд и его спутница, я пошла на поиски герцогини, чтобы рассказать ей обо всем, что видела. Она заявила, что уходит в свой будуар, и предложила мне найти Хэтерфилда и привести его к ней для личной беседы. Мы вместе поднялись наверх, и я вернулась в библиотеку, но там никого уже не было. Мне ничего не оставалось, как продолжить поиски. К тому времени в бальном зале стало очень тесно, отыскать там кого-либо было почти невозможно. Я уже сдалась, как вдруг увидела Хэтерфилда в холле. Он вы-смат-ривал свою спутницу и наотрез отказался пойти в будуар герцогини. Я отправилась туда одна, и когда оказалась у двери, то услышала… – Она сделала паузу, перевела дыхание и продолжила: – Услышала странные звуки. Похожие на те, которые издает человек, когда задыхается. Я постучала, и дверь открылась. Из будуара вышел герцог. Он вытирал руки о полотенце. Спереди, на рубашке, я заметила пятно, похожее на кровь. Сотем сказал, чтобы я не входила внутрь, так как герцогине нездоровится. Я ушла. А потом, час спустя, подняли тревогу.