– Я не могу терпеть это, – всхлипнула она, – как же ты можешь?

– Я тебя предупреждал, – хрипло выдохнул Хэтерфилд.

Стефани приподняла ягодицы, чтобы еще сильнее прижаться к его паху, этим движением умоляя его скорей вознести ее на пик блаженства. Она больше не могла выносить то напряжение, которое бесконечно росло в ее лоне. Ей казалось, что от такого экстаза можно умереть, разбиться на миллион частей, каждая из которых будет гореть в огне их страстного соития.

Хэтерфилд был прав. Он предупреждал ее.

«Если я начну, то не смогу остановиться».

Боже, что же будет с ней дальше?


Спустя час, который показался ей вечностью, Стефани лежала без движения в его объятиях, горячая, потная и совсем обессиленная.

– Ты неутомим. – Она едва прошептала эти два слова.

– Я пытался объяснить тебе это. Но ты не понимала. Теперь, я вижу, все ясно?

– Надеюсь, ты не собираешься повторить это опять?

– В ближайшие двадцать четыре часа – нет. Тебе надо восстановить силы.

Стефани спрятала лицо у него на плече. Одна рука Хэтерфилда лежала у нее на животе. Было тихо, и она не только слышала, как у него билось сердце, но и чувствовала телом этот медленный, глухой стук. Это в нем говорила жизнь, сила которой сейчас, казалось, перетекала к ней.

– А сейчас я просто поласкаю тебя, – проговорил Хэтерфилд. – Нежно, как ягненок щиплет свою любимую весеннюю травку.

Стефани сглотнула.

– Сейчас?

– Ну, если только ты не хочешь немного поспать.

– Да, хочу, – пробормотала она. – Совсем чуть-чуть. Пожалуйста.

Хэтерфилд рассмеялся и погладил ее по волосам.

– Не забывай, это ты соблазнила меня. Я только, как могу, стараюсь удовлетворить тебя.

Она ущипнула его за живот. Надо было шлепнуть, но у нее не хватило сил.

Хэтерфилд опять рассмеялся и крепче прижал ее к себе. Ей показалось, что если сейчас закрыть глаза, то можно представить, как она проникает сквозь его кожу и растворяется в своем любимом мужчине.

– Я серьезно, знаешь ли, – мягко проговорил Хэтерфилд.

– Насчет чего?

– Что не могу насытиться тобой. Я опять тебя хочу. У меня есть силы контролировать свою страсть – ведь я годы практиковался в этом, – но этот огонь всегда горит внутри. Желание душит меня. Я хочу тебя днем и ночью, во всех смыслах этого слова. Хочу заниматься с тобой любовью и ласкать тебя, пока не высохну, как камень.

Невероятно, но ее тело проснулось от этого откровенного признания.

– Так возьми меня.

– Нет. – Хэтерфилд поцеловал ее волосы. – Тебе правда надо отдохнуть. У нас впереди целая жизнь.

В камине взметнулся язык пламени. Палец Стефани, который выводил круги на гладкой коже его груди, остановился.

– Целая жизнь? – прошептала она.

– Моя дорогая, я оскорблен. Ты считаешь, я настолько беспринципен, что могу излить в тебя свое семя и не предложить после руку и сердце?

Стефани собрала все силы, которые у нее остались, и приподнялась у него на груди, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Хэтерфилд, я надеюсь, ты не считаешь себя обязанным мне. У моей кровати нет цепей, уверяю тебя.

– Послушай. Во-первых, это не твоя кровать. А во-вторых: за тебя, любовь моя, я говорить не могу, но что касается меня, то я рассматриваю это действие, которым мы занимались сегодня дважды…

– Действие? – шутливо-обиженным тоном переспросила она.

– Хорошо – это упоительное действие я рассматриваю как священную клятву.

После такого Стефани на минуту онемела. А Хэтерфилд отбросил прядь ее волос со щеки и объяснил:

– Это моя клятва в том, что я буду верен тебе. Что буду до конца жизни любить тебя и беречь.

У Стефани защипало в глазах. Она заморгала, пытаясь прогнать слезы. Но чувство, которое сложно описать словами, упрямо продолжало расти в ее сердце.

– Ох, – сорвалось с губ.

– Я не знаю, чего хочется тебе. Ведь ты – самая необычная женщина, которую я встречал. Я лишь хочу, чтобы ты знала о моих желаниях.

Его большая, шершавая ладонь нежно легла ей на затылок. Хэтерфилд пристально смотрел ей в глаза. Стефани хотела отвести взгляд, но как она могла противиться притяжению этих двух голубых магнитов?

Хэтерфилд помог ей. Он положил ее голову обратно к себе на плечо и крепко обнял.

– Я не тороплю тебя с ответом, – мягко прозвучал его голос. – А теперь отдохни.

Ее тело было с ним согласно. Стефани очень устала, ее клонило в сон. Плечо Хэтерфилда было теплым и на-дежным, узкая кровать заставляла ее прижиматься ближе к нему, а шерстяные одеяла укрывали их уютным коконом.

И только мысли не давали ей заснуть.

– Хэтерфилд, – позвала Стефани.

– Да, любимая?

– Как тебе удавалось это все годы?

– Что именно?

Стефани положила ладонь ему на грудь и уставилась на свои пальцы.

– Казаться иным, не таким, каков ты в действительности. Ты делаешь это лучше, чем я, да? Никто не подозревает, какой ты на самом деле – страстный, с огромным сердцем. Сколько чувств ты скрываешь под этим ангельским ликом.

Хэтерфилд взял ее руку и поцеловал.

– Тише, – сказал он, – засыпай. Бог знает, сколько сил тебе понадобится завтра.


Как обычно, Хэтерфилд проснулся до рассвета. Но сейчас он не очнулся в холодном поту от пугающего сна, и вместо того чтобы лежать на спине и слушать, как бешено бьется сердце, Хэтерфилд просто… открыл глаза и увидел ее.

Свою принцессу.

Она лежала рядом с ним, ее спина прижималась к его груди, ягодицы прятались в изгибе низа его живота. Одну свою руку Хэтерфилд собственническим жестом положил ей на грудь. Огонь погас, и только слабый намек на свет проникал сквозь окно, поэтому Хэтерфилд едва различал лицо Стефани в темноте. Тонкий серебристый луч, неизвестно откуда появившийся в комнате, падал ей на кончик носа.

Знакомый жар страсти заставил его орудие шевелиться, но Хэтерфилд подавил его. Он тихо дышал в волосы Стефани и не двигался, не желая разбудить ее. Если она не проснется, то день не наступит. А если день не наступит, то ничто не разрушит их близость. Опасность не будет ждать их у порога, и можно будет забыть о преградах, мешающих их совместному будущему – о ее положении, семье, о его прошлом; об Уортингтоне и Олимпии, о леди Шарлотте и революционной бригаде «Свободной крови».

Мысли об этих преградах заставили его еще крепче обнять Стефани. В нем проснулся инстинкт защитника.

Она крепко спала, доверчиво прижимаясь к нему, ее тело было расслаблено. Его принцесса. Прекрасная Стефани, полная его любви и семени, отдавшаяся ему с такой страстной готовностью и в ответ принявшая его безраздельную любовь.

Он сделал свой выбор. Перешел Рубикон. Сделал ставку на все, и назад пути теперь не было.

Хэтерфилд неохотно выпустил Стефани и встал с постели. Он получше укрыл ее одеялом и сверху положил еще одно. Потом добавил угля в камин и пошел вниз, чтобы нагреть воды.

Хэтерфилд затопил угольную печь и приготовил два ведра теплой воды. Через двадцать минут он уже вернулся в спальню. Стефани все еще спала, устроившись калачиком под одеялом. Маркиз улыбнулся. Возможно ли, что в будущем его ожидают еще тысячи таких моментов? Вдруг он каждое утро будет просыпаться и видеть чуть растрепанную Стефани, отдыхающую после ночи любви?

Неужели это возможно? Неужели такое счастье бывает?

– Просыпайся, соня, – мягко позвал ее Хэтерфилд.

Стефани пробормотала нечто очень неприличное в – ответ.

– О нет. Только не сейчас. Хотя твое предложение весьма соблазнительно. – Хэтерфилд откинул волосы с ее лица и поцеловал в губы. – Я приготовил тебе ванну.

Она тут же открыла глаза.

– Ванну?

– Строго говоря, это не совсем ванна. У нас ее нет, а нагреватель для душа после зимней ночи нужно очень долго растапливать. Но у меня есть горячая вода, мыло и полотенце. – Он погладил ее по плечу. – Вставай.

– Ты садист.

– Буду, если попросишь.

Она перевернулась на живот и спрятала лицо в подушке. Хэтерфилд рассмеялся, скинул с нее одеяло и одним движением перекинул нежное сливочно-белое тело Стефани через плечо.

Она начала сопротивляться, но Хэтерфилд только крепче обхватил ее.

– Я начинаю подозревать, что ты, моя любовь, не любишь вставать рано утром.

– Конечно, нет, когда я всю ночь не спала, удовлетворяя твои животные страсти!

Ее соблазнительные ягодицы заерзали под его рукой.

– Не преувеличивай, не всю ночь. Будь это так, ты бы сейчас не могла так бойко вырываться.

Он поставил ее на коврик перед камином и, опустив мыло в первое ведро, начал водить им по нежной коже Стефани.

– Ты не будешь меня мыть! – потрясенно воскликнула она.

– Буду, и самыми любящими руками на свете. – Хэтерфилд положил свои пальцы в мыльной пене ей на грудь. – Ты не можешь появиться в доме Уортингтона в полвосьмого утра, распространяя запах любовных игр.

– Ох. – Она закрыла глаза. – Точно, не могу.

Хэтерфилд принялся намыливать ее обнаженную кожу, не пропуская ни одного изгиба или впадинки, ни одного сладкого местечка. Потом он стал смывать пену водой из второго ведра, и скоро Стефани уже стояла перед ним на насквозь мокром ковре, порозовевшая, душистая, чуть дрожащая от холодного воздуха. Он представил, как сейчас уложит ее прямо перед камином, как скользнет языком между ее ног к нежному местечку и начнет ласкать там до тех пор, пока Стефани не выгнется под его губами вверх и не закричит, показывая, что достигла пика. Тогда он поднимется на колени и направит туда свое нетерпеливое орудие и будет двигаться, наблюдая, как ее лицо меняется в желто-красных отсветах пламени.

Но Хэтерфилд не сделал ничего подобного. Он взял полотенце и завернул ее, скрыв всю наготу.

– Хэтерфилд… – чуть задыхаясь, проговорила Стефани. – Может, нам…

– Что?

– Ты сам знаешь.

Он поцеловал ее в лоб.

– У нас нет времени. Тут в любую минуту могут появиться посторонние. Уже почти весна, а гонки на лодках начнутся через несколько недель. Народ все чаще приходит сюда тренироваться.