Что ж, пусть это останется на совести Харриет Уорд, самой упрямой, дикой, склонной к преувеличениям из всех знакомых ему женщин.

Правда, хотя он не любил думать, что может причинить боль кому-нибудь, ему все же довелось совершить гораздо более тяжкий проступок. Стоило Чейзу закрыть глаза, как ему вспоминались бледное лицо женщины, которую сбил его экипаж, стук копыт о булыжник мостовой, ощущение неудержимой паники, когда он понял, что она не успела отскочить.

Услышав тихий шепот наверху, Чейз застыл на лестничной ступеньке, невольно наблюдая за золотистыми пылинками, кружащимися в воздухе. В холле царила тишина, в то время как воздух наполнял запах пластыря и пчелиной мази.

Наконец дверь в библиотеку открылась и на пороге появилась Харриет в голубом муслиновом платье; она уже успела принять ванну, переодеться и сколоть волосы на затылке. За исключением предательского румянца на щеках от долгого пребывания на солнце и покрытых загаром носа и рук девушка выглядела так, словно вышла из модного салона, а не вернулась с пастбища.

Увидев Чейза, Харриет остановилась, и на ее лице появилось виноватое выражение; однако она тут же упрямо вскинула подбородок.

– Как видишь, я все-таки вернулся, – произнес Чейз мрачно, отлично сознавая, что он ужасно выглядит и от него жутко воняет. – Сообщаю на тот случай, если ты волновалась за меня.

– Волновалась? Вовсе нет. Даже упрямый осел может прошагать милю, не свалившись в канаву. – Харриет громко захлопнула дверь библиотеки.

Маленькая злючка. Чейз сократил расстояние между ними, почти прижав ее к двери. Едва ли дюйм отделял ее свежие юбки от его заляпанных грязью бриджей.

Она потянула носом:

– От тебя пахнет, как...

– Сам знаю, как от меня пахнет. У меня не было времени на ванну.

– Можешь сполоснуться в корыте за сараем, пока твоя ванна будет готова.

– Ты неисправима.

– Я – да, а ты? Ты хотя бы изредка говоришь что-нибудь доброе о людях?

Боже, ну разве не обидно? За кого она его принимает?

– Я просто пытался объяснить тебе. Твоя семья слишком многое возлагает на твои плечи.

– Неправда. Все, что мне приходится делать, я делаю сама. Интересно, а твоя семья что-нибудь значит для тебя?

Конечно же, значит, что за вопрос. Чейз представить себе не мог жизни без родных. Правда, в какой-то момент он начал осознавать, что часть его проблемы состоит именно в том, что они, возможно, слишком уж заботились о нем. Естественно, их мотивы и помыслы были чисты и бескорыстны, а вот действия не всегда оборачивались добром для него.

Теперь Чейз думал о том, что каждый раз, когда что-нибудь шло не так, его братья оказывались рядом, причем не столько для того, чтобы помочь ему, но зачастую чтобы исправить положение, так что Чейзу не приходилось самому решать проблемы. Может, поэтому он и сейчас оказался неспособен противостоять возникшей проблеме – до этого момента ему ни разу не приходилось делать это.

Он задумчиво покачал головой:

– Суетясь и устраняя малейшие трудности, с которыми они могут столкнуться, ты только оказываешь своим братьям и сестрам плохую услугу.

Харриет уперлась обеими руками ему в грудь.

– Я не хочу быть грубой, но... Не мог бы ты отойти чуть назад? Этот запах...

– Если от меня воняет овечьей мазью, от тебя должно вонять тем же – ведь именно ты намазала меня.

– У тебя были волдыри на руках. Что еще мне оставалось делать?

– Но не мазать же их этой дрянью. К счастью для тебя, я слишком устал, чтобы продолжать спорить. – Чейз отступил на шаг, освобождая проход.

Муслиновые юбки победно зашуршали.

– Я попрошу Джейн приготовить тебе ванну.

– Благодарю.

– Не стоит благодарности. Матушка ждет тебя к ужину, поскольку леди Кэбот-Уэллс уже едет к нам. Но учти, у меня нет ни малейшего желания сидеть рядом с тобой, пока от тебя воняет, как от больной овечки. – С этими словами Харриет круто повернулась и стала подниматься по лестнице.

Глядя ей вслед, Чейз никак не мог решить, плакать ему или смеяться. Его тело, несмотря на боль и усталость, отреагировало мгновенно. Дьявольщина, да что же в ней такого, отчего он моментально заводится? У него было столько женщин... всех не перечесть, но Харриет Уорд неимоверно возбуждала его, даже когда она просто поднималась по лестнице. Впрочем, об этом ему не следует думать сейчас, когда будущее предстает перед ним во все более туманном свете.

Открыв дверь в библиотеку, Чейз собрался снова отыскать книгу о бравом капитане: для раскручивания местной «мельницы слухов» ему понадобятся новые «воспоминания» о жизни на море, а заодно он с пользой проведет время, пока готовится ванна. Однако, войдя внутрь, он первым делом увидел Стивена: низко опустив голову, молодой человек стоял, облокотившись на каминную полку; его костыли лежали в стороне. В руке он держал стакан, и, увидев упрямое выражение его лица, Чейз на мгновение заколебался. Видимо, парень находился в полнейшем расстройстве, а ему совсем не хотелось вникать в душевные невзгоды Стивена; но нужная книга лежала на столе как раз за спиной юноши, и взять ее, не потревожив Стивена, было просто невозможно.

По-видимому, он произвел какой-то шум, поскольку Стивен поднял голову.

– А, это вы, – произнес он угрюмо, увидев Чейза, затем поднял стакан и выплеснул в рот его содержимое.

Чейз уловил запах бренди и удивленно вскинул брови:

– Твоя сестра знает, что ты пьешь?

– А вам что за дело? – бросил Стивен, устремив на Чейза горящий взгляд. – Мне не нужны надзиратели, ни она, ни вы, сэр, – в мои девятнадцать лет я могу делать все, что мне вздумается.

Чейз вздохнул. Если он сейчас отступит, у Харриет появятся все основания снова назвать его «неискоренимым эгоистом». По-видимому, у него действительно нет выбора.

– Ладно. Начнем сначала. Рад тебя видеть, Стивен.

Молодой человек горько усмехнулся, а затем отвернулся. Его лицо покраснело от выпитого, в глазах появился нездоровый блеск.

Чейз почесал подбородок. Как же ему поступить? Просто взять книгу и уйти? Но ведь именно этого Харриет ожидала от него, и будь все проклято, если он подтвердит ее правоту.

– Ты напрасно застрял здесь, в библиотеке. Скоро подадут ужин. – Он сделал шаг к столу.

– Я хотел на ужин... – Стивен сморщился. – Чем это так воняет?

– Мои руки. На них появились волдыри, и твоя сестра намазала их мазью для овец.

Стивен зажал нос.

– Жуткая вонь. Надеюсь, вы собираетесь принять ванну...

– Да, как только нагреют достаточно воды. – Чейз заметил, что парень пристально разглядывает его. – Я вижу, Харриет уже назвала тебе мое настоящее имя.

Стивен кивнул:

– А также и то, что вы с самого начала все знали и помнили. Сестра считает, что вы так поступили без злого умысла, а я... – Он на мгновение прикусил губу, а затем выпалил: – Позвольте мне от всей нашей семьи извиниться перед вами за обман. Наверняка вам это было очень неприятно.

– Чепуха. Все это имело определенный смысл. Полагаю, будь я на вашем месте, я тоже придумал бы своего капитана Фрекенхема.

– Все равно большое спасибо, – упрямо повторил Стивен. – Вы очень добры к нам.

Чейз с любопытством прищурился: несмотря на вежливый тон, в голосе Стивена чувствовалась затаенная боль. Что следует делать, когда хочешь вызвать человека на откровенность? И как бы поступила Харриет в подобной ситуации?

После секундного раздумья он вздохнул, не найдя ничего лучшего, как спросить напрямую:

– Ну, так что же с тобой происходит?

Стивен напрягся.

– Ничего. С чего вы взяли?

– Это абсолютно ясно. Даже я, человек, который обычно не замечает чужих переживаний, вижу, что ты явно хандришь.

Стивен покраснел.

– Да так, ничего особенного. Вы все равно не поймете. – Он надолго замолчал, а потом, подняв голову, вдруг выпалил: – Это женщина.

– Ну конечно, женщина.

Стивен кинул на Чейза подозрительный взгляд:

– Что вы имеете в виду?

– А что еще может средь бела дня вогнать мужчину в такое уныние? Здесь обязательно должна быть замешана женщина.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Стивен без всякого энтузиазма и опустил глаза; его нижняя губа отвисла и чуть задрожала.

Неужели он сейчас расплачется? Чейз бросил огорченный взгляд на книгу, затем пододвинул к себе стул и сел.

– Что ж, давай, расскажи мне о твоем сокровище.

– Рассказать вам? – Горький смех Стивена ничуть не удивил Чейза. – Я просто поверить не могу! Вы даже доску к забору прибить не умеете, а собираетесь давать мне советы. Очень мило.

Чейз невольно усмехнулся:

– Поверь мне на слово, уже если я в чем-то разбираюсь, так это в общении с прекрасным полом.

– Ага, а то я не видел, как вы общаетесь с Харриет.

Усмешку словно ветром сдуло с лица Чейза.

– Харриет – необычная женщина, она упрямая, несговорчивая и невыносимо заносчивая. Твоя сестра просто выводит меня из себя.

Чуть заметная улыбка тронула губы Стивена.

– Она всегда такая. Отец говорил, что у нее стальной хребет, а когда она не в духе, то одним взглядом любого может превратить в кусок льда.

– Ваш отец был умным человеком.

Стивен кинул взгляд на истертый ковер под ногами и поморщился.

– Кстати, об отце: будь у него голова на плечах, нам бы не пришлось сейчас так корячиться, чтобы сделать этот несчастный платеж.

– У кого нет недостатков...

Взгляд Стивена уперся во взгляд Чейза, твердый и неумолимый.

– Тогда какие же недостатки у вас?

Дерзкий тон требовал соответствующего ответа: Чейз не привык, чтобы его допрашивали таким тоном. Тем более у щенка еще молоко на губах не обсохло. Он уже открыл рот, чтобы поставить Стивена на место, когда вдруг заметил отблеск страдания во взгляде юноши.

Где-то в подсознании забрезжило слабое воспоминание. Чейзу было пятнадцать, всего на несколько лет меньше, чем Стивену, и он был безнадежно влюблен в божественную мисс Летицию Оверхилл, пышнотелую красотку с белокурыми волосами, голубыми глазами и восхитительными ямочками на щеках. Прекрасная Летиция была несколькими годами старше, и она положила глаз на виконта Рипли, старшего сына графа Сноутона. Чейз, являясь младшим сыном, не имел титула, и хотя его семейство было намного состоятельнее, чем Рипли могли стать когда-либо, все же Летиция сделала ставку на титул, который она жаждала получить любой ценой. Чейз был опустошен и уничтожен. Естественно, сейчас он благодарил небеса за счастливое избавление, хотя тогда поклялся, что больше ни разу в жизни не улыбнется.