В ответ она услышала только тихое сопение и еще один вздох, когда он все же убрал руку с ее груди — лишь чтобы обнять ее и прижать теснее. Это был вздох полного удовлетворения.

Так это она? Она принесла ему удовлетворение? Тогда почему она сама не чувствует его? Почему она чувствует, что должно быть нечто гораздо большее? Почему она хочет большего?

Прекрати! Остановись!

Он сказал, что к утру с ним будет все в порядке. Наверняка он знает это.

Но до утра еще так далеко, и ей не нравится, куда мысли заводят ее. А возможно, и нравится, но она знает также, что не должна…

Она попыталась пошевелиться, выскользнуть из его объятий, но он лишь крепче прижал ее к себе в глубоком сне.

Его тело было таким горячим, но она не чувствовала себя неуютно. И она помогала ему. Ей просто нужно остаться с ним подольше, пока не наступит облегчение, а потом она уйдет в свою спальню и постарается забыть все, что здесь произошло.

Да, именно так она и должна сделать. А пока они лежали вместе, щека к щеке, и он искал ее тепла, так тесно прижимаясь к ней всем телом и обнимая ее.

Глава 14

Раф проснулся с головной болью, во рту у него пересохло так, что язык прилип к нёбу. Он лежал на простынях, мокрых от пота.

Память медленно возвращалась к нему. Лихорадка… Будь она проклята. Ее не было с того самого дня в Париже, когда Раф узнал, что теперь он герцог Ашерст. Он думал, что избавился от нее навсегда.

Раф попытался открыть глаза, но веки были такими тяжелыми, что он оставил эти тщетные попытки. Однако он знал, что, если просто полежит здесь несколько минут, силы постепенно вернутся к нему, по крайней мере, их хватит, чтобы встать с кровати, найти таз с водой и намочить голову, ноющую от боли.

Он шевельнулся, чтобы распрямить ноги, но тут же понял, что укутан не простынями, но кое-чем гораздо более интригующим.

Заставив себя открыть глаза, он увидел под своим подбородком растрепанную копну волос.

— Чарли?.. — Он поднял онемевшую руку и потер плечо. — Чарли, просыпайся.

Она что-то невнятно пробормотала и, свернувшись калачиком, придвинулась поближе.

Ну, разве не занятно? Хотя было бы замечательно, если б он вспомнил, как она здесь оказалась.

Стараясь лежать тихо, чтобы не разбудить ее — иначе она уйдет, в этом он, по крайней мере, не сомневался, — Раф старался вспомнить, что случилось вчера вечером.

Он едва добрался до кареты возле военного министерства и почти свалился в нее. Но больше он ничего не помнил. Это не пугало и не удивляло его, потому что Фитц не раз рассказывал о том, что он говорил или делал в горячечном бреду, чего сам Раф не помнил.

Но что, если он напугал Чарли? Если сказал или сделал что-то, что могло разрушить все, чего ему удалось добиться за эти месяцы, — завоевать ее доверие, успокоить ее страхи, прогнать кошмары?

Но она была рядом.

О господи, рядом. И так хорошо, что она здесь. И, судя по всему, ей тоже хорошо.

Он осторожно повернулся, стараясь не побеспокоить Шарлотту, пока удобнее устроит ее на своем плече. Его рука оказалась рядом с ее талией, и он не устоял перед искушением провести по ней ладонью, насладиться мягкими изгибами ее тела, выпуклостью бедра.

Раф закрыл глаза, предавшись мечтам, которые все эти долгие недели одиночества одолевали его…

Он вдруг ощутил, как его рука гладит грудь Шарлотты, ласково пробуждая ее тело к тому, что его прикосновения могут сделать для нее… для них обоих.

Словно тая, она подалась к нему, ее тело откликалось на то, чего бодрствующий разум все еще боялся. Он прижался губами к ее рту, и ее губы без слов пригласили его открыть ей блаженство физического единения, где любовь, истинная любовь — подлинный учитель.

Открыть ей блаженство… обладать ею… уничтожить все ее страхи, чтобы она воспарила в небесах… чтобы оба они, вместе воспарили, скрепив свою любовь слиянием тел.

Она не знала. Она не могла знать, как он жаждал открыть ей все это.

Раф чувствовал, как его тело пронзило желание. Осмелится ли он? Не испугает ли он ее?

О господи. Как он желал! Как он нуждался…

Раф был весь мокрый от пота. Ему совсем не нравилось просыпаться утром после приступа лихорадки. Особенно когда разыгрывается воображение. Его пыл утих, уступив место здравому смыслу.

— Чарли! — снова встряхнул он ее за плечо. — Пора просыпаться, дорогая. Уже утро.

Она медленно приподнялась, вытянув ноги и выгибая спину, как проснувшийся котенок… и быстро села в кровати, толкнув его рукой в низ живота так резко, что у него перехватило дыхание.

— Раф!

Господи, она была прекрасна! Еще сонная, такая теплая и мягкая, спутавшиеся волосы цвета темного меда упали на лицо, рассыпались по плечам…

— Хорошо спалось? — спросил он, понимая, что это глупая попытка сохранить непринужденную атмосферу.

— Я… м-м-м… о боже мой, уже утро!

— Кажется, я только что сказал это, — пробормотал он, потирая ушибленный живот.

Она быстро моргнула.

— Это я виновата во всем. Я должна была уйти, как только ты заснул, но… мне захотелось остаться. — Глаза ее расширились. — Близнецы… и прислуга! Скоро весь дом будет на ногах. Мне нужно идти, идти прямо сейчас.

Раф провел пальцами по ее щеке. Ему хотелось вернуться к тому моменту, когда она в волнении упомянула, что ей захотелось остаться с ним.

— Но мы поговорим позже? Нам многое нужно сказать друг другу.

Закусив губы, она кивнула и выскользнула из постели.

Он едва сдержался, чтобы не остановить ее, когда она, подхватив туфли, бесшумно пошла к двери. Уже положив руку на дверную защелку, она обернулась и взглянула на него:

— После завтрака?

— Да, после завтрака. Военному министерству сегодня придется обойтись без меня. Мы доедем на прогулку, ты и я.

Шарлотта улыбнулась: эта мысль явно понравилась ей, и, открыв дверь, она шагнула в коридор.

— Мисс Сиверс? О, какой стыд, какой стыд!

Шарлотта захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, словно целая армия в ярости собиралась взломать ее.

— Возможно, вначале нужно было выглянуть.

Раф пытался не рассмеяться, глядя на Шарлотту.

— Заткнись, — прошипела она сквозь зубы, и все мысли о романтической поездке за город разом выветрились у него из головы. — Просто заткнись, Рафаэль Дотри. Мне нужно подумать.

— Неужели? Хорошо. Но, пока ты думаешь, а я молчу, кто это там визжит в коридоре?

Шарлотта закрыла глаза и вздохнула:

— Миссис Баттрем.

Она отстранилась от двери, подошла к камину, села в кресло и сунула ноги в туфли.

— Откуда мне было знать, что эта фурия поднимется наверх так рано и станет рыскать по коридорам? Перестань улыбаться, это вовсе не смешно! — сердито посмотрела она на Рафа.

— Ты уверена? А меня это изрядно веселит. Кстати, нам было весело? А то я смутно помню.

— Прекрати. Вспоминать нечего. Ты был болен, и я уложила тебя в постель.

— Я полураздет. Вы воспользовались моим беззащитным состоянием, мисс Сиверс?

Раф снова улыбнулся, когда она схватила со стола статуэтку слоновой кости и сделала вид, что сейчас запустит в него. Наконец она не выглядела испуганной.

Раздался громкий стук в дверь, и послышался голос миссис Баттрем:

— В течение часа я ожидаю вас обоих внизу. Герцог вы или нет, это касается моей репутации как уважаемой компаньонки. Это недопустимое оскорбление, ваша светлость, вы слышите меня? Это недопустимо!

— Да-да, благодарю вас, миссис Баттрем. А теперь ступайте! — прокричал Раф, отбрасывая одеяла и выбираясь из постели. Он поморщился: головная боль напомнила, что громкие голоса сейчас совсем некстати. — Недопустимо? Дьявол, настоящий дракон! В какой-то миг мне показалось, что за дверью сам Веллингтон.

— О господи. Это моя вина. — Шарлотта опустила голову на руки. — И что нам теперь делать? Николь и Лидия сейчас проснутся. Что я скажу им? Что я скажу Эммелине? Какой пример я подаю двум юным впечатлительным девочкам, доверенным мне?

Раф побрел к ней. Ноги у него были словно ватные. Он не помнил, чтобы когда-либо видел Шарлотту такой взволнованной.

— Звучит мрачно. Может, тебе стоит подробней рассказать мне, что произошло здесь прошлой ночью, чтобы мы могли разобраться с этим?

— Ничего не произошло. — Шарлотта вскочила на ноги. — Абсолютно ничего не произошло здесь прошлой ночью. Я уже говорила тебе. Ты был болен. Твои зубы ужасно стучали, и ты был почти не в себе. Ты думал, что я — это Фитц.

— Дорогая, я никогда бы не подумал, что ты — это Фитц. Во-первых, он выше ростом, и у него такая дурацкая борода.

— Прекрати превращать все в шутку. Я пытаюсь объяснить. На тебя было жалко смотреть. Поэтому я легла рядом, чтобы согреть тебя, вот и все. И… я заснула. Вот и все, что произошло.

Раф больше не улыбался.

— Ты это сделала? После всего, что случилось, после моих проклятых кузенов… И как ты чувствуешь себя? Ведь я прикасался к тебе и… ты сделала это для меня? Я повержен, Чарли. Это правда. Спасибо тебе.

Шарлотта опустила взгляд.

— Ну, это… это было не так уж ужасно. И ты был очень болен. — Она взглянула на него. — Ты выглядишь гораздо лучше сегодня утром. Надеюсь, лихорадка прошла.

— Я тоже так думаю. Действительно, сейчас все хорошо, и извини, если я напугал тебя. Фитц говорил, что, когда лихорадка наваливается на меня, я выгляжу как смерть. Но она уходит так же быстро, как и появляется. Я вел себя прилично?

На секунду она закусила губу, а затем кивнула: