— Веди себя прилично, Шарлотта.

И больше она не видела его и ничего не слышала о нем около шести лет.

Она все же носила иногда этот шарф, а в остальное время он висел привязанный к столбику ее кровати.

— Шарлотта! Ты же не сделаешь это? Не расскажешь дяде?

Шарлотта покачала головой, прогоняя воспоминания.

— Нет. Но только если ты пообещаешь мне, что больше никогда не будешь так делать.

Девочка энергично закивала:

— Я больше не буду. Не буду. Обещаю!

— Ладно, — сказала Шарлотта, не веря ей и понимая, что уже слишком поздно и родители начнут беспокоиться. — Как тебе удается выбраться из дома незамеченной?

— Я… м-м-м… я ухожу через кухню. А что?

— Потому что я хочу, чтоб ты так же возвратилась назад. Чтобы никто тебя не заметил, особенно в этом нелепом костюме. Иди, Николь. Тебя и так уже могли видеть здесь. Я позабочусь о Джулиет.

Николь бросилась к Шарлотте и крепко обняла ее:

— Ты самый лучший друг, Шарлотта! Спасибо тебе!

Бормоча что-то насчет того, что она, наверное, из ума выжила, раз так легко спустила Николь все с рук, Шарлотта привязала Федру к столбу и, подхватив поводья Джулиет, повела ее в конюшню. Нужно было убрать это дурацкое седло, почистить кобылу, отвести ее в стойло и задать ей свежей воды и корм…

— Ну, привет! Мне показалось, я услышал голоса. Приехала в гости? Как… кстати.

Ход мыслей Шарлотты прервался при взгляде в пронзительно-голубые, близко посаженные глаза старшего сына герцога Ашерста.

— Да… сэр… добрый вечер, милорд, — сказала она, быстро присев в реверансе. — Я… м-м-м… понимаете, я ищу грума, нужно позаботиться о лошади Николь. Он… он сказал, что встретит меня здесь и…

Говоря это, Шарлотта стала пятиться от молодого человека, который в своем лондонском костюме выглядел таким высоким и сильным и который так странно смотрел на нее.

С каждым ее шагом он придвигался все ближе.

— Ну-ну, Шарлотта, не привирай. Здесь нет никакого грума, и нам обоим известно это. Слуги знают, когда прятаться в кусты.

Так как Джулиет отступала вместе с ней, Шарлотта оказалась прижатой к боку кобылы и не смогла уклониться, когда Джордж Дотри крепко сжал пальцами ее подбородок. Он повернул ее голову вначале в одну сторону, потом в другую.

— Подумать только, ты выросла! Тебя уже вывозили на сезон, насколько я помню. Ты никому не приглянулась? Или все еще сохнешь по моему кузену, подлецу Рафу? Напрасно. Ведь он не вернется сюда. Но это не важно. Я-то здесь, Шарлотта. Мы оба здесь, я и Гарольд. И как говорится, в бурю любая гавань хороша, хм?

От него сильно разило спиртным, и, хотя Шарлотта действительно не понимала, о чем он говорит, она знала, что нужно выбраться из конюшни.

Должно быть, Джордж прочитал ее мысли, и как только она бросила поводья лошади и повернулась, чтобы бежать, он крепко ухватил ее за локоть.

— Ну-ну, Шарлотта, не стоит спешить. Ты еще не видела Гарольда. Тебе действительно нужно его увидеть. Понимаешь, у него есть кое-какая игра. Ты тоже можешь захотеть поиграть. Да, думаю, это отличная идея. Просто великолепная.

— Но я…

Джордж грубо потянул ее за руку. Споткнувшись, Шарлотта не смогла сопротивляться, и он потащил ее через всю конюшню в последнее стойло и швырнул на пол.

Она попыталась встать, но Джордж поставил ногу в сапоге ей на спину и прижал к соломе.

Упершись руками в пол, она смогла поднять голову и оглядеться: в большом стойле было по меньшей мере три фонаря.

И тут она увидела Гарольда.

Он находился шагах в пяти от нее, абсолютно голый — в чем мать родила. Огромный, одутловатый, с бледной нездоровой кожей, которой не касались солнечные лучи. С его живота свисали складки жира. Но что еще хуже: на его слюнявом лице застыло выражение животного восторга и абсолютной гнусности.

Опустившись на колени позади также обнаженной женщины, стоявшей на четвереньках, лицо которой скрывали длинные волосы, он одной рукой крепко держал ее за талию, а другой хлестал по спине стеком. Не в силах отвести взгляд, Шарлотта с ужасом наблюдала, как он смеется и выкрикивает:

— У-лю-лю, моя резвая сучка! У-лю-лю!

И тут он заметил Шарлотту. Вытаращив глаза, с отвисшей челюстью, он, как одержимый, начал совокупляться с несчастной. Спустя мгновение, издав ликующий вопль, он рухнул на женщину, толкнув ее на пол.

— Весьма недурно, Гарольд, только немного шумно. Но теперь ты уже все получил, брат, — произнес Джордж, стоя над Шарлоттой. — Думаю, теперь моя очередь.

Он еще крепче прижал каблуком сапога поясницу Шарлотты.

— Черта с два! — задыхаясь, воскликнул Гарольд. Оттолкнувшись, он уселся на зад. — Это мой день рождения, а не твой. Давай ее сюда!

— Хорошо, ты можешь первый. А потом я ей покажу, что такое настоящий мужчина.

Шарлотта вскрикнула, когда Джордж схватил ее за волосы и поднял, поставив на колени. Она не могла справиться с ужасом, не могла ни о чем думать, а физических сил не хватало, чтобы сопротивляться кому-либо из них. Они собирались изнасиловать ее. Собирались сделать то, что вытворил Гарольд с этой несчастной рыдающей женщиной, которая сейчас сжалась в комок в углу стойла, пытаясь хоть чем-то прикрыться.

— Нет! — выкрикнула она, извиваясь в руках Джорджа.

Но бесполезно.

Все еще держа Шарлотту за волосы, Джордж толкнул ее к своему брату.

— Поцелуй его! Давай, Шарлотта… поцелуй его! Сделай это. Сделай сейчас, или мне придется сделать тебе больно. — Он наклонился к ее уху. — Я собираюсь сделать тебе больно в любом случае, дорогуша, — так, как ты своим девичьим умом и не представляешь. Я буду делать это, пока ты не станешь кричать от удовольствия. Разве это не возбуждает?

— Хвастаешься, как всегда, — сказал Гарольд, вставая на колени, чтобы посмотреть в лицо Шарлотты. Но тут он, похоже, заколебался. — Джордж! Ты уверен, что мы должны сделать это? Она ведь не какая-то потаскушка.

— Да, ты не должен делать это, — быстро произнесла Шарлотта.

Джордж сильно дернул ее за волосы, и слезы обожгли ее глаза.

— Просто… просто отпусти меня, Гарольд. Я никому не скажу. Клянусь. Никогда не скажу.

Гарольд взглянул на брата:

— Джордж?

— Она девственница, Гарольд. Мы делаем успехи. Хм, когда в последний раз ты имел девственницу?

Гарольд облизнул губы.

— Сам знаешь. Никогда.

Он снова уставился на Шарлотту.

— Они действительно лучше?

— Ты никогда не узнаешь этого, братец, пока не попробуешь. Ну, как? О, ради бога, Гарольд. Отпусти ее сейчас, и она всем расскажет. Помнишь, папа говорил нам, что нельзя гадить в собственном гнезде. Он лишит нас содержания, если узнает. Но если мы доведем дело до конца, она не произнесет ни слова, лишь бы сберечь свою репутацию. Мы должны это сделать.

— Нет, пожалуйста, нет! — почти шепотом умоляюще воскликнула Шарлотта. — Я никому не скажу. Это… это моя вина. Раф предупреждал меня, чтобы…

Она вскрикнула, когда Джордж еще раз дернул ее за волосы.

— Ты слышишь, Гарольд? Раф предупреждал ее. Раф! Наш дорогой кузен, который избил тебя твоим собственным стеком. Он рассказал ей, Гарольд. Она знает. Ты все еще хочешь отпустить ее?

Шарлотта оцепенела, когда, словно в ответ на эти слова, Гарольд больно сжал ее грудь и прижался мокрым ртом к ее губам. Она едва не задохнулась, когда он протолкнул свой язык ей в рот.

И она сделала единственное, что могла.

Она укусила его.

Она крепко сжимала зубы, пока не ощутила во рту кровь.

Гарольд отшатнулся, вопя от боли, и Джордж, отпустив ее волосы, нанес ей ладонями сильный удар по ушам.

Потеряв сознание, Шарлотта рухнула на солому.

Она не знала, как долго лежала там, но когда наконец открыла глаза, то увидела пару блестящих черных сапог не более чем в двух шагах от своего лица.

— Идиоты. Я посеял свое семя в сосуд скудельный, и она родила мне пару идиотов.

— Папа, это несправедливо. Она укусила его. Что мне еще было делать? Но она же не умерла. Ты сказал, что она не умерла.

— Лучше бы умерла, — холодно и сухо произнес герцог. — На ней никаких следов. Мы бы вынесли ее куда-нибудь в поле, к изгороди, и все считали бы, что она разбилась, упав с лошади. А теперь…

Шарлотта снова закрыла глаза, надеясь, что герцог Ашерст не заметил, что она пришла в себя. Она была жива. Они не изнасиловали ее. Но могут ли они сейчас убить ее по приказу герцога?

— Хорошо. Сделаем так, — сказал герцог, меряя шагами пол, устланный соломой, рядом с лежащей Шарлоттой. — Джордж, нам нужна моя карета. Запряги лошадей.

— Я? Но, папа, я не знаю как…

Раздался звук пощечины, а вслед за ней — торопливые шаги Джорджа, поспешившего выполнять приказ отца.

— Круто, папа, — хихикнул Гарольд. — В любом случае это все он виноват. Это он притащил ее сюда…

— Я не знаю, кто из вас меня больше раздражает, — ответил герцог. — Но позже я разберусь с вами обоими. А сейчас позволь обратить эту ситуацию в нашу пользу.