И чем дольше она молчала, тем меньше (даже в собственных глазах) соответствовала образу добропорядочной гувернантки с безупречной репутацией.

Губы его, чьей упругой полнотой она только что восхищалась, вытянулись в струнку.

– Мне нужна гувернантка. Не мне лично, прошу заметить, – добавил он, и левый угол его губ пополз вверх, будто этот герцог, в отличие от большинства ему подобных, обладал чувством юмора, – а для моей… моей воспитанницы. Юной леди четырех лет от роду. – Точеные брови сдвинулись, насупились. – Или около того. Я точно не знаю.

Ради агентства она не имела права на ошибку. И на молчание тоже. Не имело также никакого смысла открывать и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба.

– Да, конечно, ваша светлость. – Лили сделала неглубокий реверанс, в точности в соответствии с теми наставлениями, что давала другим соискательницам. Все для того, чтобы польстить клиенту, потешить его тщеславие, заставив забыть о том, что он просил… – Рекомендации. С сожалением вынуждена сообщить вам, что у меня при себе их нет. Я поторопилась явиться сюда, как только получила сообщение о вакансии, не теряя времени. Приняв во внимание ваши слова «срочно требуется гувернантка», я не стала тратить лишний час или два на то, чтобы заехать за рекомендательными письмами. – Вместо того чтобы собраться с мыслями и запастись всем, что может понадобиться, она скакала вокруг стола и визжала от радости. – Я непременно исправлю свою ошибку завтра или когда вам будет угодно позволить мне это сделать. Я хочу, чтобы вы знали, что воспитание девочек старшего дошкольного и младшего школьного возраста – моя специализация, и если бы я могла познакомиться с юной леди, о которой мне предстоит заботиться, вы имели бы возможность лично убедиться в моих умениях.

Брови его опустились. Похоже, герцог обдумывал ее слова.

– Вы готовы доказать свое мастерство, приняв участие в конкурсе гувернанток?

Лили ответила, не дав себе труда предварительно обдумать ответ.

– Обучение девочек – не та область, в которой соревнование имеет смысл. Они либо учатся чему-то, либо не учатся. Уверяю вас, я знаю, о чем говорю.

«Ах ты, безголовая курица! Неужели тебе незнакомо железное правило: герцог всегда прав?!» Особенно когда речь идет о том самом герцоге, в чьих руках находится ее будущее трудоустройство! Плюс будущее агентства, ради процветания которого и она, и ее партнерши отдали столько сил.

Хорошо еще, что она вовремя спохватилась. А то ведь могла еще наговорить глупостей.

Но герцог не выставил ее вон. По крайней мере, пока не выставил. Затаив дыхание, Лили наблюдала за тем, как в подобии улыбки пополз вверх правый уголок его губ и одновременно с ним правая бровь. Право же, брови его были на удивление подвижными. Глядя на него, можно было подумать, что она его развеселила.

Лили выдохнула, когда он кивнул и сказал:

– Вы меня устраиваете.

Услышав эти слова, Лили с восхищением подумала о тех женщинах, что приходили в агентство, чтобы найти работу. Они-то знали, на что идут, и их мужество, безусловно, достойно всяческих похвал.

Больше не сказав ни слова, герцог достал из дальнего угла розового секретера крохотный розовый колокольчик и, хмуро оглядев сей странный предмет – кто же станет его за это винить? – тряхнул им. Вполне ожидаемо звук у этого колокольчика был высоким и слабым. Лили непроизвольно задержала дыхание, чтобы вообще не издавать никаких звуков, поскольку, чтобы расслышать этот звон, надо обладать поистине феноменальным слухом. Как ни странно, через пару мгновений дворецкий открыл дверь.

– Приведите сюда мисс Роуз прямо сейчас. – Ни «пожалуйста», ни иных намеков на вежливость. Но для Лили эта фраза звучала слаще ангельской музыки. Слаще, чем пирожные с кремом в шоколадной глазури. Мысль о пирожных была лишней. Лили вспомнила, что не ела с раннего утра. Что, если у нее заурчит в животе? И может ли урчание в животе являться основанием для того, чтобы не брать человека на работу?

Лили надеялась, что ей не придется получить ответ на этот вопрос в ближайшее время.

Герцог, разумеется, не предложил ей сесть; она пришла просить места гувернантки, а не чаи распивать. После того как герцог распорядился привести к нему девочку, он не удостоил Лили ни единым взглядом. А вот Лили то и дело украдкой бросала взгляды на своего потенциального нанимателя. Как же, право, несправедливо устроена жизнь, где одним – все, а другим – ничего. Взять, к примеру, хозяина этого дома. Мало того, что он герцог и богат как Крез, так он еще и красавец, каких поискать.

Как раз сейчас этот возмутительно везучий герцог изучал какие-то документы, лежащие на куда более подходящем какой-нибудь жеманнице розовом секретере, и пальцы его правой руки – длинные, узкие, но ни в коем случае не женственные – перебирали бумажные листы. Левой рукой он приглаживал волосы, но в результате прическа его принимала все более растрепанный вид – и эта растрепанность страшно ему шла.

Нос его – разве раньше она замечала, какая у кого форма носа? – был прямым, острым и, пожалуй, слишком длинным, но при этом опасно привлекательным, как и все в нем.

Выдающийся нос. Лили целиком погрузилась в его изучение.

От ее внимания не мог ускользнуть тот факт, что на носу его не было бородавок и прочих довесков. Бородавки сами по себе могли бы стать предметом исследования, но в этом случае, хоть материалов для изучения у Лили и прибавилось бы, процесс был бы намного менее приятным.

Наконец Лили услышала, как открылась дверь у нее за спиной, и, обернувшись, она увидела маленькую худенькую девочку в поношенном платье. Девочка прижимала к груди остатки какого-то печеного изделия, с которого на пол сыпались крошки.

А что до выражения ее лица, так девочка выглядела такой же встревоженной и напуганной, какой если не выглядела, то чувствовала себя Лили, и потому Лили сразу же прониклась к девочке особым чувством, которое можно охарактеризовать словами «ты и я одной крови». Наверное, эта девочка даже не может сосчитать все комнаты в доме герцога. Возможно, их первый урок следует посвятить именно этой теме, если, конечно, Лили получит работу.

– Мисс Роуз, эта леди хотела бы стать вашей гувернанткой, и сейчас решается вопрос о том, получит ли она это место. – Тон герцога, когда он обратился к девочке, изменился. Голос его был спокойным, даже ласковым. Можно подумать, он понимал, каким его видит эта крохотная, похожая на Дюймовочку, девочка. Он для нее человек из совсем иного мира, чужого и страшного. И сейчас этот суровый незнакомец вершит ее судьбу. Страшно было не только маленькой девочке, жующей печенье, страшно было и Лили, которая давно уже вышла из детского возраста и в людоедов и злых волшебников не верила. Лили приказала себе не завидовать мисс Роуз на том основании, что ей досталось печенье, а Лили – нет. Хотя она бы не отказалась и от куска хлеба. Впрочем, не хлебом единым, как говорится. Лучше подумать о высоком. И, подумав о высоком, Лили была приятно удивлена тем, что этот надменный высокородный господин, привыкший получать от жизни все, ничего и никому не давая взамен, все же оказался не чужд участия и такта. На своем веку Лили ни разу не встретила ни одного участливого (или тактичного) джентльмена. В том месте, где ей – вот уж не скажешь – «посчастливилось работать», таких точно сроду не бывало.

И об этом ее последнем месте работы участливый герцог Резерфорд ни в коем случае узнать не должен. Иначе о месте гувернантки придется забыть, это точно.

– И эту леди зовут… – все так же мягко продолжил герцог. – Как вас зовут? – с легким раздражением в голосе бросил он в сторону Лили.

Лили сглотнула слюну.

– Лили Рассел, ваша светлость, но вы можете называть меня мисс Лили.

– Мисс Роуз, позвольте вам представить мисс Лили. – Герцог негромко рассмеялся, чем удивил Лили даже больше, чем способностью войти в положение другого человека. – Возможно, меня следовало бы называть герцогом Садоводом, а не герцогом Резерфордом. – Его умение шутить стало для Лили еще большей неожиданностью, чем умение смеяться, и она чуть было не углубилась в размышления о том, насколько более опасным делает Коварного герцога (или герцога Сердцееда – она еще не решила, какое прозвище подходит ему больше) обладание чувством юмора. К счастью, она вовремя спохватилась, вспомнив, зачем здесь находится.

– Привет, мисс Роуз. – Лили говорила тихо и ласково, как и герцог. Она прекрасно понимала, как важно еще сильнее не напугать и без того напуганного ребенка. И ей не пришлось притворяться участливой, она искренне сопереживала и сочувствовала девочке, поскольку была напугана сама. И ей было чего бояться: опасность грозила ей и с фронта, и с тыла. Она боялась не получить эту работу и подвести агентство, и она боялась, получив работу, потерять голову и остаться с разбитым сердцем. А Лили хорошо знала, к чему зачастую приходят женщины с разбитым сердцем, и ей совсем не хотелось разделить судьбу этих несчастных.

Лили боялась и того, что не сможет помочь этой девочке распрощаться со страхами и найти для себя в этой жизни достойное место, как в свое время никто не смог помочь в этом ей.

– Приятно познакомиться. – Лили опустилась на колени и протянула девочке руку. – Мне бы хотелось остаться здесь и учить тебя. А ты бы этого хотела?

Роуз посмотрела на руку Лили, немного погодя кивнула и, пройдя навстречу Лили несколько робких шагов, протянула ей руку в ответ.

– Да, хочу, – прошептала малышка.

Лили услышала, как выдохнул у нее за спиной герцог.

– Она только что приехала, – сказал он, – и до сих пор не произнесла ни слова. – Сейчас он был совсем не похож на того грозного вельможу, что требовал от нее рекомендательных писем. Сейчас он казался почти… встревоженным. – Ни одного слова за все время чаепития. Я боялся, что она немая.