Он провел ладонью по волосам, чем вызвал явное неодобрение слуги. Черт подери, он не имеет права на иные чувства, помимо довольства жизнью! Ведь у него есть всё: прекрасные братья, с которыми он очень близок, и бабушка, которая пусть и виновата перед ним, но искренне любит его и всячески поддерживает, и имение, приносящее год от года все больший доход, и благородный титул, и усадьбы, полные разного рода ценностей, и множество друзей и приятелей — их так много, что он почти не бывает один… иными словами, всё, чего только можно желать. Но невзирая на все это, чего-то недостает…

Син взглянул в глаза своему отражению. Чего-нибудь всегда недостает. Но чего именно?

Отражение, как водится, не ответило. Син нахмурил брови, раздосадованный сентиментальностью собственных мыслей.

— Увы, Данн, нам наскучила леди Росс. Отчаянно наскучила.

Камердинер кивнул и положил письмо леди Росс на комод, однако другое все еще держал в руках.

— А что же ваша тетушка? Как полагаете, о чем пишет она? Или вы сами скажете?

— А ты как считаешь?

Данн тяжело вздохнул.

— Тетушка желает, чтобы вы почтили своим присутствием ее прием и бал, чтобы вы влюбились в одну из сотни юных леди, коих она пригласила именно с этой целью — ведь она каждый год это проделывает… и чтобы женились…

— Стало быть, ты понимаешь, почему я не спешу читать ее послание.

Камердинер поджал губы:

— Герцогиня всегда так добра к вам, милорд…

Син не ответил.

— Ничего дурного ведь не приключится, если вы хотя бы прочтете письмо! — упрашивал Данн. — Или, может быть, я прочитаю его, покуда вы собираетесь?

— А если я скажу «нет», ты не отстанешь и будешь продолжать меня мучить?

— Увы, да, милорд…

— Тогда прочти чертово письмо, и покончим с этим!

— Прекрасно, милорд! — Данн вскрыл конверт. — Вот что пишет вам тетушка: «Синклер, надеюсь, это письмо найдет тебя…»

— Черт бы тебя побрал, я сказал, что ты можешь прочесть письмо! Я не просил зачитывать мне его вслух!

Губы камердинера сложились в гримасу неодобрения:

— Позвольте тогда хотя бы вкратце изложить вам его содержание…

— Но лишь в том случае, если в нем нет речи о женитьбе, о проклятом приеме, если там не говорится про бал… хотя я был бы сильно удивлен, если бы тетя Маргарет писала о чем-то ином!

Слуга вздохнул и принялся читать послание, беззвучно шевеля губами. Наконец, он заговорил:

— Герцогиня сожалеет, что вы не приняли ее приглашения, но она уже смирилась с вашим упорным нежеланием посещать светское общество.

— Весьма мило с ее стороны. Из всей моей родни с тетей Маргарет легче всего поладить.

— Она на редкость прямодушна.

— О да, до зубной боли!

— Она пишет также, что это даже хорошо, что вас не будет на задуманных ею увеселениях. Что она также не ждет, что вы приедете поохотиться в ее угодьях перед возвращением в Эдинбург, как прежде было условлено, потому что ее планы слегка изменились и она планирует устроить увеселительные мероприятия для своих крестниц.

— Для крестниц? Не знал, что у нее есть крестницы.

— Сдается, что есть — она перечисляет несколько имен и говорит, что это лишь первая партия ее крестниц, приглашенных в замок Флорз.

— Первая партия? Вот черт возьми…

— Точно так, милорд. — Данн поднес письмо к окну, чтобы лучше разглядеть написанное. — Герцогиня пишет также, что вынуждена развлекать своих крестниц из-за вас.

— Что-о-о?

— Да, именно так. Она пишет, что уже разуверилась в том, что вы когда-либо женитесь и подарите ей малютку, которого она могла бы ласкать, качая у себя на коленях. И теперь вся ее надежда на ее крестных дочерей, которые, возможно, сделают для нее то, чего не могут дать ей родственники.

— Ласкать на коленях? Она именно так пишет?

— Да, милорд. Ласкать.

— Смех один! А как же мои братья? Оба они недавно женились — кстати, благодаря ее вмешательству, — и оба вскоре вполне могут осчастливить ее внуками…

— Кажется, она позабыла про ваших братьев, милорд.

— Верно, потому, что слишком занята была, пытаясь окрутить меня с какой-нибудь пустоголовой вертушкой.

— Герцогиня может быть очень решительной…

— Ну, по моему поводу ее ожидает горькое разочарование! Да пусть пригласит хоть сотню крестниц — я с радостью поохочусь в угодьях брата, остановлюсь в его новой усадьбе близ Стерлинга. Стормонт как раз звал меня погостить!

Син подхватил сюртук и собрался было его надеть.

— Милорд! — Данн бросил письмо на кровать. — Прошу, позвольте мне! Вы же всё изомнете, пока станете надевать!

И он помог Сину надеть безупречный сюртук. Оглядев плечи Сина, Данн обмахнул их щеткой из мягкой щетины, стряхивая невидимые пылинки. Син рассеянно стоял, бездействуя, и от скуки проглядывал брошенное слугой письмо. Вдруг одно из имен, небрежно нацарапанное прямо посреди какого-то предложения, привлекло его внимание — это было имя, которое он надеялся никогда более в жизни не увидеть и не услышать. Роуз Бальфур. Его челюсти мгновенно сжались.

— Проклятие!

Взгляд камердинера был полон недоумения.

— Что стряслось, милорд?

Непослушной рукой Син сгреб послание.

Поскольку вы не хотите осчастливить семью наследником, мне надлежит утолить стремление ласкать детей у себя на коленях, возложив все надежды на моих крестниц. Мне больно говорить об этом, однако вы не оставляете мне выбора — поэтому ваш ежегодный визит ко мне с целью поохотиться придется отсрочить. На этой неделе я принимаю у себя семерых моих любимых крестниц: леди Маргарет Стюарт из Эдинбурга, мисс Жюльет Маклейн из Малла, мисс Роуз Бальфур из Кейт Мэнор, что в Абердиншире…

Син повернулся к слуге:

— Собери мой багаж.

Данн ошеломленно заморгал:

— Прямо сейчас?

— Да. Мы отбываем немедленно.

— Позвольте осведомиться о причине такой поспешности…

— Не позволю!

— Но скажите хотя бы, куда мы направляемся!

— В замок Флорз!

— С визитом к герцогине? Но вы же божились, что никогда не будете у нее ни на приеме, ни на балу…

— Я передумал. Я буду на этих танцульках, если тетушка пересмотрит список приглашенных!

Син бросил взгляд на письмо, которое комкал в кулаке. Данн был окончательно сбит с толку:

— Милорд, я не понимаю…

— А тебе и не нужно понимать! Сейчас я спущусь и лично принесу свои извинения лорду Далтону. Письмо леди Маргарет послужит мне отличным поводом — я скажу ему, что возникло срочное семейное дело. А едем мы тотчас же, как только будет подан экипаж.

— Хорошо, милорд. Ваши кофр и портманто[5] будут собраны в течение получаса.

— Отлично!

Син сунул тетушкино послание в карман и стал спускаться по лестнице. Кровь стучала у него в висках. Благодаря новому повороту дела от недавней тоски и следа не осталось. Наконец, спустя шесть лет, я нашел тебя. Роуз Бальфур, близок день расплаты!

Глава 2

Из дневника герцогини Роксборо

План сработал куда лучше, нежели я ожидала. Син лично ответил на мое послание и потребовал, чтобы я пригласила мисс Бальфур на домашний прием и Зимний Бал.

Естественно, я воспротивилась — мол, я недостаточно хорошо знаю сию девицу, и мне лишь недавно стало известно, что она из числа моих многочисленных крестниц. Я упиралась, возражая, что девушка, возможно, не вполне нашего круга — в общем, изобрела тысячу отговорок. Однако Син отверг их все до единого! «Пригласи ее, — потребовал он. — И нынче же!»

Я нехотя согласилась — хотя, положа руку на сердце, к тому времени я уже пригласила мисс Бальфур, и она уже приняла мое приглашение. В этом нет ничего удивительного: репутация девицы оказалась под угрозой после Той Самой Размолвки с Сином, а приглашение мое предоставило ей великолепный шанс реабилитироваться в глазах общества. Я лишь слегка намекнула на такую возможность в моем письме, однако подозреваю, это было для барышни решающим аргументом. Порукой чему ее восторженный ответ и радостное согласие прибыть…

Так что моя невинная интрига возымела безусловный успех. Пламенная настойчивость Сина обещает многое — и я совершенно счастлива, что мы с Шарлоттой столь удачно подкорректировали список гостей. От души надеюсь, это послужит всеобщему благу…

Коляска на высоких рессорах покатила к конюшням, а Роуз робко озиралась по сторонам. Потертый сундучок и видавшее виды портманто стояли у ног девушки. Глядя вслед коляске, увенчанной знаменитым гербом Роксборо — великолепным единорогом и карающей десницей, сжимающей саблю, — она не сразу заметила лакея, подошедшего, чтобы перенести в дом ее багаж. Ну, вот и свершилось. Я здесь.

Величественный замок напоминал гордую птицу, с двумя пристройками-крыльями по обе стороны от башен. Четырехэтажная громада изукрашена была изумительной каменной резьбой, а просторный двор, обрамленный затейливым портиком и выложенный плиткой, с легкостью вместил бы с десяток карет.

Девушка словно ступила на страницы волшебной сказки. Еще не войдя внутрь, она поклясться могла: здесь в помине нет ни дымящих каминов, ни вытертых ковров, ни скрипучих лестниц, и из окон здесь не дует, и полы не проваливаются… да, это вам не родной ее Кейт Мэнор!

У девушки перехватило дыхание. О да, замок прекрасен, однако самое искреннее ее желание сейчас — чтобы грум немедленно оседлал для нее коня! Вскочить бы в седло — и скакать по пустоши, до тех пор, пока где-то глубоко внутри не исчезнет смутная тревога и какое-то тягостное предчувствие…

Увы, не суждено. И пусть она ненавидит все прочие наряды, кроме своих амазонок для верховой езды, а волосы вечно заплетает в косу и закалывает ее вокруг головы — в течение последующих трех недель ей предстоит одеваться, причесываться, вкушать пищу и улыбаться «как настоящая леди».