Роуз потянулась к лацкану сюртука Сина, желая покрепче ухватиться, тем временем книжка выскользнула из ее пальцев. Роуз прервала поцелуй, пытаясь поймать падающую книгу на лету…

Бам-м-м!

Она с силой ударилась лбом о подбородок Сина — в тот самый миг, как книга стукнулась об пол.

Зажмурившись и сморщившись, девушка прижимала ладонь ко лбу, а перед глазами у нее плавали разноцветные круги.

— Ой-ой-ой!!!

Чуть приоткрыв веки, она увидела, что Син прижимает руку к подбородку, а между пальцев сочится кровь.

— О нет! — вырвалось у нее. — Простите меня! Я всего лишь уронила книгу и… ваш подбородок…

— Всего лишь царапина, — отрезал Син холодно.

Задетая его тоном, девушка нахмурилась:

— Я же говорила вам: лестница — не лучшее место для беседы…

— Я бы не рискнул назвать то, что мы делали, беседой, — поднял брови Син.

Роуз зарделась.

— По крайней мере, это так начиналось, — неожиданно для себя самым решительным тоном произнесла она. — Я честно пыталась уговорить вас побеседовать в креслах у камелька, однако не-е-ет, вы решительно отказались, предпочтя… О чем мы только думали? Вот, у меня есть чистый платок, позвольте мне…

Наклонившись, чтобы запустить руку в карман, Роуз нечаянно со всей силой прижала пальцы Сина к перекладине, за которую он все еще держался. Син инстинктивно разжал ладонь. Свою ошибку он осознал в ту же секунду, но было уже поздно: он упал на пол, сильно ударившись плечом. От боли он глухо застонал.

— О нет! Не двигайтесь! Я спускаюсь!

— Нет, оставайтесь на ме…

Но было поздно. Скрипя от боли зубами, он перекатился подальше от подножья лесенки, покуда девчонка не наступила еще на какую-нибудь чувствительную часть его тела.

Спрыгнув со стремянки, Роуз опустилась на колени подле поверженного. Бо́льшая часть ее волос вырвалась на свободу и упала на плечи — обрамленное буйными черными локонами, ее личико казалось еще меньше, а синие глаза — еще больше. На лбу красовался бледно-голубой синяк — след соприкосновения с его подбородком.

Син потер ноющее плечо. Что же, черт подери, такого в этой женщине, что заставило его потерять над собой контроль? А ведь он позабыл обо всём — о своих намерениях, об обстоятельствах их встречи… О себе самом. Син был в бешенстве.

Роуз сунула руку в карман, извлекла носовой платок.

— Вот, позвольте мне… — она приложила платок к подбородку Сина.

— Ох… — Син перехватил ее тонкое запястье и оттолкнул руку девушки. — Вы уже достаточно натворили, благодарю вас!

Девушка отпрянула — в ее глазах плескалась обида.

— Но я не хотела причинить вам боль!

— Знаю, — холодно откликнулся Син, чувствуя, что даже сейчас, с разбитым в кровь подбородком и ушибленным плечом, он ощущает сладостный запах ее тела — запах лаванды и розы. Позабыв о боли, он думал о соблазнительной впадинке у основания смуглой шейки и о прочих соблазнительных впадинках и выпуклостях, так и манящих их исследовать. Невзирая на синяки, ему хотелось целовать ее снова и снова, покрывать поцелуями — так, чтобы она возжелала большего. Он, который мог получить любую женщину, какую бы ни захотел, болезненно желал эту невзрачную, нескладную девушку… Смешно!

Син насупился — он вдруг понял, что питало его злость все эти годы! Вовсе не то, что девушка стала причиной его публичного бесчестья — о нет, другое: то, что даже после всех перенесенных унижений он не переставал желать ее!

Недели, месяцы и годы напролет он не думал ни о ком, кроме нее, но она бесследно исчезла, а тетушка ее хранила в строжайшей тайне место ее обитания, расплывчато отвечая, что Роуз живет где-то в шотландской деревушке… И он остался наедине со своей тоской, не в силах позабыть, каковы на вкус ее губы, как трепетало в его объятиях стройное тело, как пахли волосы, как звучал смех… жизнь его превратилась в сущий ад. Эта девушка стала его наваждением. Он надеялся, что, если встретит ее вновь, волшебство разрушится, чары спадут с него и жизнь вновь наладится.

Однако теперь, когда она снова рядом, Син понял, что ошибался: он желает ее точно так же мучительно, как и тогда, в первую их встречу. Он ощутил это, как только увидел ее, и эта мука будет продолжаться до тех самых пор, пока… пока что? Пока он не овладеет ею? Пока сполна не утолит свою жажду?

Со стоном он поднялся на ноги.

— Постойте! Я только хотела…

— Всего, чего хотели, вы добились, черт вас возьми!

Губы девушки сжались, она тоже поднялась и хмуро отряхнула измятые юбки.

— Ну что же, надолго вас не хватило… — В ответ на недоуменный взгляд Сина девушка пояснила: — Недолго же вы соблазняли меня. Не думаю, что, если мужчина хочет залучить женщину в свою постель, он ругает ее такими словами…

— Да вы сбросили меня с лестницы!

— Хм-м-м… Что ж, если вы именно так представляете себе соблазнение, то вам надлежит еще очень многое узнать о женщинах…

— Когда я целовал вас там, на этой чертовой лестнице, вы не противились. И не остановили меня. Более того, вы отвечали на поцелуи, и с великим энтузиазмом. Так что соблазнение идет полным ходом, и вы непременно мне уступите!

Румянец стыда залил щеки помрачневшей Роуз. Вполне удовлетворенный произведенным эффектом, Син поднял с пола книгу, девушка подошла, чтобы взять ее, — и только тут он понял, что макушка Роуз едва достает ему до плеча. Странно, в его воспоминаниях она казалась куда выше…

Проклятие, как случилось так, что эта крошечная барышня с сочным ртом произвела такие разрушения в его жизни — и это всего за две встречи! Он терялся в догадках. Он знал лишь, что вновь хочет завладеть этими алыми губами, исцеловать их в кровь, пока она не вскрикнет и…

Роуз отбросила с лица локон — в этом простом жесте Сину почудилась бездна чувственности. Как зачарованный он следил за ее тонкими пальчиками, скользящими по шейке — мучительно хотелось прильнуть губами к смуглой коже и…

Глаза их встретились — и ни он, ни она не отвели взгляда. Между ними заструилась волна жара, почти что осязаемая, обжигающая. Син уже готов был вновь обнять девушку, однако Роуз сухо кашлянула и произнесла еле слышно:

— Лорд Синклер, если уж нам суждено гостить в этом доме целых три недели, нам лучше примириться.

— И как вы себе представляете наше примирение?

— Я попрошу у вас прощенья за то, что случайно столкнула вас с лестницы, а вы можете извиниться за то, что загнали меня на нее…

Син взглянул на изрядный синяк на лбу девушки и поморщился:

— Нет. Вам не за что просить прощенья. В том, что случилось… — Боже праведный, неужели он это произнесет? Но ведь это сущая правда, черт подери! К тому же барышня была права: соблазнение началось очень уж причудливо. Ему нужно завоевывать позиции постепенно — так почему бы не начать с правды? Ничто не обезоруживает так, как искренность, хотя один Господь знает, что нужно, чтобы обезоружить эту вот женщину. Син дотронулся до разбитого подбородка и вновь поморщился: — В том, что случилось, всецело моя вина.

Девушка удивленно заморгала и не ответила.

— Мне следовало бы позволить вам спуститься, прежде чем приниматься целовать вас. Я больше не буду так глуп.

— То есть… о, это очень любезно с вашей стороны!

— Да что вы так удивляетесь-то?

Роуз скривилась:

— Извините меня. Я только хотела сказать спасибо…

— Решительно не за что. Но не воображайте, что эти реверансы изменят мои намеренья. Я соблазню вас.

Девушка передернула плечами, синие глаза блеснули.

— Что ж, увидим!

— Еще как увидим! Но пока позвольте мне откланяться. — Син отвесил поклон, не отрывая взгляда от Роуз. Этот взгляд был долгим и многообещающим. — Увидимся вечером.

— В-вечером?

— За ужином, — улыбнулся Син перепуганной барышне.

— Ах да… за ужином…

Роуз с трудом удалось изобразить улыбку:

— Тогда до встречи.

И Син вышел из библиотеки, закрыв за собой двери.

Ну что ж, дело пошло немного не так, как он себе представлял. Однако начало положено. Теперь ему надлежит свято помнить о своей цели: насытиться этой девушкой, пресытиться ею и зажить обычной жизнью, освободившись от заклятия того самого поцелуя.

Син пересек холл и стал подниматься по лестнице. Все чувства его словно обострились, тело казалось легким и необычайно подвижным. Видит Бог, он с нетерпением ждал предстоящих трех недель. Судя по первым шагам, пробудить в ней желание будет легче легкого. И на сей раз не он один будет страдать от неутоленной страсти!

Когда он проходил мимо гостиной, двери распахнулись, и стайка мопсов высыпала в холл, заливаясь счастливым тявканьем. За собачками степенно шла леди Шарлотта.

При виде разбитого подбородка Сина ее глаза широко раскрылись.

— Что стряслось?

— Свалился со стремянки в библиотеке.

— У вас голова закружилась? Сейчас сезон малярии — а болезнь начинается как раз с головокружения. Не послать ли за доктором Маккриди?

— Уверяю вас, в этом нет нужды. Я совершенно здоров.

— Тогда… — Леди Шарлотта сощурилась. — Уж не переборщили ли вы с портвейном?

Син рассмеялся. Я переборщил с Роуз. От нее голова идет кругом не хуже, чем от доброго шотландского виски. Он склонился и погладил мопса, шумно атаковавшего его туфли.

— Хочу пойти передохнуть у себя в комнате до ужина. Или вам нужна моя помощь?

— О нет, — отвечала леди Шарлотта, внимательно изучая Сина.

— Тогда позвольте откланяться…

Син почтительно поклонился и стал подниматься по ступеням лестницы, спиной чувствуя взгляд леди Шарлотты.

Хм-м-м… Сдается, в этом доме я под пристальным наблюдением! Этому надобно немедленно положить конец — здесь я не предмет развлечения, здесь я намерен развлечься сам!