— Паш?

— Останься… — хриплым полушепотом прошептал он, чуть прикрыв зеленые глаза, тяжело дыша. Сергей вскинул бровь, посмотрев на Киру и улыбнувшись, кивнув на фрукты, которые принес с собой. Закатанные рукава белой рубашки обозначили бугристые мышцы, когда он поднял тяжелый пакет и понес на кухню, остановившись в порог, оглядываясь на пару.

— Давай я пока это на кухню отнесу и принесу еще таз с водой, — проговорил он, выйдя из комнаты и осторожно прикрыв дверь. Кира присела на край разложенного дивана. Укладывая обратно разбросанные по всей постели подушки и поправляя одеяло. Она вновь взяла отложенное полотенце, но в этот момент Паша вновь распахнул глаза.

— Львенок? — выдохнул он, и Леонова удивленно моргнула, тут же улыбнувшись ему мягкой улыбкой. Беспомощный друг казался таким беззащитным, ничего от обычно самоуверенного и наглого Павла Канарейкина сейчас.

— Шш, не разговаривай, я тут, — мягко ответила девушка, попытавшись, было вновь обтереть его лицо полотенцем, но он перехватил ее руку, отводя в сторону и дернув на себя, с неожиданной силой так, что ошарашенная Кира упала ему на грудь. Светлые волосы закрыли их обоих водопадом, скрывая от любого, кто зайдет в гостиную.

— Кенар, ты чего? — выдохнула она, — тебя нужно охладить, ты весь горишь. У тебя лихорадка, — она попыталась подняться, но Паша неожиданно обвил второй рукой ее талию, прижимая к себе. Кончики их носов почти соприкоснулись, а губы были всего нескольких сантиметров друг от друга. Леонова понимала. Паша сам не понимает, что делает, но в голове не укладывалось его поведение. А еще тот факт, что она совершенно не сопротивлялась. Наверное, все дело в том, что он болен, и она боится ему причинить вред. Ведь так?

Янтарные глаза встретились с замутненным зеленым взором, с минуту они смотрели друг на друга. Девушка открыла, было, рот, чтобы попытаться вновь убедить Павла отпустить ее, как то, что он произнес следующим, заставило ее замереть на месте:

— Ты такая красивая,… когда я тебя увидел, ты показалась мне самой красивой девушкой в мире, ты знаешь? — выдохнул он неожиданно. От этих слов по телу Киры прошла дрожь, а глаза широко распахнулись в удивлении. Даже если бы захотела, не смогла бы и слова выдавить, настолько была шокирована. И одновременно, что-то внутри всколыхнулось, что-то, от чего она так долго и старательно бежала.

Они так и смотрели друг на друга, Леонова чувствовала, что нужно что-то сделать. Вырваться, сказать что-то в ответ, убежать, но не могла. Не потому, что мужчина так уж крепко ее держал, а потому что не могла. А может и вовсе не хотела. Даже когда почувствовала его дыхание на губах, она ничего не сделала, чтобы отстраниться, а может, не хотела. Ресницы опустились в тот момент, когда его губы коснулись ее в мягком, совершенно мимолетном поцелуе, который точно жало пчелы обжег ее, распространяя яд возбуждения по крови, достигая затуманенного сознания. Он отравлял ее собой, впитывался в ткани изнутри, казалось, он был повсюду, во всем ее организме. В следующий миг девушка крепче прижалась к Пашиным губам, отвечая на такой жгучий и одновременно сладкий поцелуй, который захватил ее в мгновение ока, поднимая над землей, унося с собой подальше от привычного мира, где они просто друзьями и соседями по квартире. И Кира не знала, сможет ли уже после жить как обычно, делая вид, что ничего не было. Сумеет ли собрать себя, после того, как рухнет на землю.

Громкий звук разбившейся тарелки на кухне и громогласное «блять» прорвалось в искусственно созданный пузырь девушки, которым она отгородилась от мира вместе с Пашей. Леонова резко оторвалась от губ мужчины, резко отстранившись, вскочив с него, понимая, что он ее и не держал вовсе. Сам Паша непонимающе моргнул, упав обратно на подушки, и прикрыл глаза, прошептав ее имя, тут же застонав. Ему явно было плохо, а сама Леонова не могла даже коснуться его, стоя неподалеку и прижимая кончики пальцев к горящим губам. Сколько длился поцелуй? Минуту, может меньше? Ей казалось гораздо дольше, дольше и одновременно так стремительно, сердце невольно защемило, а тело жаждало вновь испытать эти ощущение.

— Так, — выдохнула она. Запустив пальцы в длинные волосы, и взъерошив их, приводя себя в сознание. Она успокаивала сама себя, мысленно, настраиваясь. Сейчас было важнее вылечить Канарейкина, все остальное потом. Она подумает об этом завтра, как и советовала Скарлетт О’Хара. А может послезавтра, но уж точно после того, как собьет лихорадку у Паши.

— Ты там, в порядке? — крикнула она Сергею, оглядываясь на мечущегося по подушке Кенара и схватив полотенце, двинулась на выход. Нужно было проветрить голову и заняться делом.

— Нормально, чашку разбил. Сейчас принесу таз, — отозвался Сергей, стоящий на кухне. Кира заглянула внутрь, заметив, как мужчина озадаченно мечется по кухне. На столе были разбросаны неаккуратно нарезанные апельсины, видимо для будущего сока, лимоны, имбирь и тарелки. Сам мужчина озадаченно оглядывал осколки разбивавшейся чашки, а затем поднял беспомощные глаза на Киру.

— Я уберу, иди к нему, — проговорила девушка. Старательно пряча глаза, смотря куда угодно, только не на друга Павла. Ей почему-то было стыдно за себя, хотя, по сути, она совсем ничего не натворила.

«Всего-то целовала больного, хороша баба» — отругала она себя мысленно, дернувшись, когда Сергей шумно вздохнул.

— Отлично. Я пока оботру больного, а ты тут похозяйничай, пожалуйста, а то я ощущаю себя слоном в посудной лавке, — неловко улыбнулся Радов. Запустив руку в рыжие волосы, чуть проведя по ним и ероша без того стоящие торчком пряди. Стоило ему выйти, как Кира, наконец, смогла спокойно вздохнуть и, собравшись с мыслями, приступила к уборке. Нужно было еще разобраться с лежащими фруктами на столе, а в холодильнике ее ждала курица для бульона. До парикмахера оставалось всего три часа, и теперь, ей как никогда нужно было вырваться из дома. Она обязательно все приготовит. Просто несколько часов глотка свежего воздуха, дабы привести себя в порядок перед тем, как снова окажется с Пашей лицом к лицу.

Следующие пару часов они боролись с лихорадкой, которая казалось, то отступала, то вновь точно коварный шпион вновь возвращалась к едва заснувшему Павлу, жаждая его измучить и выжать из него максимум. Все это время он бредил, зовя то Киру, то маму, то даже Ярослава, то извинялся перед Сергеем и клялся, что все посчитает. Это было одновременно забавно и страшно, казалось, они совершили ошибку, когда не пожелали вызвать врача, но вот, наконец, температура начала спадать. Сергей все же выпроводил Киру к стилисту, заявив, что и сам прекрасно присмотрит за своим другом, а ей нужно проветриться, потому что она своим видом распугает всех на корпоративе, куда собралась. Об этом они разговорились, пока следили за состоянием Павла. Радов оказался довольно интересным, веселым парнем, из тех, про которых говорят «как за каменной стеной». Такие девушке нравились, рядом с ними было спокойно, они были точно стойкая площадка, эдакий устойчивый к непогоде фундамент. Возможно, она бы присмотрелась к нему, но одно «но» было, и его игнорировать Леонова не могла — ее поцелуй с Пашей. Она не могла выбросить этот момент из головы, то и дело, прокручивая его. Коря себя за то, что поддалась, что не отошла раньше. Что позволила случиться тому, чего быть между ними не должно. И не дай Боже, Паша об этом вспомнит, да она сгорит от стыда!

— Может мне остаться? — вновь спросила Кира, одеваясь. Она повязала шарф и бросила взгляд на висящие часы. Еще немного и она безбожно опоздает в салон, но и оставить вот так больного Кенара для нее было выше сил, хоть она все время и думала о произошедшем ранее.

— Иди, — строго проговорил мужчина, ткнув пальцем на выход и Кира вздохнув. Кивнула, наказав проверять Пашу каждые полчаса, а когда проснется, напоить куриным бульоном. Выслушав положенные инструкции, Сергей выпроводил девушку и захлопнул за ней двери, оставив ошарашенную. Блондинку за порогом их с Пашей квартиры.

— С ума сойти, — возмутилась она невольно и тут же оглянулась на соседку, которая недоуменно покосилась сначала на нее, а потом на дверь. После чего нахмурилась, тут же проворчала:

— Ну, ты и вертихвостка, деточка. То брюнет, то блондин, то теперь рыжий! — Леонова открыла, было, рот и тут же захлопнула, нахмурившись.

— Это мои друзья! — отрезала девушка безапелляционно, добавив к словам фирменный взгляд, но старушку он не впечатлил, она продолжила подниматься, цокнув языком.

— В мое время девочки с мальчиками не дружили! — донеслось до Киры с верхней площади, отчего та фыркнула и поспешила вниз.

— Не было, ага. А дети видимо от святого духа были! — буркнула девушка, спускаясь вниз. Похоже, лифт снова кто-то сломал или его так и не починили.

В салон Кира не шла, даже не бежала, а летела. Вставив в уши наушники, и включив на всю громкость концерт Рахманинова, желая, сейчас, избавится от навязчивых мыслей о Павле, чувстве вины и обо всем произошедшем. Ей просто нужно вернуться в нормальное психологическое состояние, вот как до поцелуя этого злосчастного. Потому и прибежала даже раньше, на целых десять минут, буквально ввалившись в двери уютного небольшого салона пусть и не в центре города, но неподалеку. Точнее она так думала, как, обычно не заметив вывеску, бодрым шагом вошла в двери ультра-модного салона «Шальная императрица» и очень удивилась довольно хипстерского вида мастерам, с татуировками, зелено-синими короткими волосами, пирсингом, в футболках с Битлз и Нирваной. Это немного не сочеталось с тем образом, который рисовала салону «Настоящая императрица» ее коллега Лана, которая посоветовала ей записаться туда к мастеру-колористу. По высшему разряду, все чинно и классически немного дисгармонировала с тем, что сейчас видела перед собой Кира. А именно черно-красные диваны, весь салон отделан в духе скорее готики с легким налетом модерна. Яркие светящиеся разноцветные вывески, плакаты рок-звезд и фотографии, развешанные по всей стене довольно специфического вида клиентов, от мужика с рогами до девушки с татуировками на всем лице.