Хлеб тоже основательно подгорел, но ей удалось, обрезав обуглившиеся края, подать на стол несколько ломтиков.

Пробыв за столом несколько минут, Анни забрала вконец утомленную Мелли и оставила Лиссу наедине с Роумом.

Это было именно то, чего Лисса больше всего желала и больше всего боялась.

— Лисса, я просто не знаю, что и сказать. Никогда не думал, что могу предстать перед тобой в таком виде.

Она отложила вилку и отхлебнула вина, оказавшегося весьма неплохим.

— В каком виде?

— Вот в таком… Я тут совсем растерялся.

— А все же, что ты тут пытался сотворить? — поинтересовалась Лисса, не в силах оторвать взгляд от прядки, упавшей ему на бровь. Как нравилось ей тогда перебирать пальцами шелк его волос! Знал бы он, как хочется ей дотронуться до этой прядки. — Я вообще не понимаю, как ты здесь оказался.

— Лисса, помнишь тот список, который ты составила? Черты характера, качества, какие ты хотела видеть в будущем муже? — спросил Роум.

— Конечно.

— Ну так вот, я пытался доказать тебе, что у меня есть все эти качества, что я для тебя самый подходящий мужчина.

— Что? — Лисса ошеломленно выпрямилась на стуле. — Роум, что ты говоришь?

Он с горечью продолжил:

— Я попросил Анни дать мне несколько уроков обращения с маленькими детьми — с тем, чтобы я мог продемонстрировать тебе свое умение. Ви— дишь ли, этот пункт твоего списка смущал меня больше всего.

— Так из-за этого разгорелся весь сыр-бор? — не поверила Лисса. — Ты пытался научиться быть хорошим отцом?

— Да. — Он встал и отошел от нее, уставившись в темноту за окном. — Я хотел, чтобы ты знала — я тоже хочу иметь семью. Ребенка, может, даже двух. Жену.

Он обернулся к ней, чтобы до конца обнажить перед ней свое сердце — и, возможно, быть отвергнутым.

— Лисса, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Она молчала, и Роум снова отвернулся, чтобы скрыть свое огорчение. Самая важная в его жизни сделка, и вот она сорвалась.

— А теперь все пропало. Теперь ты видишь, что я совсем не подхожу для тебя. Я не умею обращаться с детьми, не умею готовить и, честно признаюсь, не уверен, что смогу всему этому научиться.

— Не подходишь? Почему ты так решил?

— Потому что не справился сегодня с домашними обязанностями, за которые взялся, вот почему. Мелли просто изводила меня все время. И я не смог подать к столу ничего сколько-нибудь съедобного. Боюсь, что не получится из меня хороший отец для твоих детишек, Лисса.

Он прислонился лбом к оконной раме, и его плечи горестно поникли.

Лисса почувствовала, как сердце ее екнуло от счастья. Этот мужчина, этот сильный, удивительный мужчина пошел на это ради нее. Роум знал, чего она ищет в будущем муже, и сделал все, что смог, чтобы доказать, что именно он и есть тот мужчина, который ей нужен.

Можно ли красноречивее объясниться в любви?

Лисса подошла к нему и обняла за плечи.

— Глупый мой неумеха. Неужели ты не понимаешь, что уже то, что ты пошел на это ради меня, и есть самое лучшее доказательство твоей любви?

Роум некоторое время еще стоял неподвижно, как статуя, потом резко обернулся, схватив ее за руки.

— Что ты сказала? — спросил он внезапно севшим голосом.

Лисса улыбнулась ему.

— Я сказала, что люблю тебя. Мне нравится подгоревший соус и обугленные тосты, приготовленные тобой. Я хочу выйти за тебя и иметь от тебя детей. И мы научимся быть идеальными — идеальными родителями и идеальными любовниками. Вместе.

Роум недоверчиво уставился на нее, а потом сжал в объятиях.

— Ах, Тыковка, вот уж, чтоб быть идеальной любовницей, тебе и учиться не надо — ты и так мой идеал.

Он склонил голову, чтобы поцеловать ее, но, прежде чем губы их встретились, Лисса пробормотала:

— Только обещай больше не готовить спагетти, хорошо?

— Клянусь, Тыковка! — заверил он.

Эпилог

Прошло три года.

Когда кто-то постучал в дверь, руки Роума были по локоть в детской присыпке.

— Входи, Джес! — крикнул он, не тратя время на церемонии.

Джейсон осторожно проложил путь через разбросанные по гостиной комнате игрушки и прочие детские вещи. Он прислонился к книжным полкам и, скрестив на груди руки, с насмешливой улыбкой наблюдал за Роумом, склонившимся над широким кожаным диваном, сейчас покрытым толстым велюровым чехлом.

— Угадай, где на этой картинке спряталась птичка? — пошутил он.

Роум мельком взглянул на шурина, но воздержался от комментариев. Он был слишком занят, пытаясь поменять подгузник извивающемуся в его руках карапузу. Хотя он и уверял Лиссу, что является специалистом по этой части, весь его опыт на деле сводился к тому, как бы спихнуть эти обязанности на кого-нибудь другого.

И вот сегодня Лисса оставила Роума дома с детьми, чтобы сделать кое-какие покупки вместе с Анни, которая снова ждала ребенка. Навык организатора тут же подсказал Роуму выход из положения: вызвать подкрепление. Он позвонил Джейсону и потребовал, — ну, возможно, это было больше похоже на мольбу о помощи, — чтобы тот немедленно мчался сюда, а то худо будет. И так как Джейсон был вторым после Роума лицом в офисе фирмы «Золотые Автодетали», выбор у него был небольшой.

К сожалению, он, похоже, еще этого не осознал.

Роум сердито набросился на приятеля:

— Ну, чего ты там стоишь? Помогай!

В столь критический момент он не отваживался выпустить из рук ни ребенка, ни подгузник, поэтому он просто кивнул на окружавший его хаос.

Дом, который раньше был уютным чистеньким приютом холостяка, превратился нынче в то, что Роум шутя именовал «семейной свалкой».

Едва ли был такой момент, чтобы хоть одна яркая детская игрушка не валялась под ногами. Запахи талька и детского шампуня заполняли комнату. Толстые мягкие ковры легли поверх деревянного пола, чтобы защитить колени — главным образом мамочки и папочки, как считал Роум, — а детский манеж, качели и высокий стульчик дополняли меблировку.

Правильнее было бы сказать: манежи, стульчики.

Наконец-то справившись с подгузником, Роум облегченно перевел дух и опустил Сид на пол. Маленькая Сидни унаследовала от матери медового цвета кудри, а от отца — сине-зеленые глаза.

Сидни счастливо залопотала ему что-то невразумительное.

— Нет, голубушка, — остановил ее Роум, — я уже решил. Ты отправишься на свое первое свидание, когда тебе стукнет тридцать пять, и ни днем раньше.

— Попался, приятель. Вот тебе еще одна, — весело возвестил Джейсон о прибытии на санобработку следующей малышки.

Роум поднялся и принял Сэмми из рук ее дяди.

— Слушай, Джес, помешай там на кухне соус к спагетти, ладно?

Джейсон кивнул и отправился на кухню, отделенную от гостиной длинным столом.

— А мне казалось, что Лисса взяла с тебя клятву не готовить спагетти.

Он приподнял крышку кастрюльки, предусмотрительно поставленной на дальнюю конфорку, где ее не могли достать детские ручонки, и аромат томатов и пряностей наполнил комнату.

— Так оно и было. Но ей пришлось смилостивиться, когда я заявил, что это единственное, что я умею готовить. Она иногда разрешает мне попрактиковаться.

Роум с вожделением втянул запах, доносящийся из кухни, привычно расстегивая штанишки и держа наготове сухой подгузник. Он стал большим специалистом по раздеванию своих маленьких леди — Лисса утверждала, что и не только маленьких, и это было совершенной правдой.

— Эй, Роум, твоя стряпня выглядит не так уж плохо! — Джейсон хорошенько помешал в кастрюльке и нахмурился. — Слушай, Роум!

— Да? — Роум пытался надлежащим образом прикрепить прокладку, что было нелегким занятием, так как сероглазая, черноволосая малышка извивалась ужом, видимо, полагая, что смена подгузников — это такая игра, в которую любит играть папа.

— Что, так и полагается, чтобы в соусе плавали все эти черные комочки? — поинтересовался Джейсон.

— Вот черт! — выругался Роум.

Опять подгорело. Пытаться одновременно готовить и заниматься детьми было бессмысленно. Результат всегда был плачевным. По крайней мере у Роума. Лисса справляется со всем этим почему-то прекрасно.

— Не думаю, чтобы ты любил спагетти по-каджунски, а, Джес?

Ура! Роуму наконец удалось более или менее сносно прикрепить прокладку подгузника. Он спустил на пол Саманту и пошел проверить свой злосчастный соус.

— Иглать, па-па, са-гать! — Александра, последняя из тройняшек, обхватила его за колени. Она любила играть с Роумом, когда он ставил ее ножки на свои ступни и так шагал с ней по комнате. Ее кудри ярко-рыжего цвета обрамляли сапфирово-голубые глаза.

— Только не сейчас, радость моя. Дай папочке попробовать обед, ладно? — Он мягко попытался ослабить ее железную хватку.

Как всегда, номер не прошел.

Темперамент Алекс был под стать огненному цвету ее волос. Так же, как и упрямая решимость, напоминавшая Роуму его шурина. Конечно же, такие свойства характера могли идти только по линии Куперов.

И лишь появление Сэмми с яркой игрушкой в руках отвлекло Алекс, позволив папочке вернуться к дегустации своей стряпни. Он бросил свирепый взгляд на Джейсона, который держался за бока от смеха.

— Что тут такого смешного? — рявкнул Роум, как будто сам не знал.

— Ты сам, вот что! Представляешь, если бы совет директоров увидел президента компании, облепленного тремя малявками! Сюда бы мою видеокамеру — мог бы обеспечить себе на жизнь мелким шантажом!

Роум еще раз помешал в кастрюльке и закрыл крышку. Если не видеть черные вкрапления, а судить лишь по густому аромату, исходившему от кастрюльки, то это был, безусловно, кулинарный успех.

— Ничего, придет и твоя очередь, приятель. Что ты тогда, интересно, запоешь? — со злорадством произнес Роум.