Джейсон с сомнением покачал головой.

— Боюсь, что проблемы еще остались, дружище. Она может пойти на компромисс по поводу «спокойствия» или «хорошего воспитания», — я считаю, это недалеко от «хороших манер», но сильно сомневаюсь, что она откажется от «детей». Ведь это же основной пункт, правильно?

Роум вынужден был согласиться. Мужчина, не любящий детей и не умеющий с ними обращаться, не имел ни малейшего шанса заполучить Лиссу в жены — это Роум прекрасно понимал.

Но у Джейсона был совсем другой взгляд на это дело.

— Итак, нам остается только убедить Лиссу, что ты действительно умеешь хорошо обращаться с детьми. Если мы это сделаем, то, считай, дело в шляпе, — бодро заключил он.

Замечание друга окрылило Роума. Ему надо лишь убедить Лиссу…

— Постой, а как ее убедить? О! — покачал он головой. — То есть, что именно я должен сделать, чтобы доказать ей, что действительно умею обращаться с маленькими детьми?

— Ты должен наглядно продемонстрировать это свое умение! — Джейсон отправил в рот еще чипсов. — Должен я объяснять подробно?

— А на ком я буду это демонстрировать? Может быть, ты предлагаешь похитить у кого-нибудь маленького ребенка?

— Зачем же похищать? А Мелли?

Роум медленно кивнул, но тут же отрицательно покачал головой.

— Да, конечно, с Мелли я имел дело, но каждый раз это заканчивалось каким-нибудь кошмаром. Потому-то для меня это в самом деле камень преткновения, — честно признался он другу.

— Ну, тогда все очень просто. — Рука Джейсона, держащая чипс, нацелилась на Роума. — Пусть Анни, мать Мелли, поделится с тобой опытом. Несколько уроков: как быть папочкой. И тогда ты сразишь Лиссу наповал своим умением обращаться с детьми. — Джейсон с победным видом посмотрел на него и отправил чипс в рот. — Ты уж мне поверь, старина. Перетяни Мелли на свою сторону, и тогда Лисса, считай, твоя.

Впервые за эти дни искренняя улыбка заиграла на губах Роума.

— Я так и сделаю, — заверил он.


Лисса прижала к уху телефонную трубку и по меньшей мере в пятнадцатый раз за последние четыре дня принялась изливать свои печали Анни.

— Говорю тебе, Анни, Роум просто сводит меня с ума. Я не могу понять, то ли мы сходимся, то ли расходимся с ним.

— Если верить слухам, которые бродят по городу относительно вас двоих, то вы, определенно, сошлись, — со смешком сказала Анни. — Так что поздравляю!

— Но это не так! — чуть не заплакала Лисса.

— И ты об этом жалеешь, разве не так?

Молчание.

— Нет? — настаивала Анни.

После продолжительного молчания Лисса сдалась.

— Да. Жалею, — поколебавшись, она решилась доверить свою самую сокровенную тайну подруге. — Анни, знаешь, я действительно…

— Постой, в дверь звонят, — перебила ее подруга и положила трубку.

— … я люблю его, — тихо закончила Лисса начатую фразу.

«Как хорошо, — подумала Лисса, — что Анни вовремя отвлекли и признание повисло в воздухе. В таком состоянии уже ничто не может помочь».

Ей пришлось довольно долго вслушиваться в тишину на другом конце провода. Когда Анни снова взяла трубку, ее голос звучал необычно взволнованно.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила Анни.

— Кроме как попытаться утопить горе в мороженом с сиропом, мне ничего лучшего не приходит в голову.

— Не надо. Только заработаешь ангину. Лучше топи горе в шоколаде, — со смехом посоветовала Анни. — Купи себе самую большую коробку.

— Пойду возьму банковскую ссуду и куплю самую большую, какая только есть. И в ней утоплюсь.

— Почему бы тебе не смотаться в видеосалон и не взять на прокат что-нибудь диснеевское? И потом подъезжай к нам. Обещаю приготовить что-нибудь вкусненькое. Ну как, я тебя соблазнила?

— Более чем, если бы я не знала, какая фиговая из тебя повариха.

— А приправой будет Мелли, — сладким голосом сказала Анни.

— А, черт! Ты же знаешь, что я съем даже приготовленный тобой обед только ради того, чтобы побыть с малышкой Мелли!

— Ну и прекрасно, жду тебя, скажем, в семь. Раньше не приходи.

— А для Мелли это будет не слишком ли поздно? — удивилась Лисса.

— Там видно будет. О, у меня есть идея. Возьми этот новый фильм, — кажется, «Бродяга и леди».

Лисса попыталась скрыть свое изумление.

— Если хочешь. А что, в этом какой-то особый смысл? — В ее душу закрались смутные подозрения: подруга что-то затевает.

Анни хихикнула.

— Не знаю, просто так, в голову пришло.

Слегка смущенная излишней веселостью подруги, Лисса положила трубку и собралась съездить в ресторан, где, как она знала, готовят десерт под названием «Шоколадная смерть».

Может, ей удастся сделать заказ на сегодняшний вечер?

10

— Ты уверен, что знаешь, как делается это блюдо?

Полные скепсиса комментарии Анни начинали действовать Роуму на нервы. Ему удалось убедить Анни дать ему уроки обращения с маленькими детьми, и сегодня после полудня началось первое занятие.

С этой минуты Роум непрерывно гонялся за Мелли, которая приняла это за новую интересную игру и пряталась от него в самых невероятных местах, собирал игрушки, менял испачканное платьице и исполнял прочие обязанности, для которых нужен был бы кто-нибудь с более крепкими, чем у него, нервами. И если бы он не испытал всей прелести общения с маленьким ребенком, Роум поклялся бы, что такое только в кошмарном сне может привидеться.

Когда Мелли наконец-то свалилась в послеполуденной дреме, он принялся за обдумывание, что бы такое приготовить на обед для четверых. Анни настаивала на домашней стряпне, так как ему предстояло выполнять подобные обязанности для будущей семьи, — после такого замечания Роум всерьез задумался, какие еще наказания припасла в рукаве для него хитроумная Анни.

Так или иначе, но он отважился приготовить один из самых любимых своих обедов, который мама Джейсона и Лиссы часто готовила на его глазах: спагетти с мясным соусом, итальянский хлеб и овощной салат. Такую простую еду просто невозможно было испортить. По крайней мере так он полагал.

На его беду, Мелли проспала очень мало. Анни не собиралась заниматься дочкой, пока он готовил, и малышка путалась у него под ногами. Мелли быстро усвоила, что со всеми своими требованиями ей следует теперь обращаться к дяде, и, не обращая больше внимания на мать, со всякой чепухой лезла к Роуму.

То она хотела, чтобы дядя Роум ее причесал.

То — чтобы дядя Роум подержал ее на ручках.

Или — чтобы дядя Роум вымыл ей лицо.

Развязался ботиночек. Не завяжет ли дядя Роум, и непременно большим красивым бантиком?

Ей нужно высморкаться. Не подержит ли дядя Роум салфетку, пока она подует в нее?

Не нальет ли дядя Роум ей яблочного сока — и обязательно в эту чашку, но ни в коем случае не в ту!

В довершение всех бед Роум наступил на любимую куклу, вызвав потоки слез и обвинений.

Потом он споткнулся о другую куклу, брошенную на ступеньках лестницы, и чуть не свернул себе шею, пролетев полпролета.

В течение часа он семнадцать раз бегал вверх-вниз по лестнице, удовлетворяя запросы капризной маленькой девочки.

У него ныли все мускулы, как после тяжелой тренировки. Даже те, о существовании которых Роум раньше и не подозревал.

Собрав оставшиеся силы, он принялся обжаривать измельченную говядину для соуса к спагетти.

И когда маленькая ручка Мелли потянулась к кастрюльке, где на небольшом огне булькал томатный соус, с ним чуть не случился сердечный приступ. Его грозный окрик так испугал Мелли, что она отчаянно зарыдала. За этим, естественно, последовала целая серия объятий и поцелуев, во время которых Роум пытался ей втолковать, что боялся, как бы она не обожглась, и что она вовсе не плохая девочка, а только слишком любопытная, особенно там, где не надо.

Тем временем оставленный на плите соус начал потихоньку подгорать.

Анни, словно посторонний наблюдатель, сидела за кухонным столом, листая журнал, ни во что не вмешиваясь, и только слегка побледнела, когда Мелли ухватилась за край плиты. Она читала журнал и время от времени поглядывала в окно, будто ждала, что вот-вот появятся крепкие санитары в белоснежных халатах и заберут Роума отсюда. Были моменты, когда он сам мечтал об их появлении.

«Как хорошо, что у меня такая быстрая реакция», — подумал он. Его уважение к Анни возросло стократно от сознания, что она через все это проходит каждый божий день. От одной мысли о такой перспективе, ожидающей его в будущем, по спине от ужаса поползли мурашки.

Роум попробовал салат. Готовя его, он обрезался чрезмерно острым, на его взгляд, ножом. Этого бы не случилось, если бы Мелли, незаметно подкравшаяся сзади, не обхватила его за колени, чтобы заявить:

— Я тебя люблю, дядя Роум!

Нож от неожиданности дернулся, и теперь указательный палец был туго обмотан бинтом.

Роум нарезал и намазал маслом итальянский хлеб, часть — чесночным маслом, а часть — маргарином. Мелли заявила, что не любит чеснок ни в каком виде. Он плохо пахнет. Как и ее подгузник. Не будет ли так добр дядя Роум, чтобы заменить его? Еще одна пробежка вверх и вниз. Восемнадцатая по счету. По крайней мере за свою спортивную форму сегодня он может не беспокоиться. Неудивительно, что у Анни нет тренажера. При такой жизни зачем он ей?

Скорее назад, к соусу, который оказался намертво приварившимся ко дну кастрюльки. После тщательного перемешивания обуглившиеся кусочки не слишком бросались в глаза среди уцелевших кусочков мяса и специй.

Роум поставил на огонь большую кастрюлю с подсоленной водой, предусмотрительно повернув ручки так, чтобы Мелли не могла до них дотянуться.