— Ах, Лисса, Лисса. Как сильно я хотел тебя. — Ей показалось, что она не столько услышала, сколько догадалась, что он произнес эти слова, почти касаясь ее рта своими губами.

— Ну почему ты ушел тогда, Роум? Почему? — Она откинулась назад, отдаляясь от него на многие мили.

Роум тяжело вздохнул.

— Потому что я идиот. Дурак, не способный понять, что для него хорошо, а что плохо.

— Не понимаю. — Как могла она понять самые простые слова, когда его тело властно звало ее.

Роум покачал головой.

— Давай забудем об этом. Теперь я с тобой. — Его ладони легли на ее ягодицы, требовательно прижимая ее бедра к своим. — Позволь мне любить тебя, Лисса! Будь моей…

Ей следовало сказать «нет». Она не должна говорить «да» этому мужчине, так жестоко обошедшемуся с ней. Все, что оставалось в Лиссе разумного, настаивало — требовало! — чтобы она прогнала его прочь, не откликнувшись на его чувственный зов. Он уже больно ранил ее, и если она позволит, будет ранить ее еще и еще. Этот мужчина украдкой покинул ее постель, словно стыдясь того, что было между ними. Этот мужчина…

Этот мужчина владел ее сердцем.

Заглушив все свои сомнения, правильно ли она поступает, Лисса сняла руки с его шеи и безвольно опустила их вдоль тела, окончательно сдаваясь.

— Помоги мне расстегнуть платье.

9

Она не отвергла его?

Роум долго уверял себя, что ему не следует приходить к Лиссе домой. Но когда он заглянул в ее несчастные глаза, его собственные бессонные ночи эхом отозвались в его душе. Он увидел похотливый огонек в глазах Либермана и понял, что не может позволить ей уйти с этим типом.

Как мог он воспротивиться возможности снова обладать Лиссой? Роум сознавал, что причинил ей боль, так внезапно покинув ее в прошлый раз, но сегодня все будет совершенно иначе. В этот раз он сделает ее счастливой. Он будет беречь это сокровище, и как следует беречь. Он будет услаждать ее, потому что это делает его счастливым.

Дрожащие пальцы, в один момент ставшие непослушными, расстегнули крючок платья и спустили замок «молнии» до самых бедер. Легким движением Лисса позволила платью соскользнуть на пол. Под платьем у нее оказались лишь крошечные кружевные трусики.

У Роума перехватило дыхание от удивительной красоты ее тела. Казалось, ее нежная кожа матово светится в полумраке гостиной… Ему страшно хотелось дотронуться ее. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее груди, но Лисса внезапно отпрянула.

— Нет! Не сейчас!

Пламя желания мерцало в ее глазах.

— Тогда чего же ты хочешь?

Если она захочет, чтобы он помедлил еще хоть минуту, он за себя не ручается. Желание, охватившее его, было столь сильным, что он почувствовал, как вдруг тесны стали ему брюки.

— Я хочу, чтобы теперь ты позволил мне доставить тебе удовольствие. В прошлый раз, — ее голос сел, и она вынуждена была откашляться, — в прошлый раз все было для меня, а сейчас я хочу отплатить тебе тем же.

Роум привлек ее к себе, ощущая упругую выпуклость ее груди, наслаждаясь прикосновением шелка кожи к его пальцам.

— Ах, любовь моя, — сказал он, — да знаешь ли ты, что с тобой я получаю такое наслаждение, какого никогда в жизни не испытывал? Знаешь ли ты, как я счастлив с тобой?

— Я надеюсь. Но не знаю наверняка, — прошептала она в ответ.

Лисса откинула голову назад, и он окинул ее восхищенным взглядом. Все органы чувств Роума были сейчас сосредоточены на Лиссе. Ее кожа была такая гладкая! Он не мог воспротивиться желанию провести ладонями вдоль ее спины. Ощущение было, будто гладишь теплый бархат. Его пальцы скользили вверх и вниз, не в силах оторваться от нежной кожи.

Повинуясь внезапному порыву, Роум опустил голову и коснулся языком ложбинки над ключицами. Под тонкой кожей учащенно забилась жилка, откликаясь на его осторожную ласку. Он снова коснулся кожи языком, чтобы ощутить ее вкус и запах. Свежий сладковатый вкус с цитрусовым оттенком. И еще вкус и аромат самой Лиссы.

Не разрывая объятия, Лисса остановила его.

— Скажи, чего бы ты хотел, Роум?

Возможные варианты быстро прокрутились в его мозгу, и один тут же оказался во главе списка.

— Раздень меня, — шепнул он.

— Именно это и было у меня на уме, — довольно улыбнулась Лисса, — замечательная идея.

Взяв его за руку, она подвела Роума к большому мягкому креслу. Когда он сел, Лисса опустилась перед ним на колени, словно полуобнаженная жрица, оказывающая почести своему богу. Он не мог отвести взгляд от напрягшихся сосков ее груди.

— Гм-м, — Она проследила за его взглядом. — Вижу, это смущает тебя. Тогда тебе придется помочь мне прикрыться.

Она взяла его ладони и накрыла ими свою грудь, доставив Роуму невероятное наслаждение. Кожа к коже. Сосок к ладони. Горячее дыхание к холодной плоти.

— Я сейчас умру от счастья.

— Не говори о смерти.

— Прости, любимая.

Ее пальцы трудились над пуговицами его рубашки. Когда она слегка потянула ткань, чтобы вытащить рубашку из брюк, прикосновение ткани к коже доставило ему ощущение, перед которым меркли самые сексуальные мечты.

К тому времени, как Лисса расстегнула его ремень и полоска кожи выскользнула из брючных петель, дыхание Роума заметно участилось. Его ладони все еще покоились на ее груди — никогда он не выпустит такое сокровище! — когда ее пальцы двинулись в путешествие по его широкой груди, нащупывая соски.

В несколько мгновений Лисса расстегнула его брюки и осторожно просунула туда руку. От этого прикосновения он застонал. Тепло ее языка на его коже. Бархат ее кожи на его языке. Эта игра разожгла огонь страсти, полыхавший между ними с силой, не сравнимой ни с каким пожаром.

Роум властно и нежно опрокинул ее на ковер и сам последовал за ней, одним движением стянув с нее трусики. За крошечным кусочком кружев последовали остатки и его одежды.

Они слились воедино, совершая медленные ритмичные движения, приноравливаясь друг к другу.

Ее ощущения были сродни тому наслаждению, которое получаешь, войдя в холодный зимний вечер домой, к горячему камину. Или когда душной летней ночью встаешь под холодный душ. Или когда теплым летним днем тебя овевает океанский бриз. Или когда тебя обдает солеными брызгами ветер с бушующего штормового моря. Как будто все самые прекрасные и острые наслаждения в жизни разом обрушились на нее.

Но даже упиваясь обладанием столь желанной женщиной, лишившей его способности контролировать себя, ее нежными чувствительными ласками, которые возносили его на вершину блаженства, он ни на мгновение не забывал, что этот раз — последний. Он должен продлить это наслаждение как можно дольше, потому что оно никогда больше не повторится.

И когда, наконец, после того как Лисса буквально растворилась в его руках, исторгшийся из его уст стон возвестил об избавлении от напряжения страсти, Роум почувствовал на своих щеках жгучий след слез.

Лисса чувствовала, как Роум содрогается в ее объятиях, и еще крепче обняла его. Она не собиралась заниматься с ним любовью этим вечером. Не собиралась снова уступить страсти, вспыхивающей между ними от малейшего соприкосновения. Но когда он стоял перед ней и в глазах его она заметила так не свойственное ему выражение незащищенности, она не смогла сопротивляться.

Но это последний раз. Иначе она окажется навсегда привязанной к нему и жизнь ее будет сломана. Каждая новая встреча обернется потом для нее новым страданием.

Лисса гладила его спину, стараясь вобрать в себя и навсегда запомнить эти счастливые мгновения обладания любимым мужчиной. После расставания она будет вспоминать его стоны страсти, его чувственные поцелуи, его силу и нежность, тяжесть его разгоряченного возбужденного тела. Ей останется только перебирать свои воспоминания, словно бусины, нанизанные на нить…

Слезы наполнили ее глаза, и она заморгала, чтобы прогнать их. Ей необходимо быть сильной. Она должна сделать так, чтобы Роум ушел из ее жизни прежде, чем ему удастся сломать ее. Если же она попытается удержать его, он рано или поздно возненавидит ее или — еще хуже — просто устанет от нее.

Она не сможет вынести осознания того, что приелась Роуму и он тяготиться ее обществом.

Невольно Лисса сильнее обняла Роума и прижалась к его щеке. Капля пота проложила свой след на его лице, и Лисса нежно слизнула ее. Он вздрогнул и, в свою очередь, крепко сжал ее в объятиях.

Это невыносимо. Восторг наслаждения и мучительная пытка одновременно. Задумчиво, мысленно прощаясь с ним, Лисса высвободилась из кольца его рук и села.

— Ты не хочешь продолжить? — голос Роума звучал размягченно, но на лице его, у рта, она заметила горькие складки.

Лисса не смогла удержаться, чтобы не попытаться разгладить эти морщинки.

— Нет. А ты… с тобой все в порядке?

В глазах Роума промелькнуло какое-то необычное выражение, но она не успела понять, какое именно.

— Конечно. А почему бы нет? — Его ладонь легла поверх ее руки. — Ты сделала меня таким счастливым, Лисса!

От его прикосновения снова по спине ее пробежали мурашки, и она убрала руку. Как же ей хотелось вернуться в его объятия! Лисса отвернулась, чтобы не видеть его, лежащего подобно удовлетворенному самцу, и начала одеваться. Натянув трусики, она скользнула в свое платье.

Ей не надо было смотреть на Роума, чтобы знать, что он напряженно следит за ее действиями. Но он не сказал ни слова, чтобы остановить ее. Не сделал ничего, чтобы удержать.

Со всей решимостью, на какую она только была способна, Лисса сказала:

— Роум, я думаю, теперь тебе надо уйти.

Он не откликнулся, и она обернулась к нему. К ее облегчению, он уже натянул свои джинсы и сидел на полу, положив руку на колено.