– Мы уже пришли. – Эди указала на ярко-синюю дверь. – Мне нужно зайти сюда, в антикварный магазин мистера Белла.

– Антиквариат, о боже! – Стюарт издал пренебрежительный звук, открывая дверь. – Вы не найдете здесь ничего старше времен Георга Второго.

Эди расхохоталась в ответ на его замечание, и он, в недоумении остановившись возле двери, поинтересовался:

– Что смешного?

– Стюарт, любой предмет времен правления Георга Второго старше, чем моя страна.

– Справедливо. – Он улыбнулся и открыл перед ней дверь. – Вполне справедливо.

В магазине Эди сразу направилась к прилавку с драгоценностями, подобрать брошь или булавку для своей шляпки, но едва потянулась к одной из стеклянных коробок, как Стюарт окликнул ее от другого прилавка:

– Эди, взгляните на это.

Она посмотрела в его сторону, но ничего не увидела за лакированным восточным комодом, поэтому пришлось подойти ближе. То, что привлекло его внимание, оказалось большой музыкальной шкатулкой орехового дерева, с медными ручками и перламутровой инкрустацией на крышке. Да, вещь была действительно великолепна.

Мистер Белл, опытным взглядом определив потенциальных покупателей, поспешил к ним.

– Это пейллардовская музыкальная шкатулка, ваша светлость. Швейцарский механизм, разумеется, с двадцатью органными тонами и тремя валиками…

– Учитывая технический уровень, это, должно быть, современное изделие.

– О да, она почти новая: принадлежала миссис Маллинз. Она выписала ее из Цюриха только в прошлом году, но вскоре скончалась. Ее дочь живет за границей, вот и попросила своего адвоката продать шкатулку.

– Миссис Маллинз умерла? – Стюарт поднял глаза. – Мне жаль…

– Да, но ведь ей было девяносто…

– Ах да, конечно. – Он провел рукой по крышке. – Можно?

– Прошу вас.

Стюарт поднял крышку, и мистер Белл указал на маленькую рукоятку сбоку.

– Один поворот – и зазвучит музыка. Позвольте продемонстрировать.

Когда по комнате поплыла мелодия вальса, Эди увидела, как губы Стюарта расплылись в улыбке и он мечтательно проговорил:

– Штраус. Готов поспорить, это «Венская кровь». Я предпочитаю «Весенние голоса».

Он посмотрел на нее, и мысли Эди вернулись туда, в зал Хандфорд-Хауса: эти красивые серые глаза так же смотрели на нее, маленький оркестр исполнял «Весенние голоса» и ее влекло к нему как магнитом.

Мистер Белл, деликатно кашлянув, открыл ящик стола под шкатулкой:

– Если желаете «Весенние голоса», это здесь.

Стюарт вместо ответа жестом попросил мистера Белла удалиться и посмотрел Эди в глаза.

– Я так хорошо помню тот вечер…

– Я тоже. – Она чуть-чуть покраснела, но взгляд не отвела и улыбнулась. – У вас тогда галстук развязался…

Его обрадовало, что и она помнит.

– Правда? Хотя чему удивляться: думаю, я шокировал всех своим необычным для бала видом. Знаете, когда я заметил вас среди многочисленной толпы гостей, то сразу захотел пригласить на танец, но поскольку мы не были представлены друг другу, не решился, да и, честно говоря, не видел смысла в этом знакомстве, так как намеревался уехать через несколько дней. Господи, как бы я хотел обнять вас и закружить в вальсе, и к черту все условности! – Он опустил глаза на свою трость. – Как жаль, что тогда я не мог знать, что никогда больше не буду танцевать с вами.

Сердце Эди пустилось вскачь, будто его боль передалась ей. Глядя на его склоненную голову, она сказала:

– Ценю ваши сентиментальные чувства, но эти сожаления напрасны: я не люблю танцевать.

– Почему? – удивился Стюарт. – Глупости, все девушки обожают танцы.

– А я нет, потому что слишком высокая и это ставит партнеров в неловкое положение. А кроме того, – добавила она с виноватой гримасой, – я не люблю подчиняться…

Он рассмеялся, и, к ее радости, смех уничтожил меланхолию.

– Что ж, готов поверить.

– Когда бы я ни танцевала, результат был всегда плачевный: помятые туфли, сбитые лодыжки, уязвленная гордость партнера…

– Если так, то и поделом им. Настоящий мужчина никогда не позволит, чтобы партнерша вела… – Он помолчал, опустив густые ресницы. – Я имею в виду танцы, разумеется.

Он поднял на нее глаза, и она почувствовала, как тепло его взгляда проникает в каждую клеточку ее тела, а когда их взгляды встретились, и вовсе почувствовала, что еще немного и растает прямо у него на глазах.

Если он и разгадал ее чувства, то виду не подал. Повернувшись, он мягко закрыл крышку музыкальной шкатулки.

– Вы не хотите купить ее? – спросила она, не скрывая удивления.

– Нет, – сказал он, не оборачиваясь. – Нельзя дважды войти в одну реку.

Глава 14

Вернувшись в Хайклиф, они пили чай на террасе, потом Стюарт выразил желание осмотреть некоторые коттеджи, и, прихватив Нюхлика, они отправились на прогулку.

Обратный путь их лежал через розарий, и Стюарт, замедлив шаг у высокой решетчатой перголы, заметил, указав на темно-лиловую вьющуюся розу с несколькими нераскрытыми поздними бутонами:

– Какое совершенство!

Эди остановилась рядом и, бросив на него подозрительный взгляд, осторожно потянулась к одному из бутонов и вдохнула аромат.

Стюарт рассмеялся:

– Вы смотрите на меня так, как если бы я заявил, что небеса зеленого цвета.

– Просто я не думала, что вы из тех мужчин, которых может заинтересовать роза.

– Значит, вы недостаточно хорошо меня знаете, дорогая. Как называется этот сорт роз?

– Я еще не решила, как ее назвать.

– Вы что, вывели этот сорт сами? – Удивление было явно наигранным, и Эди заподозрила неладное.

– Да, но у меня почему-то такое впечатление, что вам это уже известно.

Он усмехнулся.

– Да, дорогая, вас не проведешь… Что ж, открою правду: у меня была продолжительная беседа с Блейком после нашей вчерашней встречи с Робсоном.

– И что же?

– Я уже говорил, что намерен перетащить слуг на свою сторону. Вот во время нашего разговора Блейк и рассказал о вашей любви к розам и показал ваше последнее творение. Может, как-нибудь покажете и остальные?

Эди фыркнула и отвела взгляд.

– Можно подумать, что вас волнуют мои розы.

– Мне интересно все, что вы любите, и я хочу знать об этом больше.

– Но большинство моих любимых занятий покажется вам скучным.

– Откуда вы можете это знать?

– Вы находите интересным выращивание роз?

– Не знаю, может быть.

Она покачала головой, не в состоянии поверить в это.

– Вы путешествовали по Африке, видели слонов, носорогов, львов… А тут какие-то розы… Слишком незначительное занятие для такого человека, как вы.

– Для такого человека, как я… – Он помолчал, наблюдая, как Нюхлик пытается выкопать ямку возле самшитовой изгороди у тропинки. – Вы хотите сказать, для такого человека, каким я был…

– Простите, – спохватилась Эди, вспомнив их разговор в магазине мистера Белла. – Я не хотела напоминать о том, что вам неприятно.

– А почему бы и не поговорить об этом? – Он пожал плечами, словно не видел в этом ничего особенного. – Я стал совершенно другим, чего не отрицаю. И даже не возражаю против этого, – указал он на свою ногу. – Я был беззаботным шалопаем, это правда, и входил в джунгли столь же просто, как нырял в воду. Мне всегда было интересно узнать, что там, за следующим холмом, и я обожал узнавать новое. Но это вовсе не значит, что, стремясь к неизведанному, я не в состоянии оценить красоту старых мест – Хайклиф, например. Я жил здесь много лет, но никогда не замечал его красоты и не понимал, как люблю эту землю. Зато теперь я ценю эти места гораздо больше.

Эди задумалась над его словами.

– Я полагаю, если человек встречается лицом к лицу со смертью, его взгляды на жизнь могут измениться?

– Да, и это тоже. Но есть и еще кое-что: ранение несколько умерило мои амбиции и заставило жить в более спокойном ритме.

– Наверное, для вас это непривычно?

– Сначала – да, было именно так, но потом я стал замечать то, на что прежде никогда не обращал внимания, разве только если хорошенько ударить по голове. Помолчав, он добавил: – Вот так и случилось, что я заметил вас.

– Девушку ростом в шесть футов трудно не заметить, – усмехнулась Эди, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно легкомысленнее. – Тем более в лабиринте. Ну а уж когда она предложила жениться на ней…

– Нет-нет, – поспешил заверить ее Стюарт, качая головой, – я не это имел в виду. – Он придвинулся ближе, ближе настолько, что пышное кружевное жабо ее платья касалось его груди. – Во-первых, вы не выше, чем я. – Он коснулся пальцем ее подбородка и приподнял лицо. – Понимаете?

Эди замерла от этого легчайшего прикосновения, не в силах оторвать взгляда от этих серых глаз, которые потемнели и стали дымчатыми.

– Что касается остального, я могу сказать, почему обратил на вас внимание? – И не ожидая ее ответа, продолжил: – Вы смотрели на меня, и в вашем взгляде было столько упорства и решительности, что я был просто обескуражен.

– Как невежливо с моей стороны!

– Это походило на вызов: было ощущение, что меня пронзила стрела. – Он улыбнулся. – Стрела купидона, возможно.

Эди, напротив, нахмурилась, прикусив губу.

– Вы что, флиртуете со мной?

Его взгляд прошелся по ее лицу: открытый и спокойный, – и она почему-то не выдержала и отвела глаза.

– Нет, Эди. Ну или совсем чуть-чуть, хотя и в этом случае я вполне серьезен. Впервые увидев вас, я почувствовал, что вы особенная, не похожая ни на одну из тех, с кем мне приходилось встречаться прежде. В том, как вы смотрели на меня, не было кокетства – ни капли, – но не было и интереса. А что было – не знаю до сих пор.

Она не собиралась идти ему навстречу, как не готова была признать, что взгляд, каким его наградила, был совершенно убийственным и ни о каких стрелах купидона речи не шло.

– Тот человек, каким я был когда-то, любил Африку, потому что этот континент отличает грандиозность во всем: слоны, огромные просторы, закаты, которые окрашивают небо в такие цвета, что дух захватывает. Сейчас я отдаю предпочтение таким простым радостям, как прогулки по саду, где есть великолепный розарий.