Стюарт с облегчением выдохнул.

– Откуда тогда такое напряжение? Пусть мы мало знаем друг друга, но мы женаты. – Пока говорил, возможная причина, которая все объясняла, пришла на ум сама. – Эди, а вы, часом, не девственница?

В одно мгновение ее лицо стало пунцовым, она вскочила со скамьи и выкрикнула:

– Это совершенно непозволительно! Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы.

– Поскольку я ваш муж, то, думаю, имею. – Он встал. – При обычных обстоятельствах, конечно, мужу не пристало задавать жене этот вопрос, по крайней мере не после первой ночи, но у нас необычные обстоятельства и для меня важно знать это. Вы никогда не занимались любовью?

Не глядя на него, она прижала ладонь ко лбу и тихонько рассмеялась, словно не могла поверить, что они говорят на эту тему.

– Нет, никогда. Я удовлетворила ваше любопытство?

Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь осмыслить ее слова. То, о чем он спросил, теперь виделось в другом свете. Ему всегда казалось, что Эди и этот Ван Хозен были любовниками, но теперь стало ясно, что он ошибался, и при определенных обстоятельствах любой подобный инцидент, не важно, невинный или тривиальный, мог опорочить доброе имя девушки.

Это объясняло ее настороженность. Многие девушки излишне щепетильны в таких вопросах: это вбивали им в голову с самого рождения. В страхе девственницы нет ничего необычного, особенно если девушка обделена мужским вниманием, а мать – пуританка, неспособная посвятить ее в интимную сторону жизни.

– Спасибо, Эди, – сказал он после некоторого молчания. – Спасибо, что не солгали.

Она переступала с ноги на ногу, явно сконфуженная.

– Теперь, когда все знаете, вам несложно понять, почему я не могу выполнить вашу просьбу.

– Ничего невозможного я не вижу. Как мне кажется, то, чего я хочу, простая необходимость.

– Вы можете быть серьезным? Я не собираюсь массировать вам ногу или… чего там еще вы хотите. Не желаю.

– То есть вы хотите сказать, что разрываете наше пари? Тогда лучше сразу же забыть про соглашение о раздельном проживании, потому что вы не вправе добиваться моей подписи, так как нарушите наши предварительные договоренности.

– Я не позволю вам делать мне сомнительные предложения!

– А что здесь такого? Я не собираюсь прикасаться к вам – это вы будете прикасаться ко мне.

– Не вижу разницы.

– Разница в том, что вы будете контролировать ситуацию. Мне казалось, что вам это нравится: вы же любите командовать!

Эди вспыхнула.

– Как вы все повернули! На самом деле это не я, а вы обожаете отдавать приказы.

– Только два часа в день.

– Вы делаете это потому, что хотите пробудить во мне желание. Проще говоря, надеетесь, что я захочу вас!

– Ах, Эди, я прозрачен как стекло.

– Боже мой, Стюарт! Почему вы не хотите понять, что этого не произойдет никогда? – воскликнула она в отчаянии, не глядя на него.

Он отказывался это принять.

– Боль докучает мне постоянно, и я всячески пытаюсь ее заглушить. Но мне не хочется превращаться в алкоголика или накачивать себя обезболивающими. А еще я хочу совершать прогулки и получать от них удовольствие, а не тащить ногу, будто она деревянная. До недавних пор я и сам был довольно скептически настроен, но доктор Кейхилл убедил меня, что предложенный им курс лечения существенно уменьшит боль и повысит мою мобильность, если делать это ежедневно. А поскольку мы договорились, что два часа в день вы будете выполнять мои желания, это именно то, чего я хочу.

– О боже милостивый! – взмолилась Эди. – Это абсурд, глупость, полная ерунда… – Ей не хватало слов. – Ох, хорошо. Что ж, пусть будет по-вашему.

Эди в смущении отвернулась и протянула руку к поводку Нюхлика.

– Вы согласны? – Он был настолько сражен ее капитуляцией, что совсем упустил из виду отсутствие у нее выхода. – Спасибо.

Она выпрямилась, а когда снова посмотрела на него, в зеленых глазах полыхало холодное пламя гнева.

– Глупо бороться с вами! Мы оба знаем: если я откажусь, то проиграю, – а мне этого совсем не хочется. И потом, если вам удастся вылечиться, то, может, вы надумаете вернуться в Африку и я смогу спокойно жить здесь, в Хайклифе, без вас, как жила прежде.

Она дернула поводок и, повернувшись, быстро пошла к дому.

– Мы начнем завтра после чая, – крикнул ей вслед Стюарт. – И дайте мне знать, чем мы займемся в отведенные вам два часа.

– О, у меня есть несколько задумок, – ответила Эди, оглянувшись через плечо.

Несмотря на явное предупреждение, содержавшееся в ее словах, Стюарт почувствовал облегчение. В конце концов, она согласилась, но если бы продолжала упираться, то он не знал бы, что делать дальше. А что касается ее задумок… Ну не собирается же она его пристрелить. Хотя кто знает? Не стоит забывать, что она рыжая, да к тому же американка.

Глава 11

Как узнал на следующий день Стюарт, пристрелить его пока не входило в планы Эди. Но все равно то, что она придумала для него на отведенные ей два часа, было не менее ужасно.

– Не могу выразить, ваша светлость, как высоко ценит церковь то, что сделано вами в Африке, – заявил мистер Понсонби, не меньше чем в пятый раз с тех пор, как Эди и Стюарт переступили порог его дома, приняв приглашение на чай. Когда он смотрел на Стюарта, его лицо излучало счастливое удовлетворение. – Вы превосходно подготовили почву для работы миссионеров.

Он, видимо, забыл, насколько «превосходно» препятствовал организации экспедиции, но Стюарт не стал заострять на этом внимание, обратив его на превосходные кексы.

– Ваши карты предоставили возможность миссионерам нести Слово Божье в самые отдаленные уголки Африки, – витийствовал викарий, – и многие заблудшие души темнокожих были спасены крещением, с тех пор как наши миссионеры смогли проникнуть в самые отдаленные уголки континента, и все это благодаря вашим усилиям.

Стюарт изобразил вежливую улыбку и сказал, стараясь воздержаться от замечания по поводу того, что избавление от болезней и голода намного важнее для этих людей, чем купание в реке Конго:

– Очень приятно слышать это.

– Позвольте рассказать подробнее про ту миссионерскую работу, которую мы проводим.

– Нет-нет, пожалуйста, – поторопился остановить викария Стюарт, – нет необходимости давать мне полный отчет.

– О, я настаиваю. Вы должны знать, что ваше мужество и смелые исследования сделали для миссионерской работы. Даже ее величество королева была под впечатлением. Она моя кузина, и знаете, считает, что наша совместная работа заслуживает самой высокой оценки.

Стюарту показалось, что Эди, сидевшая позади него на софе, издала какой-то звук. И когда викарий начал долгое пафосное перечисление: сколько церквей построено, сколько тюков одежды, включая жесткие воротнички и корсеты, отправлено и как много заблудших душ спасено, – Стюарт с удовольствием отправлял в рот кусочки кекса, украдкой поглядывал на часы, но по истечении часа бесконечного монолога викария его терпение лопнуло.

– Вы могли бы доставлять провизию в некоторые из этих мест – там ведь голод.

– Провизию? – Викарий удивленно захлопал глазами.

– Да, – улыбнулся Стюарт, прерывая поток миссионерских достижений. – Этим людям нужна еда, а не только пища духовная, как вы понимаете.

– Разумеется, пища важна для тела, но и о душе забывать нельзя, ваша светлость, – заметил викарий, усаживаясь поудобнее и поглаживая пухлыми ладонями солидный живот.

– Разумеется. – Стюарт, засунув палец за жесткий воротничок, бросил взгляд на часы, но прошла всего половина из времени, принадлежавшего Эди, и подумал перевести разговор на не столь тошнотворную тему. – Вы не чувствовали, что вас как-то ущемляют, пока я отсутствовал?

– Нет, что вы! – Викарий сделал паузу, благодарно поклонился Эди. – Ее светлость всегда была так щедра, когда дело касалось нужд прихода: благотворительные базары, церковные праздники, пожертвования, подписные листы для сбора денег неимущим. Если мне позволено сказать, ее светлость склонна предавать слишком большое значение нашей маленькой деревушке. Нет, я не критикую ее светлость, но хотелось бы, чтобы герцогиня обладала более широкими взглядами на мир, каких придерживаемся мы с вами, ваша светлость.

Стюарт едва не подпрыгнул при этих словах, обрадовавшись, что может взять реванш, и сухо заметил:

– Боюсь, у герцогини женский взгляд на эти вещи, дорогой викарий: несколько узкий и ограниченный.

– Да-да, – подхватил Понсонби. – У нас, мужчин, куда больше таланта видеть мир шире. Женщины склонны замечать в первую очередь печальные стороны жизни.

– Именно, – с радостью согласился Стюарт. – Но мы должны прощать слабому полу маленькие капризы, не так ли?

В ответ на это замечание он получил удар локтем в ребра, и, к своему облегчению, это подвигло Эди закончить чаепитие.

– Простите, – сказала она и поставила чашку, – но нам пора. Как вы знаете, герцог всего лишь день как вернулся, и нам предстоит сделать еще много визитов.

Стюарт потянулся за своей тростью и поднялся, прежде чем викарий смог выразить протест, и был так счастлив неожиданно представившейся возможности покинуть дом священника, что другие визиты, намеченные Эди, не особенно занимали его мысли.

– Да, много визитов.

– Конечно-конечно. – Викарий, вполне довольный проведенным временем и возможностью проглотить нескольких сандвичей, пока разглагольствовал о духовном состоянии мира, поднялся со стула, но его гости уже были в дверях. – Надеюсь увидеть вас в воскресенье на службе.

«Ну уж нет, не дождетесь!» – подумал Стюарт, а Эди, будто решив поиздеваться, с медовой улыбкой пообещала:

– Обязательно. За время пребывания в жарких краях герцог истосковался по богослужениям.

– Естественно, естественно. Значит, увидимся на утренней службе, а потом продолжим нашу дискуссию о миссионерской работе, ваша светлость.