Но Чарлз, похоже, разделял мнение жены.

– Невозможно понять мотивы многих поступков, Эдвард. Мозг – это невероятно сложное устройство, не говоря уже о сердце. А близнецы связаны, кроме того, еще и взаимной интуицией и необычайной близостью. Вы сами не раз наблюдали, как они чувствительны и проницательны, когда речь идет о ком-то из двоих. Возможно, Оливия с трудом перенесла замужество сестры и теперь пытается стать самостоятельной и найти себя.

– В монастыре? – возмущенно обронил Эдвард. Не такой судьбы он хотел для своей дочери. – Я угрожал этим тебе, Виктория, да и то не всерьез.

– А я посчитала, что ты не шутишь, – откровенно призналась девушка. – Да и сестра была того же мнения.

– Я не смог бы сделать такое с тобой.

Не смог? Зато вынудил Викторию выйти замуж. И та не вынесла жизни с нелюбимым. Но у Оливии не хватит духу признаться.

Как и предсказывал Чарлз, Эдвард решил нанять сыщиков и попросил Чарлза заняться этим в понедельник. Они собрали все ее письма и отдали Чарлзу, а Оливия пообещала припомнить имена девочек-одноклассниц и попытаться узнать, кто из них переехал в Калифорнию.

Берти вместе с Джеффри тихо плакали на кухне. Берти уже прочла письмо и была так расстроена, что не подумала внимательно рассмотреть воспитанницу. Наспех поцеловав ее в щеку, Оливия выбежала. Не стоит чаще, чем нужно, попадаться Берти на глаза. Она даже не поднялась в свою комнату, опасаясь чем-нибудь выдать себя.

Эдвард предложил им переночевать, но Чарлз сказал, что нужно выехать сегодня – завтра он должен быть в суде и, кроме того, собирается как можно скорее переговорить с частными детективами. «Виктория» и Джефф, разумеется, могли бы остаться, но Оливия откровенно боялась, что Берти ее разоблачит, как только придет в себя, а этого допускать нельзя. Пока все идет прекрасно, а дальше – кто знает?

Расставаясь с дочерью, отец снова заплакал, и Оливия готова была убить себя. Джефф тоже был так угнетен, что даже не покатался верхом. Берти и Эдвард помахали им на прощание, и машина укатила.

– Неужели она не понимает, какой удар нанесла отцу? – вздохнул Чарлз. Хорошо еще, что Эдвард воспринял новость куда более стойко, чем они ожидали. Что же касается утверждения тестя, что свояченица была влюблена в него… все это попросту старческие бредни!

– Думаю, что она не представляла, к чему приведет ее бегство, иначе не отважилась бы, – заметила Оливия, думая при этом о сестре. Она все больше и больше жалела, что поддалась на уговоры, и идея послать телеграмму казалась все более правильной.

Они добрались домой только в десятом часу, и, поскольку никто даже не обедал, Оливия велела Джеффри надеть пижаму и поесть супа на кухне, а сама проверила, какие припасы есть в кладовой, и десять минут спустя на плите уже разогревался куриный бульон с овощами, а на столе красовались тосты с маслом и свежеприготовленный салат.

– Когда ты успела? – удивился Чарлз. – Вижу, у тебя от меня немало секретов.

– Гораздо больше, чем ты думаешь, – улыбнулась Оливия, но Чарлз недовольно нахмурился.

Тут появился Джефф, который немного оживился только после того, как съел суп и вторую порцию салата.

– Очень вкусно, Виктория, – удивленно протянул он, застенчиво улыбаясь, но Оливия не могла позволить себе лишний раз улыбнуться мальчику, боясь, что он в два счета ее раскусит. Она поскорее отвернулась и достала блюдо с шоколадным печеньем.

– Это ты испекла? – поразился мальчик, и Оливия, смеясь, покачала головой:

– Нет, кухарка.

– У Олли лучше получается, – пролепетал мальчик с полным ртом.

Оливия убрала на кухне, а Чарлз тем временем укладывал сына. Приведя все в порядок, она поднялась наверх. Джефф уже лежал в постели, и она долго стояла в дверях, глядя на ребенка и гадая, почему сестра не ценит выпавшего ей на долю счастья. Вместо того чтобы качаться в скорлупке посреди бушующего океана, могла бы сидеть дома и радоваться на мужа и пасынка.

– Подоткнуть тебе одеяло? – небрежно спросила она, и Джефф пожал плечами. Он все еще расстраивался, хотя уже немного свыкся с утратой. И на обратном пути громко рассуждал о том, как все будет хорошо, когда Олли вернется. Он смело смотрел в будущее и в конце концов поверил, что тетка сдержит слово.

– Конечно, – выговорил он наконец, откладывая обезьянку и удерживая Чипа, чтобы тот не спрыгнул с кровати. Но щенок вильнул хвостом и лизнул руку Оливии. Уж он-то ее признал!

– Спокойной ночи, – прошептала она и вернулась к себе, устало потирая спину. День снова выдался нелегким, и усталость давала о себе знать.

Ты будешь завтра в суде? – как бы между делом поинтересовалась она, расчесывая волосы. Чарлз удивленно поднял брови. Она едва ли не впервые заговорила о его работе.

– Да, но ничего особенно важного, – бросил он, углубившись было в бумаги, но тут же поднял голову. – Спасибо за ужин.

Оливия улыбнулась, не зная, что ответить. Для нее это было обычным делом, но Виктория, очевидно, не баловала домашних.

– Твой отец держался молодцом, учитывая все случившееся, – добавил Чарлз.

– Я тоже, – печально обронила Оливия.

– Завтра же пришлю к нему детективов. До сих пор не в силах поверить, что она отважилась на такое. Оливия так хладнокровна и рассудительна. На нее это совершенно не похоже. Должно быть, она чувствовала себя такой несчастной!

– Знаю, – кивнула Оливия.

Впервые за последние несколько недель Чарлз сумел поговорить с женой спокойно, без ссор и скандалов.

Они, как обычно, разделись в своих гардеробных и улеглись спинами друг к другу. Уже засыпая, Оливия подивилась, как можно так жить. Вроде бы они вместе и в то же время совершенно друг другу чужие!

Наутро она сама приготовила завтрак. Обычно это делала горничная, но Оливия решительно взяла на себя ее обязанности, хотя понимала, что Виктория ни за что бы так не поступила. Но это казалось такой малостью!

Тем не менее Чарлз заметил перемены в жене. Она стала заботиться о нем и сыне, и это втайне ему нравилось. Только вот Джефф как-то странно посматривал на мачеху. Оливия тоже заметила взгляд, устремленный на ее руку, но в этот момент она как раз держала полотенце, чтобы прихватить сковороду и не обжечься. Она знала, что высматривает Джефф. Ничего, родинка очень мала, и, если постоянно следить за собой, мальчик ничего не заметит.

– Учись хорошо и слушайся учителя, – машинально велела она, но намеренно не нагнулась, чтобы поцеловать Джеффа. И Чарлзу ничего не сказала на прощание. Нужно быть осторожнее. Виктория наверняка не слишком нежничала по утрам.

Чарлз не знал что и подумать, когда, вернувшись, застал жену дома. Джефф вообще ошалел, увидев, как она чинит отцовские носки.

– Что это ты делаешь? – выпалил он, и Оливия густо покраснела.

– Олли научила меня штопать.

– Но ты никогда этого не делала!

– Ну, если так и дальше будет продолжаться, твоему отцу придется ходить на работу босиком, – улыбнулась она, и Джефф, засмеявшись, принялся набивать рот печеньем с молоком, прежде чем идти делать уроки. До каникул оставался всего месяц, и ему не терпелось вырваться на свободу.

Остаток недели пролетел без особых событий. Оливия почти не разговаривала с ними и следила за каждым своим словом и поступком. Нужно получше узнать Чарлза и Джеффа. Одно дело – приезжать в гости, и совсем другое – постоянно жить в доме. Любой неверный шаг – и ее разоблачат. И в пятницу Оливия с величайшим облегчением узнала, что Джефф собирается переночевать у друга, а Чарлза пригласил на ужин иногородний клиент. Правда, он пригласил адвоката с женой, но Чарлз знал, как она ненавидит подобные сборища.

Она была безмерно рада остаться в одиночестве и порыться в вещах сестры. Понять, какие книги любит читать Виктория, какие статьи вырезает, прочесть письма и приглашения от нью-йоркских знакомых. Кто знает, чего Виктория не успела ей сказать?

За этими мирными занятиями время прошло довольно быстро, но вскоре после девяти ей стало не по себе. Такое ощущение, что она теряет равновесие, словно ноги ее не держат. Неужели она заболела?

Вскоре у нее ужасно разболелась голова, и виски невыносимо ломило. Странно, ни жара, ни озноба, и утром она прекрасно себя чувствовала. К тому времени как вернулся Чарлз, она была в постели, и он сразу же заподозрил неладное: уж очень бледной была жена. И выглядела отвратительно.

– Может, ты съела что-то? – участливо предположил он. Чарлз тоже устал, но был доволен: переговоры прошли удачно, и он заполучил нового клиента.

– Не знаю, – выдавила Оливия, с трудом превозмогая головокружение. Комната медленно вертелась перед глазами.

По крайней мере мы твердо знаем, что ты не беременна, – саркастически бросил он, но Оливия не потрудилась ответить – слишком плохо ей было. Ночью она долго не могла уснуть, а когда наконец забылась, увидела во сне, что тонет. Девушка проснулась, чувствуя, что задыхается. Она безуспешно втягивала воздух и, поняв, что сейчас умрет, вскочила. Чарлз сонно пошевелился и сел в постели.

– Что с тобой? – промямлил он, и Оливии удалось качнуть головой. Он быстро вскочил и принес ей стакан воды. Оливия сделала глоток, закашлялась, и Чарлз торопливо помог ей сесть.

– Не знаю, что случилось… я видела сон…

Она не успела рассказать, в чем дело, как внезапная волна паники нахлынула на нее и подхватила. И тут Оливия поняла. Что-то случилось с сестрой. Она подняла голову, и Чарлз по глазам понял, о чем думает жена.

– Ты просто переутомилась, – уверил он, в который раз пораженный телепатической связью между близнецами. Похоже, им вообще не следует разлучаться – слишком тяжелое это испытание для обеих.