– Нашли о чем спрашивать! Вы просто поражаете меня! – покачал головой Чарлз. – Ваша лошадь в полном порядке в отличие от ее хозяйки.

Оливия попыталась сесть, но тут же легла, почти теряя сознание от головной боли. На вершине холма показался Роберт, и на какое-то безумное мгновение Чарлзу захотелось спрятать от него Оливию, остаться с ней навсегда. Но оба понимали, что это невозможно и лучше забыть о том, что было между ними. Взгляды их опять встретились, жадные, голодные, проникающие в душу. Но волшебные двери тут же закрылись. Навеки.

– Как она? – осведомился Роберт, спрыгнув на землю.

– По-моему, чуть лучше, – сообщил Чарлз и, легко, как куклу, подняв ее, усадил в коляску. Оливия со стоном откинула голову. Похоже, она ничего себе не сломала, но получила сильнейшее сотрясение мозга. Чарлз сел напротив, а Роберт привязал его клячу к задку коляски и стегнул лошадей. По дороге оба молчали. Чарлз так много хотел ей сказать, но не посмел. Да и есть ли смысл открывать душу? Слишком опасную игру он поведет. Он достиг некоего жизненного перекрестка и сам выбрал себе дорогу. Его брак с Викторией – всего лишь своего рода сделка, а признавшись во всем Оливии, он рискует сильно обжечься. Виктория – вся чувственный, соблазнительный вихрь; Оливия – то, чего он так жаждет, но не посмеет получить. Хватит с него безумств. Пора жить ради Джеффри.

Оливия взглянула на него с таким видом, словно прочла его мысли, и, кивнув, протянула руку. Чарлз сжал ледяные пальчики.

– Простите, – тихо попросил он, и Оливия улыбнулась и опустила ресницы.

Все происходящее казалось ей сном. Чарлз рядом с ней… буря… дождь… ее рука в его руке… они вдвоем… И внезапно рядом оказались Виктория, Берти, отец и доктор… Она ничего не понимала.

Оливию уложили в постель, и Виктория уселась рядом. Оливия настаивала на приходе Джеффри. Она знала, что он сильно разволновался, и хотела его успокоить. Она объяснила мальчику, что сотворила глупость, отправившись верхом в такую погоду, а Джефф пообещал как можно скорее снова навестить ее и поцеловал в щеку. Тут Оливия вспомнила о ком-то… о ком? В голове все перепуталось.

Ей дали снотворное, чтобы она заснула. Виктория не отходила от кровати сестры и даже не позволила Берти за ней ухаживать. И Оливия поняла, что обязана что-то сказать сестре. Очень важное. Ужасно важное.

– Ты должна любить его, Виктория… должна, он нуждается в тебе.

Но тут она мирно задремала, думая о них обоих. И увидела их на палубе корабля. Викторию в подвенечном наряде и Чарлза, пытавшегося крикнуть что-то. Только Оливия его не слышала. Рядом стоял Джефф, держась за руку матери. Сьюзен наблюдала за новобрачными, и Виктория непонимающе разводила руками… И тут корабль в полной тишине медленно пошел ко дну.

Оливия проснулась только назавтра в полдень, с невыносимой головной болью. Ей казалось, что она всю ночь металась, терзаемая демонами. Виктория сообщила, что Доусоны уже уехали. Джеффри оставил ей цветы, а Чарлз – короткую записку, в которой выражал надежду на ее скорое выздоровление. Она несколько раз перечитала записку, гадая, было ли все это во сне или наяву. И заметила ли она в самом деле нечто необычное в лице Чарлза или ей только показалось? Но отличить явь от бреда не смогла.

– Здоровую шишку ты набила, старушка, – объявила Виктория, наливая ей чай. Оливия с трудом удержала чашку.

– Должно быть, я вправду сильно ударилась. Всю ночь снились совершенно омерзительные сны.

Сны, которые по-прежнему преследовали ее.

– Неудивительно. Доктор пообещал, что через несколько дней ты встанешь, а пока закрой глаза и спи, – велела Виктория.

Пока сестра не поправилась, девушка не отходила от нее – причесывала, умывала, кормила…

Поднявшись наконец с постели, Оливия твердо решила, что призраки, преследовавшие ее все это время, не что иное, как игра воображения и глупые видения. Правда, некоторые из них до сих пор ее смущали. Неужели Чарлз действительно… гладил ее по щеке… они ехали в коляске… и он плакал…

– Ну как, лучше? – спросила Виктория, помогая ей впервые спуститься к ужину.

– Намного, – без особой убежденности подтвердила Оливия, полная, однако, решимости вновь стать прежней. У нее нет времени думать о всякой чепухе! – Ну а теперь пора заняться подготовкой к свадьбе!

Виктория ничего не ответила, а Оливия постаралась выбросить из головы все, кроме своих грандиозных планов. И нечего обращать внимания на странный трепет в сердце!

– Ты прекрасно выглядишь! – воскликнул отец, радуясь выздоровлению дочери. Она тоже была счастлива находиться рядом с ним, подальше от тревожных грез, витавших в ее спальне. Они преследовали ее много дней, и находиться наедине с ними просто невыносимо!

– Спасибо, папа, – тихо ответила она, и девушки молча заняли места по обе стороны от Эдварда.

Глава 11

Как оказалось, в январе и феврале Чарлз был слишком занят, чтобы приехать в Кротон, поскольку готовился к важному процессу и по-прежнему улаживал многочисленные дела будущего тестя. Зато Оливия планировала на конец февраля поездку в Нью-Йорк, чтобы заказать подвенечное платье сестре. Виктория неохотно согласилась, но куда больше интересовалась новостями из Лондона. Эммалайн Панкхерст, просидев год в тюрьме, была освобождена и уже организовала нападение на министерство внутренних дел. Разъяренные дамы перебили все окна, а до того успели поджечь Теннисный клуб – и все во имя свободы женщин.

– Так им и надо! – истово твердила Виктория, услышав столь волнующие вести. Со времени помолвки она повсюду проповедовала идеи феминизма.

– Виктория! – упрекнула Оливия, шокированная неуместными выходками сестры. – По-моему, это отвратительно! Как ты можешь одобрять подобные действия?!

В своей последней речи Панкхерст разглагольствовала о взрывах.

– Они борются за правое дело, Оливия. На войне как на войне. Приходится иногда идти на насилие. Женщины во всем равны мужчинам.

– Глупости! – перебила Оливия, раздраженная упрямством сестры. – Ты представляешь их какими-то дикими зверями в клетках!

– А тебе не приходило в голову, что это именно так и" есть? Только не дикие, а домашние животные, которых в любое время можно выкинуть на улицу. Вот что отвратительно!

– Ради Бога, не повторяй только эту чушь на людях! – фыркнула Оливия, уничтожая сестру взглядом. Спорить с ней безнадежно! Совершенно помешалась на своих суфражистках!

И чтобы сменить тему, Оливия принялась показывать ей рисунки нового платья, на которые Виктория взирала с полным безразличием. Она уже попросила Оливию выбрать фасон по своему вкусу и даже предложила, чтобы та отправилась за покупками сама, поскольку ей никуда не хочется ехать.

– Это плохая примета, и я на такое не пойду, – наотрез отказалась Оливия.

Иногда она была готова придушить сестру, особенно когда речь заходила о свадьбе. Оливии, как обычно, приходилось думать обо всем. Ома вытянула из сестры имена тех, кого Виктория хотела бы пригласить, и Чарлз незамедлительно прислал свой список. Они обменивались вежливыми короткими письмами, и в одном он сообщил, что у него много приятелей, друзей и деловых знакомых, которые обязательно должны быть на свадьбе. У Эдварда было двести кандидатур, у девушек – пятьдесят, так что всего набралось человек четыреста. Оливия считала, что приедут триста: многие были слишком стары, или жили слишком далеко, или приглашались только из вежливости. Венчание должно было проходить в кротонской церкви, прием назначили в Хендерсон-Мэнор.

Оливия, разумеется, будет подружкой невесты, Джеффри – подателем колец, и Виктория решительно отказалась от других подружек.

– Никого мне не нужно, кроме тебя, – твердила она, окутанная облаком табачного дыма, как-то ночью, когда сестры в сотый раз обсуждали предстоящую свадьбу.

– Почему бы тебе не курить в другом месте? – ворчала Оливия. Последнее время сестра не выпускала папиросы изо рта и постоянно нервничала. – Вспомни о бывших одноклассницах! Все прекрасные девушки и с удовольствием согласятся стать твоими подружками.

– А я не желаю! Кроме того, мы давно покинули школу! Восемь лет назад! Ты еще наших учительниц пригласи в подружки!

Девушки рассмеялись, представив чопорных старых дев с лошадиными физиономиями в платьях веселенькой расцветки.

– Прекрасно, сдаюсь. Но тогда твое платье должно быть куда наряднее.

– И твое, – немедленно возразила Виктория, хотя без особого интереса. Единственным, что заставляло ее примириться с ненавистным браком, была мысль о путешествии через океан, в Европу, где она встретится со своими кумирами, а потом вернется в Нью-Йорк и станет вести жизнь свободную и независимую.

– Почему бы нам не надеть одинаковые наряды, – лукаво предложила она, – и не сбить с толку всех гостей? Как считаешь?

– По-моему, ты не только куришь, но и пьешь!

– Прекрасная идея! Думаешь, отец заметит исчезновение своего бренди?

– Нет, но Берти заметит, так что даже не думай, что я позволю устроить из спальни еще и бар! – погрозила пальцем Оливия и тут же сморщилась от боли, при мысли о том, что скоро будет некому курить в комнате. Осталось всего четыре месяца!

Они все-таки отправились в Нью-Йорк вдвоем и остановились в отеле «Плаза», так что Оливии не пришлось брать с собой штат слуг и открывать дом. Отец предложил им взять миссис Пибоди, хотя бы ради приличия, но Виктория наотрез отказалась и, переступив порог номера, восторженно подбросила шляпу в воздух. Наконец-то они одни, в Нью-Йорке и могут делать все что угодно! Первым делом она велела принести из ресторана шампанское и немедленно закурила.