Виктория была настолько ослеплена, что принимала его болтовню за чистую монету. Впрочем, она хотела верить ему. Фактически он был первым посторонним мужчиной, с которым она так свободно беседовала. И к концу вечера уже считала, что отныне они неразлучны. Тоби разливался соловьем, восхваляя судьбу, которая подарила им завтрашний бал у Асторов. А потом придется придумать предлог для встречи.

С каким-то странным блеском в глазах Тоби поинтересовался, не будет ли Виктория чувствовать себя увереннее, если приведет сестру, но перепуганная девушка наотрез отказалась, боясь даже представить, что будет, если Оливия обо всем узнает. Тоби мгновенно согласился с ее решением. Да и что тут спорить? Всего-навсего забавная мысль, хотя жаль, конечно, что неосуществимая.

Добившись согласия Виктории на свидание, он снова повел ее в гостиную и, к собственной досаде, узнал, что у Эванджелины ужасно разболелась голова и она требует немедленно отвезти ее домой.

Оливия в это время была на другом конце дома и не заметила ухода Уиткомов, но Чарлз все видел, поскольку не сводил с Виктории заинтересованного взгляда. Что-то в ее походке, жестах, повороте головы, непривычной сдержанности, бросаемых на мужчин взорах, неосознанной чувствснности неодолимо его влекло. Оливия была куда более великодушной, открытой, готовой всегда прийти на помощь и посочувствовать. И все же его тянуло к той, что не ведала, чего хочет, вечно рвалась на подвиги и приключения и при этом неизменно попадала в беду. В этой внезапно возникшей привязанности было нечто безумно извращенное, невыносимо раздражавшее его, и все же Чарлз то и дело ловил себя на том, что едва удерживается от порыва пересечь комнату, схватить Викторию за плечи и хорошенько встряхнуть.

Какой-то частью души он стремился полностью и бесповоротно забыть ее и обратиться к куда более рассудительной и порядочной Оливии, однако она казалась столь бесхитростно-простой, способной безоглядно и бескорыстно отдавать, ничего не прося взамен, что пугала его. Слишком Чарлз истерзал и измучил себя после гибели Сьюзен, чтобы принять предложенный Оливией щедрый дар. Слишком привык к душевной боли, неверию, гневу на судьбу, и теперь было гораздо легче находиться рядом с человеком, равнодушным к нему, ничего от него не ожидавшим, чем воспользоваться чужим теплом. Подпустить Оливию ближе, раскрыть ей сердце – значит, предать Сьюзен. А вот Виктория совсем другая. И он незаметно наблюдал за ней весь вечер. У нее явно что-то на уме. Что-то или кто-то. Возможно, этот повеса Тоби Уитком. Интересно, неужели она бросится в его объятия и ему снова придется спасать глупышку? Осмелится ли Оливия остановить сестру и понимает ли вообще, что происходит, или Виктория достаточно умна, чтобы все скрыть от нее?

Он предпочел оставаться безмолвным, но заинтересованным свидетелем.

Наконец пришло время поблагодарить хозяина за прекрасный прием, первый за весь год, на который Чарлз согласился прийти. Сегодняшний вечер пробудил в нем былые воспоминания и чувства, которые несколько его расстроили. Нежность, возрожденную Оливией, и плотский голод вместе с тоской одиночества, вызванные поведением Виктории. С подобными эмоциями трудно, почти невозможно справиться. И Чарлз покинул дом Хендерсонов со странным ощущением пустоты, которую не могло заглушить ни выпитое виски, ни вид сына, мирно спящего дома. Он хотел от жизни немногого – всего лишь близости одного-единственного человека, той, которая исчезла навсегда. И ни одна из сестер Хендерсон не способна ее заменить.

Перед уходом Чарлз попрощался с близнецами. Виктория отделалась несколькими равнодушными словами. Она выглядела чем-то взволнованной, разгоряченной и рассеянной, и он понял, что она тоже немало выпила; Оливия же, очевидно, почти не притронулась к спиртному. Она поблагодарила его за приятное общество, и он отделался вежливыми, ничего не значащими фразами, стараясь не замечать ее преданных глаз. Ему хотелось предупредить, что с таким характером и добрым сердцем легче легкого попасть в беду и что пора научиться скрывать свои мысли и не распахивать душу перед первым встречным. Но может, он все преувеличивает? В конце концов, в опасности не столько она, сколько Виктория!

Оливия, со своей стороны, прекрасно сознавала, на какой обрывистый путь ступила сестра. От нее не укрылась ее чересчур горячая дружба с Тоби, и, когда гости разъехались, она немедленно попыталась принять меры. Правда, было уже два часа ночи и девушки отчаянно хотели спать.

– Ты назначила ему свидание? – допытывалась она, изнемогая от тревоги.

– Разумеется, нет, – солгала Виктория, но Оливия ей не поверила. Она видела сестру насквозь. Та просто не умела притворяться. – Кроме того, это не твое дело, – бросила сестра.

– Этот человек порочен до мозга костей, – завопила Оливия, – и всем в Нью-Йорке это известно!

– Он сам рассказал мне о своей репутации, и что из того?

– Уитком умен, ничего не скажешь! Но это его не оправдывает. Виктория, ты не смеешь видеться с ним!

– Смею – и буду делать все, что захочу. Не тебе меня учить, – прошипела Виктория.

Ничто не остановит ее. Сладкие речи Тоби манили в неизведанное. Что там какие-то глупые предостережения сестры!

Она совсем забыла библейскую легенду о змее-искусителе в райском саду.

– Пожалуйста… послушай, – молила Оливия со слезами на глазах. – Ты погибнешь. Пойми, ты просто недостаточно опытна, чтобы потягаться с таким человеком. Он настоящий соблазнитель, потерявший счет жертвам. Поверь мне, Виктория, то, что о нем рассказывают, ужасно!

– Он сказал, что все это ложь, – убежденно заявила Виктория. – Люди просто ему завидуют.

– Чему? Чему тут завидовать? – удивилась Оливия.

– Его внешности, положению, богатству. Он сам говорил.

– Красота со временем увянет, положения он добился благодаря жене, что же касается денег, по-видимому, Тоби – удачливый финансист, и что тут необычного? Таких немало, – холодно заметила Оливия.

– А может, он тебе приглянулся, – мстительно брякнула Виктория первое, что пришло в голову. Она была в бешенстве оттого, что сестра пыталась ограничить ее свободу. – Хочешь заполучить его себе, хотя и делаешь вид, что увлеклась этим жалким адвокатишкой!

– Ты не имеешь права оскорблять Чарлза. Он порядочный человек, и ты прекрасно это знаешь.

– От него мухи дохнут на лету! – фыркнула Виктория, пьяно покачнувшись.

– Чарлз Доусон в отличие от Уиткома не причинит тебе зла. Тоби использует тебя, а потом выбросит, как смятую бумажку. Когда все будет кончено, он вернется к жене и тем временем примется искать новую дурочку.

– Ты мне отвратительна! – заявила Виктория, и Оливия почувствовала знакомую неприятную тяжесть в желудке, как всегда во время споров с сестрой. Она ненавидела ссоры и очень редко их допускала. Но на этот раз дело отнюдь не в невинных проказах и проделках Виктории. Сестра ходит по краю пропасти.

– Я не стану больше уговаривать тебя, но знай: если понадоблюсь, буду всегда рядом. Я люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Он опасен, Виктория. И отец очень расстроится, если узнает обо всем. Он пригласил Уиткома только из вежливости, и с твоей стороны было очень глупо сесть за ужином рядом с ним. Повезло еще, что отец сидел к тебе спиной и ничего не заметил. Ты играешь с огнем, Виктория. Ты недостаточно взрослая и сильная, чтобы выиграть эту схватку. И лев обязательно тебя растерзает.

– Не стоит волноваться, – заверила Виктория. – Мы всего лишь друзья, вот и все. К тому же он женат.

Она пыталась сбить Оливию со следа, чтобы наконец получить желанную свободу, и поэтому не стала объяснять, что брак Тоби исчерпал себя. Он даже намекнул, что подумывает о разводе. Разумеется, разразится страшный скандал, но больше он не может жить без любви. Виктории было отчаянно жаль его.

Оливия долго лежала без сна, пытаясь придумать, как отвадить Тоби Уиткома, прежде чем он уничтожит репутацию сестры. Виктория тоже не спала, мечтая о завтрашнем бале и встрече с Тоби.

Глава 4

На следующее утро Оливия проснулась под аккомпанемент доносившихся снизу приглушенных звуков. Прислушиваясь к шагам, негромким переговорам слуг, она неожиданно вспомнила о вчерашнем споре с сестрой, но, когда обернулась, обнаружила, что вторая половина кровати пуста. Оливия немедленно встала, причесалась и накинула халат. Что творится на первом этаже?

Девушка спустилась вниз и только сейчас сообразила, в чем дело. Повсюду сновали слуги и рабочие: в саду снимали тент, в доме расставляли мебель, то и дело вносили корзины с цветами от благодарных гостей – словом, повсюду царил полный хаос, посреди которого стояли миссис Пибоди и дворецкий, то и дело отдавая команды.

– Хорошо спала? – улыбнулась Берти.

Оливия кивнула и извинилась за позднее пробуждение.

– Ты немало потрудилась, дорогая, и имеешь полное право отдохнуть. Я рада, что ты не ввязалась в эту суматоху с самого утра. Удивительно еще, что тебя не разбудили эти бездельники, когда снимали тент. Все только и говорят о вчерашнем вечере. Судя по количеству цветов, прием имел невероятный успех. Кстати, я поставила почти все корзины в столовой.

Оливия немедленно отправилась туда, гадая, куда подевалась Виктория, и немедленно остановилась перед огромной вазой, полной красных роз с длинными стеблями. Прикрепленная к ним карточка оказалась без подписи.

«Благодарю за самый важный вечер в моей жизни».

На конверте стояло имя сестры. Нетрудно было догадаться, кто послал букет. Остальные карточки были подписаны. Чарлз тоже прислал прелестную цветочную аранжировку в благодарность за приятный вечер. Оливия тихо порадовалась, что он впервые за столько времени смог появиться в обществе. Несмотря на то что Викторию следовало бы высечь за вчерашнюю историю, Оливия была почти счастлива в обществе Чарлза.